— Двадцать пять — еще не старость, моя дорогая, — пояснил он со смехом. — Блейк не может долго обходиться без женщин. Он в самом деле может коллекционировать их.

Ей хотелось ударить Фила. Закричать. Сделать что-нибудь, но не стоять тут с приклеенной спокойной улыбкой и притворяться, что ее это не касается. Это вдруг коснулось ее. Причинило страшную боль. Ведь Блейк — это ее… Она нахмурилась. Ее — кто?

— Кэтрин, ты не слушаешь, — прервал ее невеселые мысли Фил. — Я спросил, не хочешь ли ты поехать со мной в Кингс-Форт и купить себе новое платье? Или два?

Она обиженно взглянула на него:

— Это еще зачем? Я же не хожу в лохмотьях?

— Конечно, нет, — сказал он примирительно. — Но Мод намекнула, что, поскольку у нас гости, ты, может быть, захочешь купить себе что-нибудь новенькое.

Она с трудом перевела дух.

— Предлагается почистить перышки, ты это имел в виду? — Она уже думала об этом, воображая некий умопомрачительный туалет, который заставил бы даже Блейка обратить на нее внимание. Тонкая улыбка тронула ее розовые губы.

— Отлично. Отвези меня в какой-нибудь дорогой магазин. Например, в Саксу.

— Ох, Кэтрин… — только и сказал Филлип.

— Блейк не добьется принятия закона раньше следующего месяца, — напомнила она ему. — А я тогда могу оказаться в Сент-Мартине, или на Таити, или в Париже…

Он улыбнулся:

— Ну ладно, неисправимая девчонка, едем. Нам надо поторопиться, а то мы не успеем к прибытию гостей.

Кэтрин сказала ему, что именно это она и задумала. Мысль о встрече с Вивиен Лидс вызвала у нее желание провести несколько дней в городе. Она еще в глаза не видела этой женщины, но уже невзлюбила ее.

Она оставила Филлипа в маленьком восточном кафетерии у входа, а сама стала медленно обходить роскошный отдел дамских туалетов, представляя себе, какой увидел бы ее Блейк во всех этих дорогих нарядах. Она ему покажет, что значит красивая женщина! Самая красивая из всех, кого он видел на свете! Он будет стоять как вкопанный и не сводить с нее глаз!

Но, примерив одно из выбранных ею платьев, она увидела в зеркале всего лишь маленькую девочку, которая играет в маскарад. Ей нельзя было дать больше пятнадцати. Она совсем сникла. Чем дольше она всматривалась в свое отражение, тем более сутулой казалась ее фигура.

— Это вам не подходит, да? — спросила ее приятная белокурая продавщица. Кэтрин грустно покачала головой:

— На манекене оно казалось таким красивым…

— Потому что оно скроено на более высокую и худую фигуру, чем ваша, — пояснила статная пожилая женщина. — Позвольте предложить вам кое-какие остромодные вещи.

— Да-да, прошу вас! — радостно воскликнула Кэтрин.

— Подождите.

Три принесенных женщиной платья выглядели вовсе не такими потрясающими, как те, которые выбрала Кэтрин. Они были простого покроя, без складок и оборок, да и цвета сплошь пастельные — фисташковый, серебристо-черный и нежно-бежевый. Но на Кэтрин платья ожили. В сочетании с черным цветом ее волос и зеленью глаз фисташковое производило ошеломляющее впечатление. Черно-серое подчеркивало округлые линии фигуры и притемняло глаза. Бежевое дивно шло к лицу, а простая линия кроя придавала ей элегантность и делала старше на несколько лет.

— А вот это — на вечер, — сказала женщина под конец, вынося бархатное платье вишневого цвета с глубоким острым декольте и разрезами у бедер.

Не платье, а мечта, решила Кэтрин, изучая свое отражение в зеркале. Она даже зарумянилась, представляя, как отреагирует Блейк на этот соблазнительный туалет, но вдруг померкла, вспомнив, как он предостерегал ее от провокаций. Но ведь имеет же она право носить то, что ей нравится…

— Кэтрин, нам пора… — позвал ее Филлип.

Она вздернула бровь, и глаза ее лукаво заискрились. Интересно, как подействует на Филлипа это роскошное платье?

Она раздвинула занавеску и вышла из примерочной. Он воззрился на нее, раскрыв рот.

— Кэтрин? — только и промолвил он, словно не веря своим глазам.

— Да, это я, — заверила она его. — Ну, Фил, разве не мечта?

Он с сомнением покачал головой:

— В общем-то мечта…

— А в чем же дело? — спросила она, подойдя к нему поближе, чтобы не слышала продавщица, прятавшая улыбку на почтительном расстоянии.

— Ты уверена, что н таком туалете можно появляться в обществе? — спросил он.

Она улыбнулась:

— Почему бы и нет? Оно очень модное. Тебе правда нравится?

Он собрался с духом:

— Кэт, дорогая, мне-то нравится. Но Блейк…

Она бросила на него строгий взгляд:

— Я же запретила упоминать о Блейке…

— О нем придется упоминать, если ты собираешься носить это платье, — сказал он, заглядывая за глубокий вырез лифа, не скрывавший мягких линий ее груди. — Уж он сумеет настоять на своем.

Она дерзко встряхнула длинными кудрявыми волосами:

— Держу пари, что эта актриса носит более смелые туалеты, чем этот.

— Носит, — согласился он. — Но она ведет другой образ жизни, не такой, как ты, киска.

— Ты хочешь сказать, Фил, что она спит с мужчинами? — упорствовала она.

— Тише ты, ради Бога! — сказал он, оглядываясь, не слышит ли их кто-нибудь. — Вспомни, где мы находимся.

— Но ведь спит, правда? — ее несло.

— Я знаю, что ты повздорила с Блейком из-за приезда твоего друга-писателя, — мягко втолковывал ей Филлип. — Но не воображай, что ты переубедишь его, если будешь оскорблять его очередную пассию. Он оставит от тебя мокрое место, Кэт.

Она почувствовала, как в ней поднимается волна ярости.

— Я устала от его рекомендаций, как мне вести себя. Я хочу уехать и снять квартиру.

— Не говори ему пока об этом, — взмолился Филлип.

— Я уже сказала, — отрезала она.

— А он что?

— Конечно же, запретил. Он всегда все запрещает. Но с меня хватит. Я собираюсь найти себе дело и снять квартиру, а ты мне поможешь, — прибавила она, лукаво глядя на него снизу вверх.

— Черта с два стану я тебе помогать! — парировал он. — Я не собираюсь ради тебя предавать Блейка.

Она топнула ножкой:

— Все вы такие, современные мужчины!

— Что ты хочешь этим сказать? — любезно поинтересовался он.

— Только то, что ни у кого не хватает духу вступиться за меня перед Блейком! Вся надежда на Ларри! — упрямо добавила она.

— Если он и рискнет, ему не поздоровится, — сказал Филлип. — А если ты купишь это платье, Кэтрин, я уеду куда-нибудь подальше на уик-энд. — Он пожал плечами. — Терпеть не могу вида крови.

— Блейк ничего мне не сделает, — промолвила она хмуро. — Тем более при гостях.

— Блейк способен на все и всегда, при ком угодно. И если ты не поняла этого, значит, ты еще более сумасшедшая, чем я думал. — Он покачал головой. — Сдай позиции, Кэт. Блейк желает тебе только добра.

— Это не относится к делу, Филлип, — ответила она, разглаживая бархат своими тонкими пальцами. — Я не желаю подчиняться ему до конца моих дней, Блейк мне не сторож.

— Если ты появишься вечером в этом наряде, тебе наверняка потребуется сторож, — пробурчал он, не сводя с нее глаз.

Она приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.

— Ты ужасно милый.

— Кэтрин, ты в этом уверена?

— Не будь таким занудой, — сказала она и кивнула продавщице:

— Я забираю все. И еще вон то зеленое бархатное.

Филлип нахмурился:

— Какое еще зеленое бархатное?

— Оно еще более смелое, чем вишневое, — соврала она, припомнив высокий корсаж и изящные линии одного из примеренных ею туалетов. — У него вообще открыта вся спина, — прибавила она трагическим шепотом.

— О! — Филлип поднял глаза к небу.

— Не упоминай имя Господа всуе, — сказала Кэт, — у Него и так полно забот с войнами и пропитанием человечества.

— А у меня с тобой, — простонал он.

— Ты прелесть, — сказала она, погладив его по щеке, прежде чем направиться к кассе. — Пойдем, ты подпишешь чек.

— И чье имя прикажешь поставить? — спросил он.

— Ох, до чего ты глупый! — рассмеялась она.

На обратном пути они успели перекусить, так что прокрались незамеченными по черной лестнице, чтобы переодеться к обеду. Кэтрин приняла ванну, скользнула в вишневое бархатное платье и уложила свои длинные волосы в пикантный узел на макушке, а несколько прядей выпустила из прически, чтобы они вились вдоль щек, подчеркивая пылающий на них румянец. Она немного подкрасилась — ровно настолько, чтобы придать загадочность взгляду, намек на искушенность. Женщина, глянувшая на нее из зеркала, ничем не напоминала молодую девушку, вышедшую утром из той же комнаты, чтобы ехать за покупками.

Довольная достигнутым результатом, она добавила к нему несколько капель духов «Живанши» и спустилась вниз. Она услышала голоса, доносившиеся из гостиной, и среди них голос Блейка. Ей вдруг стало страшно, она занервничала. Ну нет, она не даст себя в обиду. Она подняла голову, чтобы видна была изящная линия шеи, и, собрав все свое мужество, направилась прямо в белую, обставленную голубой мебелью гостиную.

Две вещи она заметила сразу же: властного вида блондинку, вцепившуюся, как клещ, в рукав Блейка, и мгновенно вспыхнувшую при ее появлении безумную ярость во взгляде Блейка.

— О, это ты, дорогая! Какой у тебя… непривычный вид, Кэтрин, — произнесла Мод срывающимся голосом, неодобрительно глядя на нее.

— Откуда это платье? — хрипло произнес Блейк.

Она попыталась что-то сказать, потом бросила умоляющий взгляд на Филлипа, прикрывшего лицо рукой.

— Мне Филлип купил, — заявила она, не помня себя.

— Кэтрин! — возопил Филлип. Блейк улыбается, как голодная барракуда, дрожа от страха, подумала Кэтрин.

— Мы еще поговорим с тобой об этом, Фил.

— Может, отложим разговор до похорон Кэтрин? — спросил Филлип, бросая на Кэтрин многозначительный взгляд.

— Ты не собираешься представлять меня своим гостям? — наивно поинтересовалась Кэтрин.

— Дик Лидс, — произнес Блейк, указывая на высокого белокурого мужчину с моргающими голубыми глазами. — А это его дочь Вивиен, — представил он точно такую же голубоглазую блондинку, крепко державшую его руку. — А это Кэтрин Мэри.

— Килпатрик, — гордо добавила она, — я — младшая в семье. Сразу после Филлипа.

— Как поживаете? — любезно улыбаясь, спросил Дик Лидс и протянул для рукопожатия свою тонкую руку. — Значит, вы не из Гамильтонов?

— Кузина, — пояснила она. — Мои родители умерли, Мод удочерила и воспитала меня.

— Похоже, не слишком хорошо, — угрюмо проворчал Блейк. Его взгляд обещал восполнить этот пробел, судя по тому, как он прокладывал тропу к ее телу, проникая за смелый вырез.

— Если ты не перестанешь дразнить меня, Блейк, — произнесла она умильным тоном, принимая бокал шерри от Филлипа, — я запущу в тебя своим плюшевым мишкой.

Хотя тонкие губы Вивиен и растянулись в улыбке, ей, кажется, было не до смеха.

— Сколько вам лет, мисс Килпатрик? — равнодушно спросила она.

— О, мисс Лидс, я уверена, что намного меньше, чем вам, — парировала Кэтрин с такой же фальшивой улыбкой.

Филлип поперхнулся своим шерри.

— Как прошло ваше путешествие. Вив? — поторопился он сменить тему.

— Благодарю вас, очень удачно, — ответила та, а ее взгляд так и сверлил Кэтрин. — Очаровательное платье. Если его так можно назвать.

— Это старье? — небрежно бросила Кэтрин, выразительно глядя на вечерний туалет Вивиен из розового шелка. — В нем по крайней мере тепло. Не люблю этих новомодных фасонов — некоторые наряды больше похожи на ночные рубашки, чем на платья.

Проглотив эту шпильку, мисс Лидс покраснела до корней волос, а в ее голубых глазах засверкали бенгальские огни.

— Прошу в столовую, — спасла положение Мод.

— Проводи нас, мама, — сказал Блейк. В его темных глазах отражалась борьба бешенства с чувством юмора, и на какой-то миг чувство юмора одержало победу. Но потом он снова перевел взгляд на Кэтрин, и улыбка погасла. Взгляд блуждал по ее кремовой, открытой вырезом коже, и ей казалось, что она чувствует его прикосновение. Ее губы приоткрылись, словно впивая хмельной аромат, а он вдруг посмотрел на нее в упор и перехватил это выражение забытья на ее юном лице. Какой-то пламень промелькнул в его темных глазах, словно в них произошло извержение миниатюрного вулкана, и Кэтрин поняла, что между ними еще до конца ночи снова разгорится война. Но у нее хватило отчаянной смелости вернуть ему дерзкий взгляд и даже улыбку. Если он собирается сделать ее главным блюдом своего меню, она тоже может первая попробовать закуску.

В столовую ее провожал Филлип.

— Ну что? Хочешь покончить жизнь самоубийством? — едва слышно посочувствовал он. — Он в ярости, и все нежные улыбки тут не помогут.

— Мятежники не думают о том, что будет с ними завтра, — кисло ответила она. — Ну, не съест же он меня.