Мария Литошко - Сердце Анны

Анна ничего не ответила, только презренно посмотрела на банкира.

– Как же Вы можете, господа? Девочка лишилась всей семьи, а Вы не дали ей даже оправиться от этого! – заговорила миссис Норрис, терзаемая возмущением. – Так нельзя, это бессердечно!

– Мы соболезнуем, но это наша работа, мадам!

Анна поняла, что прав у неё нет вовсе. Защищать свой дом она совсем не может и сопротивляться происходящему бесполезно, просто нет смысла.

– Хорошо, – как-будто смиренно произнесла она. – Сколько у меня есть времени?

– Учитывая правила, Вы должны покинуть дом в течение суток и передать его нам, но я решил проявить к Вам, мисс, моё подлинное сострадание, и поэтому дам Вам три дня и три ночи, – ответил мистер Монрэй. – Распустите слуг и уложите свои вещи, но только личные вещи: одежду и прочие женские штучки. Вы уже знаете куда отправитесь после?

– Да, знаю. Я выхожу замуж, – без эмоций ответила Анна.

– Это прекрасно, мисс! Поздравляю! – банкир улыбнулся так, будто бы был ей другом и правда испытывал радость за её счастье.

Анна ничего не ответила на его поздравление и умилительную улыбку. Она внимательно посмотрела прямо в глаза мистера Монрэя. В её взгляде таилась просьба, которую спустя несколько секунд Анна высказала вслух.

– Мистер Монрэй, я хочу только об одном Вас просить, пусть убранство дома останется таким же. Все картины и мебель. Прошу, не распродавайте всё это с аукционов. Дом прекрасен именно в таком виде, в каком был создан.

– Мы и не думали что-то распродавать. С обстановкой дом можно продать намного скорее. И, я полагаю, новые хозяева тоже не станут здесь что-либо менять, если только слегка.

– Попросите их, чтобы совсем ничего не меняли! Мне очень важно знать, что мой дом останется прежним, таким же, как сейчас, – настаивала она.

– Конечно, мисс! Я постараюсь сделать всё возможное!

Анна поблагодарила мистера Монрэя в надежде, что он сдержит данное слово. Больше она ничего не могла сказать. Хотя в глубине себя Анна уже почти смирилась с неизбежностью, ей всё же не верилось во всё происходящее с ней сейчас. Анне казалось, что это сон, вымысел и что-то ненастоящее. Шоковое состояние никак не могло её покинуть и явно отражалось в её глазах.

Миссис Норрис посмотрела на Анну и поняла, что разговор продолжаться не будет. Он завершён, и окончательное, роковое решение уже вынесено.

– Господа, я думаю, Вам самое время удалиться. Мисс Рочфорд необходимо побыть одной, – сказала она тем временем, как Анна стояла молча и закаменев, а взгляд её был напрочь лишён света.

– Да, мы уже уходим. Я прибуду по истечении трёх дней, чтобы взять у Вас ключи и документы на дом.

Анна, убитая горем, ещё раз взглянула на каждого из джентльменов и ушла к себе в комнату, не проронив ни слова.

Всего три коротких дня были даны ей, то недолгое время, когда она всё ещё могла оставаться хозяйкой своего поместья. Сегодня Анне не хотелось кого-то видеть и даже говорить. Мысленно она уже прощалась с домом, воспоминаниями, что хранят его стены, и всем тем, что ей придётся в нём оставить, в том числе и прожитую ею жизнь.

Банкротство Анны, как и смерть её родителей, не остались в тени. Жизнь большинства людей скучна, а интерес ей придают сплетни и события. А для журналистов каждая мелочь, происходящая в городе, особенно важна и желанна, словно лакомый кусочек. Подобно хищным зверям они жадно хватают любое событие, как кусок мяса.

Жизнь Анны теперь перестала принадлежать только ей одной. Она вышла за рамки приватности и стала достоянием городских обсуждений.

– Немыслимо! – сказал мистер Кларрен после прочтения очередной статьи, затронувшей фамилию Рочфорд.

– Что – немыслимо? – поинтересовалась миссис Кларрен.

– Эти редакторы просто нетактичные и наглые люди! К чему было это печатать? Я надеялся, что тема о наследстве мисс Рочфорд останется конфиденциальной и не попадёт в лапы этих стервятников. Но нет! Вот, погляди! – недовольно выразился он, а затем протянул жене газету.

– Да, весьма неприятно такое читать. Это было уже лишним. Но, впрочем, ничего удивительного: редакторы рады всякому, даже не очень значительному событию.

Мистер Кларрен ничего не сказал и, только взяв из рук жены газету, повторно прочёл статью. С неприязнью он вырвал газетную страницу и, скомкав, бросил в мусорное ведро.

А тем временем, вдалеке от городских разговоров, в абсолютной тишине, заперевшись в комнате, Маркус беззаботно упаковывал свой чемодан. Он был решительно настроен переехать в дом Анны этим же вечером. Ему уже безумно не терпелось почувствовать себя хозяином поместья. Свой дом Маркус никогда не любил: маленький, тесный, напрочь лишённый изысков и вкуса. И теперь, предвкушая свой предстоящий уход, он испытывал непомерное счастье. В этот сладкий миг он уж точно не мог представить, что его планы рухнут в бездонную пропасть.

– Что это ты делаешь? – спросил мистер Сэмуэл Лоэр, отворив дверь комнаты сына.

– Собираюсь, как видишь. Что же ещё? – Маркус, не поднимая головы, продолжал упаковывать вещи. – Анна будет прыгать от счастья, когда я появлюсь в поместье с чемоданом в руке, а я буду счастлив от того, что мне больше никогда не придётся жить в этом мрачном доме!

– Слишком рано ты возненавидел свой дом, сынок, да и чемодан ты тоже пакуешь напрасно, – сказал ему отец.

Эти слова заставили Маркуса остановиться. Он стоял, опираясь обеими руками о чемодан, лежавший на стуле и, не выпрямляясь в полный рост, повернул голову к отцу.

– Что ты имеешь ввиду? – без единой мимики в лице, спросил Маркус.

– Ты слишком рано ликовал. Уж не знаю, в чью пользу обернулась судьба, но уж точно не в твою.

– Может, перестанешь, наконец, травить меня? – Маркус выпрямился и окинул отца гневным взглядом. – Ты вечно являешься, чтобы испортить мне настроение и никогда – наоборот!

– Я могу и помолчать. Газета всё скажет за меня, – мистер Лоэр швырнул её к ногам Маркуса и вышел из комнаты, хлопнув дверью.

Маркус поднял газету с пола. Искать нужную статью ему совсем не пришлось. Так же, как и сведения о затонувшем корабле, она была размещена на самой первой странице. После прочтения заголовка, напечатанного крупным шрифтом, «Анна Рочфорд разорена!», Маркус побледнел, словно увидел призрака или саму смерть. Чем дольше он углублялся в статью, тем сильнее в нём закипала от ярости кровь.

«Что за чёрт!» – закричал Маркус на всю комнату и злорадно пнул ногой чемодан. Затем он распахнул дверь и выбежал в столовую с газетой в руке.

– Что это? – заорал он, в то время как мистер и миссис Лоэр мирно пили кофе.

– Это утренняя газета, – спокойно ответил мистер Лоэр, продолжая размеренно вдыхать глубокий аромат из своей чашки. – И не нужно кричать! Не порть нам такое чудное утро.

– Чудное утро?! – он нервно упал на стул. – Тут такое, а ты спокоен, как никогда! Уму непостижимо!

– А что я могу сделать? Что? – мистер Лоэр оставил свою чашку и развёл руками. – Я бы и рад избавиться от тебя, несносный ты мальчишка, совершенно никчемный и бесполезный! Но, увы, не сложилось! По всей вероятности – ты мой крест, который я буду тащить на себе до конца этой бессмысленной жизни! Мне только и осталось, что пытаться наслаждаться этим дешёвым кофе! – сказал он и снова сделал глоток.

Миссис Лоэр вся сжалась, будто боялась обжечься огнями, меж которых находилась. Будто спасательный круг, она стиснула обеими руками чашку и сидела тихо, лишь поглядывая то на мужа, то на сына.

– Знаешь, Маркус, ты никогда не был благодарен Богу за то, что имеешь, а он не терпит неблагодарных! – продолжал говорить отец. – Теперь не жди от него милости! Можешь и дальше полагаться только на себя. Маркус стих и, опёршись рукой о стол, положил на неё голову. – Столько времени ушло зря… Всё посыпалось прахом. Мои труды, все мои труды оказались напрасны!

– Труды? – мистер Лоэр усмехнулся. – Не смеши меня, ради Бога! Ты не знаешь, что такое труды. И не называй то, что ты делал, трудами или работой. Считай, что ты жил так же, как и всегда. Прими встречу с Анной Рочфорд, как некоторое разнообразие в твоей никчемной жизни и займись чем-нибудь более полезным!

– Конечно, каких ещё мне ждать от тебя слов, кроме осуждения!

Маркус встал и медленно побрёл из столовой обратно к себе.

– Что ты собираешься делать? Что ты ей скажешь? – спросила миссис Лоэр у сына.

– Кому? – Маркус обернулся.

– Анне Рочфорд, конечно! Ты всё же женишься на ней?

– Женюсь? О Боже, нет! Зачем? – воскликнул он. – У Анны больше нет ничего, что могло бы заинтересовать меня!

– Но она такая красивая! Я всегда восторгалась её красотой больше, чем её богатством, – продолжала Кассандра. – Я думала, что ты полюбил её.

– Любить красоту весьма непрактично. Она невечна, – хладнокровно ответил он.

– А как же душа?

– Её не видно. Странно, что ценным сделалось то, чего никто никогда не видел! Как можно полюбить то, что прозрачно и неощутимо? Глупости! А вот деньги… – произнёс он с наслаждением. – Их можно взять в руки, на них можно купить красивую жизнь, купить любовь и уважение… Вот что поистине ценно! Их то я и обожаю! – Маркус положил руки в карманы и, постукивая носиком своей туфли о пол, несколько секунд провёл в раздумье. – Что делать с Анной – я пока не знаю. Но могу предположить, что этого дня мне вполне хватит, чтобы понять, как от неё избавиться.

* * *

Шёл уже второй день. Анна понимала, что времени остаётся всё меньше, и нужно собираться, но её сердце этого не принимало. Ей хотелось забиться в угол, закрыть глаза и силой мысли вернуть прежнюю жизнь обратно. Анна смотрела на портрет родителей. С невыносимым чувством отчаяния она тянулась к ним душой и не могла сдержать слёз. Они скатывались с её лица, капали на платье и пол, а она смотрела на родителей, не сводя глаз, будто умоляла их вернуться.

«О, папа, будь ты сейчас здесь, они бы не посмели отнять у нас дом, ты бы им не позволил…» – тихо бормотала Анна сквозь слёзы, чтобы никто, кроме родителей, не мог её слышать. Но отец и мать молчали и лишь смотрели на неё всё тем же любящим и тёплым взглядом, словно были живы, словно находились совсем рядом.

Большую часть дня Анна провела возле этого портрета, где мама и папа были вдвоём. Она могла бесконечно взирать на их лица. Больше ей ничего сейчас не хотелось.

– Мистер Нортон, – окликнула Анна дворецкого, вытерев сперва слёзы. – Возможно ли перенести этот портрет в мою комнату? Мне осталось всего две ночи провести здесь, и я бы хотела, чтобы мои родители побыли рядом со мной: так мне будет легче уснуть!

Мистер Нортон испытывал настолько сильное сострадание к юной хозяйке, что едва смог сдержать слёзы.

– Конечно, мисс! Я всё сделаю! – ответил он.

– Я не знаю, как я смогу найти в себе силы расстаться с портретом, Филип, – сказала Анна, глядя на родителей. – В этом полотне живут их души, я это чувствую! Мама и папа, словно живые! Мне даже кажется, что они сейчас сойдут с холста и снова смогут обнять меня. Я не знаю, как мне поступить…

– Но, мисс Рочфорд, Вы можете забрать его с собой! Тем людям он не нужен. Портрет Ваш!

– А ведь – действительно! – Анна оживилась. – Я совершенно не подумала об этом! О, Боже, мистер Нортон, Вы гений! – впервые за время, прошедшее после трагедии, она смогла улыбнуться. Анна радостно взяла слугу за руки, будто он избавил её от всех бед.

– Тут вовсе нет ничего гениального, мисс, – заулыбался он. – Я сам запакую портрет и отошлю его, куда Вы скажете. Но, пожалуй, я догадываюсь, куда именно Вы пожелаете его доставить.

– Да, да, Вы верно предполагаете: к Маркусу Лоэру, больше не к кому. Мы хотим пожениться, и нам придётся жить в его доме, а не в моём. Но мистер Лоэр, наверняка, ничего не знает об этом. Я поеду к нему прямо сейчас и расскажу о произошедших переменах.

Теперь Анна знала, что ей необходимо делать. Она незамедлительно начала собираться и вскоре попросила подать ей экипаж.

* * *

Маркус сидел у себя в комнате с озадаченным видом. Мысли его были в неподвижном состоянии, словно болото. Как только Маркус ни пытался настроиться и придумать что-нибудь дельное относительно Анны, у него ничего не получалось. Большая часть его головы была занята осознанием краха, неожиданного и теперь уже совершенно окончательного. Приезда Анны он никак не ожидал и совершенно не был к нему готов.

– Сынок, Анна Рочфорд приехала, – сообщила миссис Лоэр через дверь, так как комната Маркуса была заперта на ключ.

Он встрепенулся.

«Вот, чёрт!» – от неожиданности выругался Маркус, тут же поправил взъерошенные волосы и отворил дверь.

– Я ещё ничего не придумал! – прошептал он матери.

– И что же, мне её прогнать? – удивлённо спросила она.

– Ты уже сказала ей, что я дома?