Жаклин Санд - Сердечная тайна королевы

– Вы, однако, изрядный комедиант, господин де Линь! – тихо сказала ему дама.

Андре ничего не ответил. До ближайшего поворота он довел коня в поводу, а затем, убедившись, что ничьи любопытные глаза за ними не наблюдают, взлетел в седло.

Улицы были пустынны, а потому менее чем через четверть часа, королева оказалась у знакомой ей калитки.

Аббат помог царственной особе сойти с лошади.

Анна Австрийская задумчиво посмотрела на викария.

– Спасибо вам, Андре. Клянусь, я этого не забуду. У меня память лучше, чем у госпожи де Шеврез.

– С меня довольно того, что вы помните мое имя, ваше величество! – де Линь поклонился. Он не удивился, что королева его узнала: та давняя история с герцогиней де Шеврез была громкой, а на память Анна никогда не жаловалась. – И того, что эту замечательную шляпу с телеги зеленщика для меня позаимствовали вы сами.

– Я найду вас, когда вы потребуетесь мне, господин де Линь! А пока – прощайте.

Королева развернулась было, но негромкий голос Андре остановил Анну.

– Ваше величество, не забудьте и про тех, кто остался на дороге.

– Кардинал знает их имена?

– Надеюсь.

– Тогда и я буду знать. Прощайте, шевалье.

И королева исчезла.

Захлопнув окно за последним из гвардейцев, маркиза д’Оди уронила лестницу прямо на пол и бессильно опустилась в кресло. Ее вновь одолел приступ головокружения – от удара по затылку, которым наградил девушку господин де Лекур, а также от обилия событий, лиц и впечатлений сегодняшнего вечера и ночи. Лейтенант, который недавно привел ее в чувство, тот самый, из Булонского леса. Она целую неделю выглядывала шевалье де Фобера в караулах Лувра, а, оказывается, нужно было всего лишь приехать в Нуази.

Виолетта мечтательно прикрыла глаза, невольно пытаясь представить, как бы она вела себя, если б на месте отвратительного де Бофора очутился этот гвардеец. Девушке было стыдно признаться, но безопасность королевы или неприятности, грозящие Мазарини, в данную минуту занимали ее ум гораздо меньше, чем сия «невинная» фантазия. Подробности приема у госпожи де Монбазон оказались все еще свежи в памяти королевской крестницы. Особенно те несколько минут, которые Виолетта провела, сидя с герцогом на кушетке. Воображение девушки тут же услужливо нарисовало пикантную сценку, в которой темные волосы Эме щекочут ее шею, а рука тянется к шнуровке корсета. Грудь словно горячей волной окатило. Юная маркиза невольно прижала к ней ладонь, стараясь успокоить сердцебиение. И тут же девушку бросило в дрожь. Господи, да она ж почти голая. И мокрая, и вообще…

Устыдившись собственного вида и фантазий, мадемуазель де Лажуа торопливо поправила разорванную рубаху и запоздало покраснела. Мало того, что она ряженная в мужское платье, так еще платье это теперь в совершенном беспорядке. Виолетта задумчиво обвела взглядом комнату аббата де Линя. Наверное, он не будет против, если она позаимствует что-либо из его гардероба. Очень кстати прямо на соседнем кресле сразу же обнаружилось нечто вполне подходящее. Девушка даже не подозревала, что она сейчас претендует на вещи Анны-Женевьевы, переодевавшейся в мужское платье во время тайных визитов в аббатство.

Зато герцогине до Лонгвиль, укрывшейся за пологом кровати, совсем не улыбалась перспектива лишиться своего наряда. Рыжеволосая незнакомка тем временем сбросила с плеч мокрый камзол и такую же мокрую рубашку. И явно намеревалась поменять их на то, что лежало на спинке кресла.

Герцогиня осмелилась чуть-чуть раздвинуть занавески еще тогда, когда Андре пошел доставать лестницу. Особой нужды подсматривать не было: она прекрасно знала голоса кардинала и Анны Австрийской, чтобы ни на секунду не усомниться в своей догадке.

Итак, Мазарини и королева в самом деле любовники. Герцог де Бофор решил поспешить и застукать нежную парочку в момент свидания. Ему это почти удалось. Почти. В дело вмешался Эме де Фобер, которого кто-то успел предупредить в последний момент. И вот королева и кардинал здесь, и им нужно срочно помочь…

Герцогиня зажмурилась и вознесла небесам горячую искреннюю молитву. Она ничуть не осуждала королеву-прелюбодейку. В конце концов, Библия призывает прежде всего искать недостатки в себе. Мадам де Лонгвиль была повинна в том же самом двойном грехе: она отдалась священнику, соблазнив его нарушить обет безбрачия, и изменила мужу. Что ж поделать, если обе – Анна-испанка и Анна-француженка – пошли под венец против своей воли, а потом их сердца властно потребовали любви? И от той, и от другой мужья ожидали лишь исполнения обязанностей по продолжению рода. Нечего удивляться тому, что и та, и другая в одну и ту же ночь оказались в разных комнатах одного и того же аббатства в объятиях двух священников!

Задумавшись, молодая герцогиня пропустила момент исчезновения из комнаты органиста Блеза и Мазарини. Осталась лишь рыженькая девушка, переодетая в мужское платье. Анна-Женевьева предполагала, что это и есть та отважная фрейлина ее величества, которая примчалась в аббатство, чтобы предупредить свою повелительницу о близкой опасности.

Рыженькая спасительница королевы скинула разодранную мокрую мужскую рубашку и колет. И взяла со спинки кресла колет и рубашку, которые бросил туда Андре.

Ой, только не это!

– Сударыня, вы взяли мою одежду! – руки герцогини раздвинули занавески полога над кроватью раньше, чем Анна-Женевьева сообразила, что поступает крайне опрометчиво. Ну что может делать женщина в ночной час в мужском аббатстве, в комнате строгого и благочестивого второго викария Андре де Линя?

Рыженькая оглянулась и замерла. Кажется, она испугалась.

«А вот и Изольда Белокурая!» – некстати подумалось Виолетте. Если синеглазый аббат де Линь однозначно был Тристаном, то на кровати сейчас сидела королева Изольда из той же книжки с гравюрами: красавица с огромными бирюзовыми глазами и тонкими чертами нежного личика, которое обрамляли волны густых золотисто-белокурых волос. Тонкий стан обнажен до пояса, и нагота незнакомки кажется ослепительной в полумраке алькова: нежная, очень белая кожа излучает еле заметное сияние, шея и плечи изящно выточены, восхитительно полная, по-девичьи высокая грудь – само совершенство, руки тоже воистину королевские, от плеч до кончиков тонких длинных пальцев.

– Вы взяли мою одежду! – «Изольда Белокурая» откинула одеяло и встала. Рост у незнакомок был примерно одинаковым, а вот сложение отличалось. Виолетта казалась статуэткой, вырезанной из кости, – хрупкой и изящной, с немыслимо тонкой талией. Все же семнадцатилетний возраст имеет массу преимуществ перед более зрелым, кто бы что ни говорил: все формы уже на месте и ласкают мужской взор своей красотой, но природа еще не до конца добавила в пропорции тела пленительную женственность, не округлила до полного совершенства грудь и плечи, оставила трогательно острыми ключицы и локти – и это придает облику юной девушки какую-то совсем уж неизъяснимую прелесть.

– Извините, сударыня! – пробормотала Виолетта. – Но я не знала, что вы…

Юная маркиза д’Оди не понимала, как себя вести в создавшейся ситуации. Полуобнаженная женщина в келье аббата. Кто бы мог подумать?

Анна-Женевьева неловким движением сгребла со спинки кресла мокрый колет Виолетты. Ткань противно холодила кожу, которая тотчас покрылась мелкими пупырышками.

– Кажется, вас окунули в реку? – стараясь говорить как можно более естественным тоном, поинтересовалась герцогиня.

– Нет, на меня вылили кувшин с водой.

– Холодной?

– Очень! – призналась Виолетта. И невольно поежилась.

– Я представляю ваше состояние, милая! – герцогиня подошла к камину и бросила туда целую охапку хвороста. – Знаете что? Надевайте то, что держите. Я сейчас найду себе одежду.

Действительно – самой гораздо приятней одолжить рубашку у Андре и потом вернуть. Присовокупив к ней какой-нибудь пустячок вроде десятка таких же, и даже еще лучше.

Виолетта слегка улыбнулась и принялась застегивать крючки.

– У камина сейчас быстро обсушимся. Мой колет, признаться, тоже не слишком сухой, на улице был мокрый снег, и я слегка промокла!

– И я!

– Как вас зовут? Вы служите у ее величества не так давно?

– Да, всего несколько дней! Я – Виолетта де Лажуа. И ее величество приходится мне крестной.

– Даже так? – герцогиня оглянулась. Нет, она не знала эту девушку.

В шкафу нашлась чистая сухая рубашка из тонкого батиста. Анна-Женевьева без колебаний накинула ее.

– А каково ваше имя, сударыня? – Виолетта также удивлялась, почему она не видела эту красавицу ни в Лувре, ни на приеме у мадам де Монбазон. Вне сомнения, ее новая знакомая – знатная дама. Стало быть, должна иметь право появляться и там, и там.

– Анна. Вы – крестница королевы, а я просто ее тезка! – сказала белокурая дама.

Анна… Виолетта задумалась, рассеянным взором глядя на то, как пальцы «Изольды» поправляют слишком длинные рукава рубашки.

Настоящее ли это имя?

Тем временем преподобный де Билодо отправился в комнату кардинала, сопровождаемый Франсуа.

– Его здесь нет! Какие вам еще нужны доказательства! – завопил герцог. – Я его из-под земли достану, где бы он ни был!

С воинственным криком де Бофор выскочил из комнаты в коридор, де Билодо едва поспевал за ним. Они пробежали некоторое расстояние, по пути им порой попадались сонные монахи, выглядывавшие из своих келий, но герцог чуял, что его добыча не здесь… Наконец, полоска света из-под двери кельи Блеза привлекла внимание преследователей.

Де Бофор мгновенно остановился, сделал преподобному знак молчать, прислушался. Тишина.

Тогда герцог отошел на пару шагов и с разбега навалился на дверь, никакой засов не выдержал бы такого давления! Жаль, что дверь оказалась незапертой…

Пока Франсуа с гнусными ругательствами поднимался с пола, де Билодо бегло осматривал комнату.

Ничего крамольного.

Мазарини и Блез склонились над маленьким столиком, на котором лежали нотные листы.

– Где королева?! – истерически завопил де Бофор.

Спокойствию кардинала мог позавидовать любой: Мазарини лишь слегка приподнял брови и ответил:

– Очевидно, ее величество в Лувре. Вы пытаетесь столь наглым способом испросить у королевы аудиенции?

Де Бофора слегка перекосило. Преподобный понимал, что его родственник явно перегибает палку, и гораздо более миролюбиво сказал:

– Признаюсь, не ожидал застать здесь ваше преосвященство в столь неурочный час. Я очень удивлен…

Де Бофор тем временем осмотрел все места в комнате, где мог бы хоть кто-то скрыться, всерьез рассчитывая найти там пару-тройку беглецов во главе с королевой Анной Австрийской. И ничего не обнаружил.

– Ах, мне не удалось сразу уснуть, – объяснялся Мазарини с де Билодо, – я решил пройтись по аббатству, так как много слышал о его прекрасном органе. В церкви встретил Блеза. Он пригласил меня ознакомиться с кантатой, недавно написанной им. Кстати, помните нашу вечернюю партию? Я, кажется, нашел выход из тупика: если после рокировки вывести вперед…

Герцог де Бофор ненавидел шахматы, поэтому со злостью прокомментировал:

– По-моему, без шахмат мир был бы гораздо проще.

– Ну что вы, они ведь свидетельствуют о высокой культуре человека.

Де Бофор, взбешенный, покинул комнату, де Билодо ушел за ним, не забыв извиниться за свое вторжение.

Мазарини и Блез облегченно вздохнули.

– Ваше преосвященство, давать вам советы, конечно, не мое дело, но все же лучше убрать с запястья эту странную ленточку.

Мазарини посмотрел на обрывок шелка. Если в Париже скоро сочинят новую песенку на тему шелковых пут кардинала, он будет знать, как поступить с лейтенантом де Фобером. Эме жестоко пожалеет о том, что позволил побывать в комнате за трубой органа своим людям…

– Вот видите, любезный герцог, – осторожно заметил настоятель, когда дверь в комнату Дю Мулена захлопнулась за их спинами. – Все, кажется, объяснилось…

– Объяснилось?! – де Бофор от ярости готов был вцепиться в горло первому встречному. – А комнатка для любовных утех тоже «объяснилась»? Вы просто хотите быть слепы. Так будьте, если вам того угодно. Но только глупец поверит лживым россказням итальяшки! «Очевидно, ее величество в Лувре!» – кривляясь, передразнил он кардинала. – Королева здесь, я это… чую! Прикажите обыскать аббатство!

– Святые мощи! Вы представляете себе, что значит обыскать Нуази? Вряд ли мы даже к следующему утру управимся.

Далекий звук выстрела заставил обоих мужчин вздрогнуть.

– Герцог, если ваши люди продолжают…

– Нет, это не в аббатстве, – де Бофор, подозрительно прищурившись, выглянул в окно, пытаясь угадать направление, откуда донесся шум. – Похоже, стреляют на дороге. Дьявольщина!

Франсуа тут же припомнил захваченную слугами в роще у часовни карету. Если Анна надеется сбежать, не пешком же ей брести до Парижа. Королеве понадобится экипаж.