Мария Литошко - Сердце Анны

«Ну, наконец-то, свершилось хоть что-то хорошее в моей жизни!» – произнёс он в полный голос и громко рассмеялся.

В момент его шумного триумфа мистер и миссис Лоэр вернулись домой.

– Весь город залит слезами горя, даже небеса поникли в страданиях, – сказал мистер Сэмуэл, входя вместе с женой в столовую. – И откуда, позволь спросить, взялось столько счастья в твоём лице?

– Моя радость по тому же поводу, что и всеобщая печаль. Мне больше ни минуты не придётся ждать благословения от отца Анны! Теперь в нём нет необходимости! Я могу жениться на ней хоть завтра, и я стану полноправным хозяином поместья Рочфорд! – Маркус почти кричал от восторга и переполнявших его эмоций. – Отец, неси то вино, которое ты берёг для особого случая! Этот случай настал!

– Да, смерть родителей Анны Рочфорд действительно сыграла тебе на руку. Удивительный ход событий, – отвечал ему отец. – Но давай отложим ликование на потом. Сейчас тебе необходимо ехать в поместье и показать Анне, что только ты один можешь спасти её от одиночества и страданий. Полагаю, она сейчас просто убита горем.

– Я тоже так думаю! – подхватила миссис Лоэр. – Поэтому убери с лица эту довольную ухмылку, Маркус, иначе она тебя немедленно выдаст!

Маркус рассмеялся, глядя на серьёзные лица родителей, и встал с кресла.

– Ну, конечно, я не стану улыбаться! Я не идиот! Тогда я поеду к ней сейчас же, – он вышел в прихожую и надел пальто. – Позавтракаю в поместье. Я ведь уже без пяти минут его хозяин! – торжественно произнёс он и, взяв в руки зонтик, Маркус вышел за дверь с неиссякаемым чувством превосходства.

Анна ещё спала. Навстречу Маркусу вышла миссис Норрис. Ожидая её внизу, он смотрел на дом и каждую в нём вещь уже не как гость, а как владелец. Маркус ощутил, будто стоит вплотную к своей мечте и вот-вот, сделав мельчайший шаг, сольётся с ней воедино. Это дурманящее чувство побуждало Маркуса к веселью и радости, но сейчас такого нельзя было допускать. Хотя у Маркуса и не было желания, он всё же сумел сделать грустное выражение лица и постарался изобразить глубочайшее сострадание.

– О, мистер Лоэр! Я всё ждала, когда же Вы приедете! – воскликнула миссис Норрис.

– Я примчался сразу же, как только узнал! Это немыслимый, немыслимый кошмар! Я скорблю вместе со всеми Вами! – отвечал он. – А где же Анна? Почему она не встречает меня у дверей, как обычно?

– Она сейчас спит. Вы даже себе и представить не можете, мистер Лоэр, как ей было плохо! – со слезами на глазах говорила гувернантка. – Анна так убивалась и страдала, что мне казалось, её сердце разорвётся от боли! Доктор дал ей сильное успокоительное. Я, словно, пережила всё это вместе с мисс Рочфорд. Вот, поглядите! – миссис Норрис протянула к Маркусу свои ладони. – Мои руки всё ещё дрожат!

– Моя Вы дорогая, успокойтесь, прошу Вас! – Маркус обнял женщину, будто родную мать. – Мы, к сожалению, не в силах обернуть всё вспять и изменить ход некоторых событий, чтобы сберечь родных и близких людей. Но я знаю, что нам точно будет под силу: все вместе мы переживём этот мрак! Я сделаю Анну счастливой, и она ещё не раз улыбнётся, вот увидите!

Его голос был полон доброты и искренности, во всяком случае так казалось миссис Норрис. Впрочем, в эту фальшь поверил бы и всякий другой.

– Вы прекрасный человек, мистер Лоэр! Несомненно, Вы очень нужны мисс Рочфорд!

Миссис Норрис пригласила Маркуса пройти в столовую, выпить кофе и чего-нибудь съесть, пока Анна не проснётся.

Маркус был, как никогда, уверен и спокоен. Он ощущал себя практически Богом, так как понимал: Анне без него не выжить. Держа в одной руке серебряную вилку, а в другой – чашку из китайского фарфора, он мысленно говорил себе: «Всё это моё!».

Да, положение вещей явно указывало Маркусу на его почти увенчанный успех. Однако судьба оказалась куда более хитра, нежели он думал. Её резкий поворот был вовсе не случайным. Сидя за столом, Маркус даже не мог помыслить, что обернулась она вовсе не в его пользу. Он чувствовал благосклонность своей фортуны, хотя на самом деле всё было ровно наоборот. Но Маркус этого, конечно, не знал и поэтому был бесконечно счастлив! Его удивительная способность – делить себя на два разных человека была снова пущена в ход. Внутри него жил он, настоящий, самый настоящий Маркус со всем своим естеством. Там, в своём истинном мире, он улыбался, смеялся и ликовал, чувствуя приближение сладкой победы. А снаружи временно пребывал некто другой, в глазах которого царила скорбь и печаль.

– Мистер Лоэр, Вам лучше подняться наверх, в комнату мисс Рочфорд. Думаю, ей будет легче, если Вы будете рядом, когда она проснётся, – сказала миссис Норрис, когда Маркус допил свой кофе.

– Вы правы, мадам! Я поспешу к ней!

Пробуждения Анны ему пришлось прождать достаточно долго. Полчаса Маркус то сидел, пролистывая одну из найденный им книг, то бродил по комнате и приценивающимся взглядом рассматривал картины, различные вещи и украшения Анны, хранившиеся в большой перламутровой шкатулке. Но вдруг мисс Рочфорд шевельнулась. Маркус встрепенулся, словно опомнившись, что находится в комнате не один, положил всё, что держал в руках, и присел возле неё на край кровати.

Анне совсем не хотелось просыпаться, не хотелось возвращаться обратно в жизнь, которая опустела и теперь уже не та. Нам часто снится то, что более всего желанно, те по кому мы тоскуем и к кому тянется душа. Анне снилось, как она гуляет с родителями по лесной, освещённой лучами солнца, тропе. Отец рассказывает свои смешные истории из детства, а она и мама весело смеются. Каждая частичка земли меж могучих и сильных деревьев усыпана цветами, а воздух пропитан их тонким ароматом. Анна сумела ощутить его, как-будто всё это происходило наяву. Это был действительно прекрасный сон! Ей захотелось остаться в нём навсегда. Но, вдруг, Маркус взял Анну за руку и прекрасная картинка исчезла, словно её сдул ветер. Анна поняла, что просыпается, и медленно открыла глаза.

– Наконец-то ты очнулась, любовь моя! Я испугался, что ты совсем не дышишь и можешь не проснуться, – сказал Маркус, с волнительным трепетом заглядывая ей в глаза.

– По правде сказать, мне этого очень хотелось.

– Анна, что ты такое говоришь? Даже не произноси вслух таких ужасных слов! Если тебя не станет, я умру! Прошу, не обрекай меня на смерть!

Анна нежно провела рукой по его щеке, а затем, приподнявшись, она обняла Маркуса, как последнего ценного для неё человека.

– Я не знаю, чтобы я делала, не будь тебя рядом со мной. Твоё присутствие для меня лучше всякого лекарства. Знаешь, – она снова легла на подушку, – если бы можно было вернуть моих родителей, взамен я бы отдала всё, что бы ни попросили, даже собственное сердце!

– Я знаю, но даже при всём твоём желании это не может быть возможным. Смерть забирает тех, кого хочет, и когда пожелает. Она не человек. С ней нельзя договориться или обменяться, – говорил Маркус, а сам мысленно отдал смерти честь и благодарность за проделанную ею работу. – Мне жаль твоих родителей. Они этого не заслужили. Думаю, им сейчас не горестно, а спокойно, ведь ты осталась со мной, не одна. И я всегда буду рядом! – утешительно произнёс он и поцеловал Анне руку.

– Маркус, любимый, только ты способен найти для меня нужные слова! Мне, правда, стало немного легче.

– Я счастлив! А теперь предлагаю тебе спуститься со мной в столовую и пообедать. Ты очень бледна.

До самого позднего вечера Маркус не покидал поместье. Все эти часы он провёл возле Анны. Ласковый и заботливый, нежный и добрый, опекающий и надёжный – именно таким он был для неё, а особенно теперь. Прильнув к его груди, Анна чувствовала себя защищённой, чувствовала, что всё ещё жива, а боль потери казалась менее ощутимой.

Утром следующего дня мистер Кларрен не пожелал завтракать. Выпив лишь чашку чаю, он немедленно отправился на завод. Интуиция повелела Фрэнку быть там, как можно скорее. И она не подвела. Едва он успел ступить на порог завода, как один из служащих устремился к нему навстречу.

– Доброе утро, мистер Кларрен! Вас ожидает некий джентльмен. Вот его карточка, сэр, – рабочий протянул её Фрэнку.

Мистер Кларрен надел очки и прочёл написанное.

– Я так и знал, что они не станут медлить, – сказал он, убрав карточку в карман. – И давно он ждёт?

– Не дольше десяти минут. Сэр, я взял на себя смелость и проводил джентльмена в Ваш кабинет, он не был заперт.

– Хорошо. В любом случае, я чувствую, что скоро этот кабинет больше не будет моим.

Рабочий непонимающе посмотрел на мистера Кларрена, но спрашивать ни о чём не стал.

Фрэнк поднялся к себе и открыл дверь. Джентльмен, сидевший в кресле у стола, сразу же встал и спросил:

– Вы мистер Фрэнк Кларрен, полагаю, заместитель сэра Роберта Рочфорда?

– Да, он самый.

Господин подошёл ближе и протянул Фрэнку руку.

– Добрый день, сэр! Мои имя – Гилберт Монрэй. Я представитель главного банка Лондона, а если быть более точным, то я правая рука его директора и владельца.

– Я уже знаю, мне о Вас только что доложили, – и мистер Кларрен подал ему свою руку в ответ. – Только я не думаю, что этот день будет добрым, раз с самого утра пожаловали Вы.

Фрэнк снял с себя верхнюю одежду и опустился в своё кресло прямо напротив гостя. Откинувшись на спинку, он сложил перед собой руки в замок и презирающе посмотрел на мистера Монрэя.

– Ваш внезапный и столь скорый визит является ещё одним доказательством того, что этот мир лишился всякой совести и морали. Иных ценностей, кроме денег, никто уже не видит, – осуждающе сказал он. – Ещё только вчера городу стало известно о гибели Роберта Рочфорда и его жены, а уже сегодня Вы явились за их деньгами! Это очень низко, сэр!

– Прошу Вас не оскорблять меня! Я всего лишь исполнитель закона, – спокойно ответил тот. – Мы не хотим и не требуем больше, чем было у нас взято. Наш банк требует вернуть взятую сумму и, разумеется, с надлежащими процентами. Всё в рамках договора и не более. Я не поехал сегодня к мисс Рочфорд, решил сперва переговорить об этом с Вами. Может быть, мне и не придётся её ни о чём извещать. Мне действительно не хочется ещё больше огорчать юную леди.

– Вы о чём? Неужели я что-то могу сделать? – спросил Фрэнк, не сводя с мистера Монрэя глаз.

– Ну, раз Вы заговорили о морали и совести, то смею предположить, что да, можете. Почему бы Вам не встать на сторону благодетеля и самому не выплатить долг своего союзника и, возможно, друга? – с ехидством выдал банкир.

Фрэнк отвёл взгляд и приопустил голову. Он ещё сильнее ощутил свою беспомощность.

– Будь я герцогом или состоятельным бизнесменом, я бы непременно так и поступил. Но, увы! У меня нет таких денег, – с сожалением ответил он.

– Что ж… – мистер Монрэй сделал выдох, а за ним последовала весьма неприятная для Фрэнка пауза, – нам придётся получить деньги через собственные усилия, за счёт имущества мисс Рочфорд. Она ведь теперь последняя из семьи Рочфорд, а значит, она и является должной.

– Её имущество? – воскликнул мистер Кларрен, поднявшись с кресла. – Всё имущество, включая и это здание, может покрыть три такие суммы, но никак не одну!

– Разумеется, но речь идёт о быстрой продаже. За то, что продаётся скоротечно, не удаётся выручить много денег, – с непоколебимостью объяснял банкир. – Но это уже будет наша забота. Покупателей ещё придётся поискать, а цену мы, естественно, сделаем невысокую, дабы поскорее привлечь их внимание.

Мистер Кларрен ничего не сказал. Его взгляд, полный ненависти, коим он взирал на банкира, говорил сам за себя. Мистеру Монрэю стало тяжело выносить нависший над ним взгляд. Он встал и, взяв в руки свои вещи, собрался покинуть кабинет.

– Мистер Кларрен, со дня на день, как только будут готовы документы на передачу имущества покойного сэра Роберта Рочфорда нам, я рассчитываю посетить мисс Рочфорд для окончательного завершения дел, – сказал он, подойдя к двери. – Думаю, Вам стоит объяснить ей положение вещей до моего визита. Мне бы не хотелось тратить время на объяснения и становиться свидетелем истерик и слёз.

– Конечно, я всё скажу мисс Рочфорд! Пожалуй, это всё, что я могу.

– Вот и замечательно! Значит, будем считать, что этот вопрос уже решён.

Наконец, напряжённая и наполненная неприязнью обстановка спала. Банкир поправил свою шляпу и откланялся.

Мистер Кларрен подошёл к столу, налил себе бренди и, словно испытывая слабость и немощь, опустился в кресло.

«Ну вот и всё», – произнёс он вслух. – «Я знал, что всё будет именно так».

В каждой частичке себя Анна пыталась отыскать смирение, чтобы хоть немного свыкнуться с неизбежностью. Прикрывшись вуалью терпения и погрузившись в умиротворяющую обитель своего дома, она не знала, что это лишь временный покой. Штормящие волны судьбы не обошли стороной и эту тихую гавань. Силой их удара к порогу дома Анны принесло письмо, содержание которого таило в себе новые разрушения.