Мария Литошко - Сердце Анны

– А я уж металась в догадках: чем же новым удивить гостей? Начала думать, что Бог обо мне позабыл. Но – нет!

Мадам Гришо была так довольна тем, что взяла к себе Анну, что, казалось, она вот-вот взлетит от радости в небо, дабы поблагодарить всех святых за столь бесценный подарок!

Время наступило позднее. И хотя Анне уже не было необходимости оставаться в кабаре, Жозефин всё-равно не отпустила её домой. Но это был вовсе не плен: мадам Гришо попросту впала в совсем обычную, присущую женщинам, тревогу.

– Я не дура вовсе, чтобы позволить тебе, дорогая, отправиться домой через весь город ночью и в полном одиночестве! И никаких возражений! Ты останешься сегодня здесь, со мной, а домой вернёшься утром, – настояла она.

– Но… как я могу? – замешкалась Анна. – Меня ждёт мой брат! Уверена, он и глаз не сомкнёт, пока я не постучу в дверь.

– Глупости! Он же мальчишка и уже точно впал в сонное забытье. Отправишься утром!

Мадам Гришо предложила Анне отужинать в её обществе и отправила спать в свободную комнату.

Анна чувствовала Томаса на расстоянии, и предположение её оказалось абсолютно точным. Том ждал её до самого рассвета, так и не сомкнув глаз. Он то смотрел в окно, то бродил по комнате, погружённый во множество мыслей, то выходил на крыльцо, желая пойти Анне навстречу, но дважды возвращался обратно, опасаясь вероятности разминуться с ней путями…

Город постепенно пропитывался утренним светом, но Анна так и не появилась. Том, окончательно сломленный тревогой, сознательно решил отправиться за ней в кабаре мадам Гришо. Но слабость всё же оказалась сильнее и взяла над ним верх: обувая ботинки, Томас присел на кровать и на мгновение решил поддаться соблазну – закрыть глаза. Сон мгновенно поймал его в свою ловушку. Неспособный сопротивляться усталости, он опустился на кровать и уснул, сразу позабыв о своём решении.

Всю ночь Анне снился Том. Его образ не покидал её ни на минуту, и, очнувшись, она хотела только одного – увидеть Томаса, как можно скорее! Уже в семь часов утра она оделась, покинула кабаре и отправилась обратно в лавку миссис Бэртни, уплатив извозчику городской двуколки.

Войдя в комнату тихими и осторожными шагами, Анна увидела, что Том лежит на кровати в одежде. Его ноги, обутые в незашнурованные ботинки, свисали к полу, а голова едва касалась края подушки. Совсем изнурённый, он спал очень крепко и не услышал её возвращения.

«Боже, он ждал меня всю ночь!» – Анна мысленно винила себя за то, что превратила его ночь в вечность ожидания. Она сняла с Тома ботинки и положила его ноги на кровать, поправила подушку, уложив голову более удобно, и заботливо укрыла покрывалом. Опустившись на колени у его кровати, Анна с нежностью посмотрела на Томаса. Ей казалось, что она не видела его очень долго, во сто крат дольше, чем на самом деле! Затем Анна медленно подошла к туалетному столику, присела на стул и стала внимательно смотреть на себя в зеркало. Делая это раньше, она никогда не задумывалась: красивая она или нет? И даже, когда её красоту возносили родители, миссис Норрис, Элеонора Уотс и все остальные люди из круга её знакомых, Анна не придавала этому значения, принимая их слова за жест приличий, который, якобы, обязывает говорить восторженные комплименты. Но после разговора с мадам Гришо она взглянула на себя по-другому, словно впервые. Анна рассматривала в себе всё: глаза, ресницы брови, кожу, губы, шею, волосы, а затем она встала и внимательно осмотрела фигуру. Если в мире и существует совершенство, то она была его воплощением. Неземная красота! И только теперь Анна осознала это, приняв все былые комплименты за подлинную действительность. Жизнь всё больше заставляла её стать другой, совсем не похожей на ту прежнюю Анну Рочфорд. «Что ж, пусть будет так!» – подумала она. И в эту же минуту Анна заточила в своём сердце под тысячью замков свои лучшие качества, поклявшись, что больше никто из мужчин не узнает её нежности и любви, никто не сможет проникнуть в её сердце и взять его в свой плен. Все они будут намертво разбиваться о холодные скалы её красоты, не имея ни единого шанса завоевать преданность и любовь. Все… кроме Томаса. В этом юноше воплотился весь смысл её второй жизни, каждого вздоха. Даже тогда, будучи влюблённой в Маркуса Лоэра, она всё чувствовала совершенно иначе. Анна желала просыпаться утром только потому, что Том был рядом. В жизни Анны существовал только один мужчина, к которому она питала ровно такую же безмерную привязанность – её отец. Только Томасу она решила отдать незримые ключи от своего сердца. «Ты спас мне жизнь, а значит, оно теперь твоё навечно!» – шёпотом произнесла она сквозь его сон, положив ладонь на своё тихо бьющееся сердце.

Когда Том открыл глаза, он тут же окинул взглядом комнату. В этот момент Анна находилась не здесь, но на стуле осталась лежать синяя бархатная накидка, та самая, в которой она вчера покинула лавку миссис Бэртни. «Анна!» – радостно воскликнул Том, обнаружив доказательство её возвращения. Он уже было поднялся с постели, чтобы поскорее ринуться к ней, ясно предположив, что Анна внизу на кухне, но тут дверь тихо отворилась, и она сама вошла в комнату.

– С добрым утром, Том! Ты проснулся как раз вовремя! Я приготовила нам завтрак. Надеюсь, он окажется съедобным.

– Анна! – Том бросился к ней и обнял. – Я не мог спать! Я думал, что с тобой что-то случилось! Ты не вернулась, как я ожидал, и меня всю ночь душили ужасные мысли! Но, слава Богу, ты здесь!

– Прости меня, Томас! – виновато ответила Анна и крепко обхватила его руками. – Было поздно, и мадам Гришо не позволила мне уйти. Она была очень настойчива, однако мне всё же следовало вернуться. Я почти сознательно подвергла тебя мукам ожидания.

– Нет, она права. Хорошо, что ты осталась. Мне стоило это предположить. Возможно, если бы ты ушла, с тобой и правда могло что-нибудь произойти, а так ты сейчас здесь. Это всего лишь одна бессонная ночь – небольшая плата. Но вот, если бы ты не вернулась совсем, моя утрата была бы невосполнима. Как вчера всё прошло? – успокоился он и подошёл к зеркалу, чтобы поправить рубашку.

– Ооо… замечательно! Знаешь, мадам Гришо весьма интересная и умная дама. Она ко мне положительно расположена. И мне понравилось её кабаре! – воодушевлённо рассказывала Анна. – Это будто маленькая Франция посреди великого Британского королевства! Все девушки между собой и мадам Гришо говорят только по-французски. Надеюсь, я не забуду свою родную речь, общаясь на их языке каждый день! – пошутила она. – Мадам Гришо очень впечатлил мой голос. Думаю, сегодня вечером я буду петь для всех!

Томас в ту же секунду оставил попытку привести свой внешний вид в порядок и с лёгкой улыбкой удивления посмотрел на Анну:

– Правда? Ты сегодня будешь петь? И я смогу тебя услышать?

– Думаю, да! Я очень боялась, что всё падёт прахом, боялась, что тебе снова придётся стать вором, ибо я не способна работать служанкой и, уж тем более – кухаркой. Но удача нас не покинула! Мой голос не позволит нам голодать, и я буду петь, пока в этом будет необходимость!

После обеда Анне снова пришлось уйти. Ей надлежало быть у мадам Гришо ещё задолго до начала шоу, ведь номер для её выхода нуждался в обсуждении и подготовке.

– Приходи к шести часам. Я открою дверь с чёрного хода, и ты сможешь войти внутрь, – говорила она Томасу, покидая лавку. – Это моё первое выступление, и я буду спокойна, зная о твоём присутствии.

– Конечно же, я приду! Как я могу это пропустить?! Меня уже сейчас сжигает предвкушение!

Анна лучезарно улыбнулась и, счастливая, пошла по улице, помахав Томасу рукой.

– Девочки, живо все сюда! Каждая бесполезная минута оставляет пагубный след на нашей программе! – весьма эмоционально воскликнула мадам Гришо. – Я хочу увидеть каждый из номеров и внести поправки. И ещё… Необходимо подобрать другие наряды, особенно тебе, Сюзанна, и тебе, Карин. Ваши вчерашние платья никуда не годятся! И о чём вы только думали? Впредь я буду сама подбирать наряды для каждой. А теперь – за работу! – она звонко ударила в ладоши, как это часто привыкла делать, побуждая кого-либо к действию, и все девушки, послушно оставив свои дела и разговоры, последовали в костюмерную.

Придя в кабаре, Анна поняла, что опоздала на пятнадцать минут. Однако мадам Гришо совсем не придала этому значения, хотя для неё, женщины требовательного характера, опоздание являлось неприемлемым, и другим девушкам она с трудом прощала даже пять минут неточности.

– Анна, дорогая, ты как-раз вовремя! – радостно встретила её Жозефин. – У нас сейчас примерка, и тебе тоже следует там быть. Я долго не баловала публику чем-то особенным, поэтому хочу уже сегодня порадовать их твоим несравненным голосом.

Выбор платьев для вечера – вся эта живая приятная суматоха, украшенная то смехом, то болтовнёй, то высказываниями мнений, вызвала у Анны восторг чувств и эмоций. Когда же очередь примерки дошла до неё, мадам Гришо, не задумываясь и, словно, уже зная, что подойдёт Анне лучше всего, стала искать одно особенное платье, отвешенное от всех остальных, спрятанное и почти забытое.

– Вот оно! – произнесла Жозефин, увидев его на вешалке.

Платье оказалось восхитительным! Оно напомнило Анне, пожалуй, наряд графини из не так давно ушедшей эпохи. Его красивая, сияющая на свету ткань была исполнена в цвете ночного неба или же чарующей глубины океана, рукава длиной до локтей, которые завершались пышными, лёгкими белыми оборками, расшитыми атласной тонкой нитью с бриллиантовым блеском. Точь-в-точь такая же оборка сопровождала подол более пышной юбки.

– Знаю: мода теперь другая, но у нас, ведь, кабаре – всё равно, что театр. Это маленький мир, в коем нам позволено носить всё, что вздумается! И никто не посмеет нас за это осудить! – улыбнулась мадам Гришо.

Живя в поместье, Анна очень любила смотреть на портрет своей прабабушки, ещё совсем молодой, одетой в платье такой же красоты. И сейчас, увидев этот наряд, она вспомнила, как тогда, пребывая в лёгкой безмятежности и имея право на мечты, желала примерить нечто подобное.

– Оно прекрасно! – сказала она, коснувшись платья рукой.

– Я помогу тебе его надеть! – охотно вызвалась Элен.

Спустя несколько минут Анна была готова. Платье пришлось ей впору и село идеально, словно его сшили точно по её меркам. И в нём она стала выглядеть ещё прекраснее! Никто, включая мадам Гришо, не мог подобрать слов, ибо их речь была поглощена молчаливым восхищением.

– Пожалуй, необходимо ещё что-то добавить, – произнесла Жозефин и, призадумавшись, начала оглядываться вокруг себя. – Где же эта коробка? – спрашивала она вслух саму себя, приподнимая юбки висящих на вешалках платьев и заглядывая под подол каждого из них. – Ах, вот! Нашлась!

Мадам Гришо открыла запылившуюся и состарившуюся от времени небольшую шкатулку и достала из неё двухрядное ожерелье из настоящего жемчуга и серебряную заколку с маленькими жемчужинками, по форме напоминающую цветок.

– О, Боже! – неожиданно воскликнули некоторые девушки.

– Какая роскошь! – почти в один голос подхватили остальные.

– Вот так красота… Жозефин, Вы никогда нам этого не показывали! – восхитилась Элен.

– Это моё скромное наследство – всего-то пара безделушек, – спокойно ответила женщина, надела на шею Анны ожерелье и застегнула на её волосах заколку. – Вот теперь я абсолютно довольна! Никогда не думала, что все эти Богом забытые вещи ещё пригодятся.

– Они могли пригодиться ещё давно, но Вы, мадам, всё спрятали, не позволив хоть кому-то этим насладиться! – с упрёком и недовольством произнесла Нэнс.

– Если ты имеешь ввиду себя, моя дорогая, то могу тебя заверить: всё это тебе будет не к лицу. Нэнс, тебе не идёт жемчуг, а ещё белый и синий цвета. К тому же, это мои вещи, и лишь мне решать: кто их будет надевать!

Нэнс сложила перед собой руки и, притворившись равнодушной ко всему ею услышанному, отвернула в сторону лицо.

Глядя на неё, Анну охватило ощущение дежавю. В её голове тут же пробудились смутные, дремавшие в глубине, воспоминания слишком далёкого прошлого. Поведение Нэнс очень отчётливо напомнило Анне ту маленькую ведьму Джейн Стилл: тот же характер. Однако теперь Анна не была слабой и наивной девочкой. Печальный опыт всё же сыграл свою необходимую роль в её жизни и теперь, зная о тёмных сторонах человеческой натуры, Анна чувствовала себя более сильной, как будто вооружённой и готовой к возможной опасности.

Когда завершилась примерка, и все уже готовые номера для шоу были оценены и доработаны, мадам Гришо приступила к подготовке выступления Анны. Ожидая своей очереди, она совсем не скучала и ничуть не утомилась. Это ожидание пришлось ей на пользу: Анна внимательно смотрела на каждую из девушек, училась, запоминала каждую мелочь, вслушиваясь в ритмы звучащей музыки, быстрой и задорной, которую исполняла Карин. Она старалась впитать в себя всю эту атмосферу, дабы перестроиться на новый лад, который становился для неё ближе и понятнее.