Мария Литошко - Сердце Анны

– Мисс Рочфорд, – постучав в её комнату вошла миссис Норрис. – Тут письмо доставили: от мистера Кларрена.

– И что в нём? – спросила Анна, продолжая глядеть в окно.

– Я не знаю, не смею открывать: оно ведь для Вас! – гувернантка поднесла к ней запечатанный конверт.

Девушка взяла его в руки и, не присаживаясь, развернула плотный листок.

Мистер Кларрен, хотя и хотел приехать к Анне лично и рассказать о новом неизбежном несчастье, не прибегая к помощи пера, всё же не смог этого сделать. Ему было невыносимо тяжело во второй раз доставлять Анне ужасную весть, а именно: произносить её из собственных уст. Порой писать письма куда проще, нежели говорить, а особенно, в таких ситуациях.

«Дорогая мисс Рочфорд!

Мне очень жаль, что я вновь вынужден сообщить новость, которая, несомненно, заставит Вас страдать! Видимо, я не такой сильный духом, как предполагал, ведь сказать всё лично я не решился.

Возможно, Вам не было известно, но мой дорогой коллега и друг Роберт Рочфорд перед тем, как отплыть в Нью-Йорк, взял у банка гигантскую сумму денег на постройку своего судна. Я пытался убедить его оставить эту затею, но Вы же знаете своего отца: он всегда был упрям в своих решениях. И теперь его ошибка обойдётся дорого. Вчера меня посещал сотрудник главного банка Лондона с требованием вернуть взятую взаймы сумму вдобавок с должными процентами. Это огромные деньги! У меня таких нет. Даже при всём моём желании я ничем не смог Вам помочь, и теперь они намерены отнять всё, что у Вас есть! Этим людям даны на это все права. Я чувствую себя жалким и бесполезным оттого, что никак не могу остановить происходящее. Я лишь задаюсь одним вопросом: почему судьба вдруг так переменилась к Вам? Но, к счастью, Анна, рядом с Вами будет мистер Лоэр, а также мне известно о ваших родственниках – тётушке и дядюшке из Девоншира. Вы не одиноки, и это греет мне душу. Мне бесконечно жаль, что всё так сложилось, но я верю, что Вы ещё будете счастливы в своей новой жизни! Конечно, она будет совсем не похожа на прежнюю, но в ней тоже найдутся свои радости.

Надеюсь, мисс Рочфорд, Вы не запомните меня, как человека, который приносил Вам лишь дурные вести.

Ваш добрый друг, Фрэнк Кларрен.»

Читая письмо, глаза Анны постепенно наливались слезами. Она присела на диван и, дочитав до конца, молча подала листок сидевшей рядом миссис Норрис. Слёзы совсем не лились из её глаз. Они ровным стеклом застыли внутри, так как на страдания у неё просто не осталось сил. Анна впала в шок. Она мысленно спрашивала: почему с ней всё это случилось? Почему? Однажды она прочла в одной из своих книг, что всё происходит не просто так и на всё есть своя причина. Анне очень хорошо запомнились те слова. Всеми силами своего разума она пыталась отыскать ответ на свой вопрос. Её вид был и печальным, и одновременно озадаченным. Но, даже обойдя все закоулки своих мыслей и предположений, Анне не удалось его отыскать. Отчаяние и опустошённость – этот невыносимо тяжёлый дуэт занял то место, где прежде царили лишь радость, беззаботность и лёгкость бытия.

Когда не удаётся оправдать поступки судьбы, все её деяния мы зовём одним словом – жестокость. Она, словно бы, играет с нами: сначала даёт в руки то, что делает нас счастливыми, позволяет наслаждаться этим некоторое время, и в тот самый момент, когда счастье достигает небесных высот, неожиданно отбирает свои подарки обратно. Порой частично, а порой и всё сразу. А впоследствии приходят шок, обида, ненависть, непонимание и множество вопросов, ответы на которые иногда приходят только спустя годы, но не мгновенно.

Застыв, подобно фарфоровой статуэтке, Анна сидела неподвижно и молча. Миссис Норрис прочла письмо и опустила листок себе на колени.

– Я думала, кошмары прекратились. Что же всё это значит? – она положила на лоб ладонь, а глаза её забегали от недоумения.

– Это значит, что кто-то шутит надо мной! Не знаю только: кто именно – Дьявол или Бог?

– Никто над Вами не шутит, мисс! Это происходит по воле судьбы. Все её повороты неслучайны и причина есть.

– О, да! Я знаю эту фразу. Очень отчётливо её помню, хотя прочла слишком давно. Но она лживая! – не сдерживая себя, крикнула Анна. – Если причина есть, то тогда почему я её не нахожу? Нет! Нет никаких причин! Это насмешки судьбы, её игры и шутки! Именно так всё и выглядит.

Она встала, подошла к окну и, положив руки на край подоконника, поглядела вокруг: сад ещё не был облачён в яркие летние платья, лишь только вечнозелёные кипарисы помахивали своими лапистыми ветвями. Но сад от этого не выглядел пустым. Он был прекрасен! Чем дольше Анна смотрела, тем больше воспоминаний представало пред её взором. Вспоминать ушедшее, всё то, что не повторится никогда – это самоубийство, муки, которые мы невольно причиняем сами себе.

– Если они всё отнимут, отнимут оставшийся кусочек моего рая, мне придётся жить в чужом доме, где я, возможно, не буду угодна. Я больше никогда не смогу выезжать на прогулки вместе с Топазом, не увижу, как цветут мои лилии, не смогу любоваться портретами родителей, пока пью чай в столовой. Не останется ничего из моей прежней жизни…

Голос её пропитывали отчаяние и боль, а слёзы начали медленно стекать по щекам. Анна почувствовала, что ноги её становятся совсем слабыми. Она отвернулась от окна, опустилась прямо на пол, оперевшись спиной о стену и закрыла глаза.

Миссис Норрис была полностью растеряна и ошеломлена. Она не знала, какие можно подобрать слова в утешение мисс Рочфорд. Сейчас ей казалось, что таковых просто не существует.

– Ах, мисс Рочфорд, не сидите на полу, он холодный!

– Не такой холодный, как моё сердце. Его теперь будет сложно снова согреть, – ответила Анна, оставаясь в том же положении.

– Ваше сердце не могло совсем остыть. Вот, взгляните… – гувернантка опустилась на колени и указала пальцем на одну из строк письма, – видите, что написал мистер Кларрен? «Вы не одна». И это действительно так! Мистер Лоэр любит Вас всем сердцем. Он и есть тот самый свет надежды! Я знаю, что никому другому, кроме него, не будет под силу снова разжечь огонь в Вашем сердце, – говорила она, взяв Анну за руки. – Вы уже давно обручены. Больше нечего ждать! Женитесь, как можно, скорее! А с прошлым придётся смириться, и всё позабыть, хоть это и трудно. Иначе оно Вас погубит, мисс Рочфорд! Родителей Вам уже не вернуть, дом не спасти, но шанс на счастье всё ещё остался, – миссис Норрис глубоко удивилась, как быстро она сумела отыскать нужные слова.

Анна внимательно всё выслушала, осознав каждое сказанное гувернанткой слово и, вытерев рукой скатывающиеся по щеке капли холодных слёз, согласившись, покивала головой.

– Да, да! Вы, как всегда, правы, миссис Норрис! – она поднялась с пола и расправила платье. – Но что же мне делать сейчас? Я в полной растерянности!

– Ничего, моя дорогая, думаю ничего пока не нужно делать! Давайте дождёмся прихода этих людей! А после нам станет ясно, как поступать дальше.

В ожидании визита незваных гостей Анна старалась насладиться каждой минутой, каждым мгновением, пока находилась в поместье. И каждая секунда была для неё особенно дорога, ведь она не знала, что ей уготовано впереди.

Прошло два дня.

С наступлением утра, ещё до завтрака, в поместье пожаловали те самые люди из банка, появление которых Анна считала чистым злом. Она собрала в себе всё возможное хладнокровие и вместе с миссис Норрис вышла к пожаловавшим господам.

– Здравствуйте, мисс Рочфорд! Мадам! – джентльмены сняли шляпы и почтенно поклонились.

Анна ответила всего лишь кивком головы и без малейшей улыбки.

– Моё имя Гилберт Монрэй. Я уполномочен заниматься долгом Вашего отца, ныне покойного сэра Роберта Рочфорда. А это мои коллеги, – он указал рукой на двух джентльменов лет тридцати, стоявших справа от него. – Позвольте представить: мистер Гарри Толд, адвокат и прямой представитель закона. Он пришёл на тот случай, если у Вас возникнут сложные вопросы. А это… – мистер Монрэй уж было собрался представить Анне другого, но она его прервала.

– Я не стану верить Вам на слово, сэр! Надеюсь, Вы и Ваши спутники можете развеять мои сомнения и показать документы, подтверждающие ваши личности, – потребовала она.

– Конечно, мисс, сию минуту!

Господа, не мешкая, достали соответствующие их словам бумаги, и Анна по очереди взглянула на каждую из них.

– Благодарю! Теперь мы можем продолжить, – серьёзно сказала Анна, отдав мистеру Монрэю его документ.

– Да, но, быть может, сначала Вы пригласите нас в гостиную? Там всем нам будет комфортнее вести беседу, не так ли?

– Мистер Монрэй, предстоящий разговор не станет для меня комфортным ни сидя, ни даже, если я стану слушать его, лёжа. Поэтому поговорим прямо здесь и стоя. Так я всегда беседую со всеми незваными гостями, – непоколебимо и вызывающе ответила она.

Мистер Монрэй слегка замешкался, не ожидая получить такой резкий ответ и, словно бы, от стыда отвёл на мгновение взгляд.

– Что ж, как пожелаете, мисс. Вижу, Вас уже известили о положении вещей, и это хорошо. Мы можем без лишних россказней приступить к самой сути дела, – спокойно сказал он. – Мисс Рочфорд, так как Вашего отца, увы, уже нет в живых, его долг перешёл к Вам.

Мистер Толд вынул из своей папки бумагу и подал её Анне.

– Здесь всё изложено, – пояснил тот.

Анна внимательно прочла документ в момент всеобщего молчания и затем передала его в руки миссис Норрис.

– Здесь всё указано предельно ясно, кроме некоторых деталей, которых нет.

Мистер Монрэй вопросительно посмотрел на Анну.

– Почему так скоро? – спросила она.

– Что, простите?

– Почему так скоро Вам потребовалось возмещение долга? – повторила свой вопрос Анна, сделав его более понятным для всех.

Банкир посмотрел на адвоката, желая чтобы именно он дал на этот вопрос ответ, хотя Гилберт и сам мог это сделать. Мистер Толд понял его взгляд и тут же приступил к ответу.

– Мисс Рочфорд, в связи со смертью клиента банку необходимо закрыть его счёт, а в данном случае, ещё и погасить его долг. Обычно сумму долга покрывают с помощью оставленных средств или ценностей покойного, – разъяснял он. – И всё это должно быть сделано в максимально кратчайшие сроки, мисс. Так прописано. Я могу Вам показать надлежащий документ, – адвокат открыл свою большую папку.

– Не стоит, я Вам верю! Это было сказано слишком убедительно, чтобы быть ложью. Но этот вопрос не был столь важен для меня. Больше всего я не могу понять другое: почему в этом документе идёт речь о передаче Вам всего моего имущества? – голос Анны сменился недоумением, и она окинула вопросительным взглядом мистера Монрэя и мистера Толда. – Мне принадлежит этот дом и завод отца! Всё это стоит больших денег!

Мистер Монрэй не растерялся. Казалось, не существует в мире такого вопроса, который мог бы застать его врасплох.

– Завод Вашего отца уже обветшалый, и мало кого может заинтересовать, если только его цена будет довольно низкой. А дом… хм… – он поднял глаза и, оглядев потолок, стены, пол и все прочие окружающие его вещи, снова посмотрел на Анну. – Вашему фамильному поместью уже лет сто пятьдесят, если не больше. В нём жило не одно поколение, и дом уже слишком старый.

– И это делает его ещё более ценным! – воскликнула Анна.

– Ценным – для Вас, мисс, но для покупателей это только гора старого хлама, едва ли не развалившаяся рухлядь – не более!

Слова его были оскорбительны. Анна потеряла самообладание и окончательно разозлилась.

– Да как Вы смеете! Завод, возможно, и обветшал, но подобные слова никак нельзя соотнести с этим поместьем! Мой дом безупречен и красив! Он совсем не похож на старую развалину с горой хлама! Мой отец делал всё возможное, чтобы дом не терял своего былого великолепия! – почти с криком утверждала она. – Вы это нарочно, сэр, специально говорите, чтобы после продажи оставить себе лишнюю сумму! О да! Ваши союзники Вас, несомненно, поддержат, – она указала рукой на двух его коллег. – И суду Вы тоже, догадываюсь, денег пообещали! Да Вы все просто свора варваров и негодяев! Каждый из Вас явился сюда, дабы забрать свой кусок выгоды!

Миссис Норрис была бесспорно согласна с Анной, но всё же напугано молчала, так как она никогда прежде не видела её такой.

– Вы заблуждаетесь, мисс! Со мной представитель закона и свидетель! Не забывайтесь! – отвечал ей банкир. – Но я всё-таки джентльмен и понимаю, что Вы сейчас в стрессовом состоянии. Поэтому я не стану подавать на Вас в суд за публичное оскорбление при исполнении государственного долга!

– В суд? – Анна усмехнулась. – И что ещё Вы можете такого страшного со мной сделать? Отправите на виселицу? Вы уже и так всё у меня отняли!

– Ну, скажем, пара недель в холодной тюремной камере и ночи, проведённые на каменном полу в обществе голодных крыс, могут показаться довольно ужасными для девушки вашего круга.