Теодосия взглянула на колокольчик, не в состоянии понять неожиданное решение ученого обсуждать цветок. — Если слюна редкого жука Пандамонхангаба может быть прекрасным средством от облысения, — продолжал доктор Уоллэби, — то обычный колокольчик проявляет огромный потенциал в качестве средства от мужской импотенции. Теодосия нахмурилась.

— Импотенции, доктор Уоллэби?

Он поднялся, сцепив худые руки за спиной, колокольчик свисал из его пальцев, пока он некоторое время мерил шагами комнату. Наконец, остановившись перед стулом Теодосии, посмотрел на нее.

— Не знаю, как выразить радость, которую испытываю в связи со своими первоначальными открытиями: импотенция — болезнь, делающая несчастными великое множество мужчин. Хорошо понимая глубину вышеуказанного несчастья, твердо намерен продолжать эксперименты. Моя дилемма, однако, состоит в том, что могу продолжить свои исследования в Бразилии и почти не имею времени на что-либо иное.

Теодосия уставилась на него, припоминая слова Аптона о том, что доктор Уоллэби предпочел остаться холостым по личным причинам, — смутное дурное предчувствие омрачило блестящие планы, однажды построенные.

— Что вы хотите сказать, говоря, что лично понимаете подобное несчастье?

Он печально улыбнулся.

— Хотя я и посвятил свою жизнь научным изысканиям, было время, когда хотелось иметь жену и детей, но пришлось отказаться от этого желания, потому что не способен зачать детей. Видите ли, мисс Уорт, имею несчастье страдать импотенцией.

* * *

Утреннее солнце заливало видавший виды деревянный указатель, гласивший — «Уайлд Виндз». Прибитый гвоздями к одному из деревьев, росших вдоль дороги, он указывал прямо вперед. Теодосия на секунду отпустила поводья, развязала ленточки розовой шляпки и быстро поправила гладкий узел волос на затылке.

— Уайлд Виндз, конечно же, состоит из своей доли мужчин, Иоанн Креститель. Один из них может прекрасно подойти для замены доктора Уоллэби.

Ощущая свою вину, она опустила голову и посмотрела вокруг. Этот славный человек поверил всему, что ему пришлось наговорить сегодня утром, и согласился с ее идеей заняться изучением речевых особенностей Юга, пока не поступят субсидии. Его особенно порадовало ее сообщение, что она собирается нанять Романа в роли сопровождающего по местам, где предстоят исследования. Доктор Уоллэби даже согласился подождать ее в Бразилии, а не в Темплтоне, если она не сумеет вернуться вовремя, чтобы отплыть вместе с ним.

Уладив вопрос с ученым, она написала Аптону и Лилиан, прибегнув к той же лжи, придуманной и для ученого. Доктор Уоллэби милостиво приложил к ее письму и свое, информируя ее зятя и сестру, что Роман Монтана должным образом позаботится о ней во время путешествия, и им не стоит беспокоиться.

Теодосия вздохнула.

— Обычно я не прибегаю к подобному обману, — призналась она попугаю. — Но моя ситуация требует некоторого искажения истины, Иоанн Креститель. А когда все будет сделано и у меня появится ребенок для Аптона и Лилиан, неправда, совершенная мною, не будет иметь никакого значения.

Птица выплеснула струйку воды, которая расплескалась по колокольчикам, росшим на обочине.

— Импотенция — болезнь, которая делает несчастными огромное число мужчин. Уок!

— Да, это действительно несчастье, — согласилась Теодосия, снова беря в руки поводья. Как и тот факт, что теперь следует начать интенсивные поиски нового кандидата на отцовство.

Вскоре повозка свернула на главную дорогу Уайлд Виндз, городка, который она выбрала потому, что он был единственным в этой округе. Роман упоминал о нем, а дорогу сюда указал хозяин продуктовой лавки в Темплтоне.

Роман. Она гадала, где он теперь, что делает.

— Теодосия, — отругала она себя, — ты должна сосредоточиться на своем плане и прекратить думать о мужчине, которого больше никогда не увидишь. — Но даже повторяя это заклинание, она знала, что не сдержит его.

Монтана дал ей впервые вкусить сладостное ощущение желания. И хотя она никогда не познает истинной страсти, будет хранить память о его поцелуе и объятиях всю жизнь. В моменты одиночества вспомнит о них и предастся грезам.

Окинув взглядом пыльную дорогу, Теодосия заметила маленькую библиотеку слева, свидетельствующую о том, что в городе живут образованные люди.

Возможно, один из них и подойдет по физическим данным, установленным ею для отца ребенка, — такая перспектива оживила ее упавший дух.

Она зарегистрировалась в гостинице Уайлд Виндз, заплатила двум служащим, чтобы позаботились о ее лошади и повозке и отнесли вещи в ее комнату, которая не очень понравилась — слишком много пыли и мало мебели. Однако это было место, где она могла привести в исполнение свои планы.

Когда мужчины ушли, она быстро переоделась в голубое с белой полоской шелковое платье, надела шляпку, перчатки и отправилась в город.

Несколько колокольчиков зазвенело, когда она открыла дверь почтовой конторы Уайлд Виндз.

— Чем могу помочь, мэм? — спросил мужчина, сидящий за потертым старым прилавком. — Звать Хэмм. Саймон Хэмм. Впервые в нашем городе, не так ли? — Вымазанными в чернилах пальцами он взял ножку жареного цыпленка и вонзился в нее зубами. Его тонкие губы залоснились от жира, а кусочки золотистой корочки застряли в короткой седой бороде.

Теодосия гадала, слышал ли когда-нибудь этот человек о салфетке. Она положила сумочку на прилавок, сдержанно кивнула.

— Да, вы можете помочь мне, мистер Хэмм. Он поднял свои светлые брови.

— Вы из Англии?

— Из Бостона. Не будете ли вы так любезны напечатать для меня сотню циркуляров?

— Не буду ли я любезен? — Мистер Хэмм ткнул в нее цыплячьей ножкой. — Мэм, я всегда любезен со своими посетителями. Ей-богу, только на прошлой неделе сидел тут почти до трех утра с Фаддом Уилкинсом. Собака Фадда сдохла, видите ли, и что же Фадд? Едва не извел себя слезами из-за такой ерунды. Не очень-то приятно, мэм, видеть, как взрослый мужчина плачет, но Фадд любил того старого пса больше, чем свою жену.

Он остановился на мгновение, чтобы откусить еще кусок от цыпленка.

— Хорошая была псина, сказать вам по правде. Звали его Фадд-младший. Во всей округе не было другой такой собаки, которая могла бы так загнать скот, как старина Фадд-младший. У Фадда каждый четверг готовилось енотовое рагу, и, должен признаться, он так умеет его готовить, что пальчики оближешь. Зато его жена никогда не готовит — лентяйка, вот она кто. Надеюсь, вы путешествуете не одна, мэм? Будьте осторожны, а то, говорят, банда негра Бланко снова на свободе. Слышал, они сбежали из тюрьмы, и поговаривают, что только десница господня может поразить их.

Теодосия смотрела на него, думая, что, возможно, ложь, которую она наговорила доктору Уоллэби и написала Лилиан и Аптону, отнюдь не была такой уж безобидной — длинная история, рассказанная почтовым служащим, усилила ее желание понять причины, стоящие за подобной непоследовательностью речи.

Но сначала главное. Девушка быстро взяла лист бумаги и карандаш из коробки на прилавке и набросала текст объявления.

— Вот слова, которые я бы хотела напечатать на циркулярах, — сказала она, подавая листок.

С каждым прочитанным словом глаза мистера Хэмма становились больше, а рот открывался шире.

— Вы… я… это… мэм… уверены…

— Вполне. Я подожду, пока вы напечатаете их. Он прочитал текст еще раз.

— Мэм, это не мое дело, но…

— Я очень тороплюсь, поэтому хотела бы, чтобы циркуляры были готовы как можно скорее, сэр. — На прилавке заблестели две золотые монеты. — Пожалуйста, поторопитесь.

Он смиренно покачал головой.

— Хорошо, мэм, но я надеюсь, вы знаете, во что впутываетесь.

* * *

В полумраке коридора гостиницы с дюжину мужчин стояли за дверью комнаты Теодосии с зажатыми в руках циркулярами, ответить на которые они пришли.

«Требуется:

Высокий, темноволосый, голубоглазый и высокообразованный мужчина для зачатия ребенка. Оплата за услуги $ 100 золотом. Брак женщине не требуется, и в случае рождения ребенка мужчина будет освобожден от всех отцовских обязательств.

Мужчин, соответствующих вышеизложенным требованиям, прошу связаться с мисс Теодосией Уорт.

Гостиница Уайлд Виндз.

Комната № 7».

— Мисс Уорт! — выкрикнул один из мужчин, стучась в дверь. — Вы там?

В ту же секунду, как Теодосия открыла дверь, отвратительный запах вызвал у нее приступ тошноты. Некоторые оказались маленького роста, несколько — со светлыми волосами, другие — с зелеными глазами, а нос последнего напоминал картошку, что являло полную противоположность длинному прямому носу Аптона.

Она вежливо, но сдержанно им улыбнулась.

— Благодарю вас за ответ на мое объявление, джентльмены. Однако, боюсь, что никто из вас не соответствует установленным мною требованиям. До свидания.

Нога, обутая в сапог, не дала ей закрыть дверь.

— Я ваш мужчина, леди, — заявил владелец ноги. — Когда дело касаемо того, чтобы переспать с женщиной, нет таковских требований, которым бы не соответствовал. Теперь впустите меня.

— Не ты ее мужчина! — возмутился другой претендент, — а я!

Остальные провозгласили аналогичные заявления, и не успела Теодосия понять, что происходит, как в коридоре началась потасовка. Она воспользовалась этой возможностью, захлопнула дверь и закрыла задвижку.

Мужчины в коридоре стали колотить по ней, выкрикивая ругательства, от которых щеки Теодосии залились краской. Ей удалось пододвинуть к двери комод, но только когда управляющий гостиницей и два его помощника выпроводили мужчин, она почувствовала себя в некоторой безопасности.

— Не могу понять, почему они решили ответить на мое объявление, Иоанн Креститель.

Попугай моргнул одним черным глазом.

— Я бы хотела зачать ребенка мужского пола для Аптона и Лилиан, — сказал он, затем моргнул другим глазом. — Когда дело касаемо того, чтобы переспать с женщиной, нет таковских требований, которым бы не соответствовал.

— Я же определила совершенно ясно, что ищу умных и образованных кандидатов, — продолжала Теодосия. — А ты слышал их речь? А их поведение — Бог мой, если бы не их ссора, могло бы…

Ее передернуло при мысли о том, что могло случиться, но она точно знала, что должна делать, чтобы предотвратить возможность повторения подобного.

Нужен еще один циркуляр, и она немедля его напечатает и расклеит.

Роман вошел в главную продуктовую лавку Уайлд Виндз. Запахи сухих яблок, сигарного дыма, кожи и кислого рассола обдали его. Жирный полосатый кот, свернувшись в потоке солнечного света на деревянном полу, вылизывал переднюю лапу, не сводя глаз со сверчка, стрекотавшего на подоконнике. Роман почесал его за ухом и подошел к прилавку, дожидаясь, когда хозяин закончит расставлять банки с продуктами по провисшим полкам.

— Роман Монтана! — воскликнул Арло, повернувшись и увидев его. — Тебя не видать было почти два месяца. С тех самых пор, как ты перестроил сарай старины Бодина. Боже ты мой, Бен Бодин так чертовски гордится тем сараем, что даже спит в нем. Где ты был?

Роман вытащил золотистую шелковую ленточку из корзины, стоящей на прилавке. Теребя ее в пальцах, он думал о золотистых волосах — лента ничего не весила; волосы Теодосии были мягче.

Он бросил ленту обратно в корзину.

— Разъезжал по округе, работал там, где есть работа. — Он сунул руку в карман и достал несколько свернутых в трубочки пятидолларовых бумажек.

— Положи это на мой счет, хорошо, Арло? Арло взял деньги, пересчитал их, затем произвел какие-то быстрые подсчеты в своем гроссбухе.

— Посмотрим. Если эти деньги прибавить к тем, что у тебя уже здесь есть… всего выходит сорок два доллара, восемьдесят шесть центов, Роман. Потихоньку сколачиваешь себе славный маленький капиталец.

«Капитальца недостаточно», — размышлял Роман, озабоченно нахмурясь. Не считая денег, которых ему еще не хватало для покупки земли, они нужны были и на лошадей. Он пытался сложить в уме, сколько денег у него всего. Кроме суммы, имеющейся здесь, в Уайлд Виндз, он хранил их еще в семи городах.

Но сложить в уме восемь цифр одновременно оказалось делом слишком трудным. Он сосчитает позднее, когда под рукой будут бумага и карандаш. Если скопилась кругленькая сумма, он соберет все деньги и вернется в Темплтон, чтобы сделать еще одну выплату сеньору Мадригалу.

— Так ты работаешь в нашей округе, Роман? — спросил Арло, стирая пыль с банок с продуктами.

Роман прислонился к прилавку.

— Только что закончил работенку для Ориса Брауна и теперь ищу что-нибудь еще. Может, подскажешь?

Арло поскреб затылок.