Мария Литошко - Сердце Анны

– Всё хорошо, я рядом, – прошептала ему Анна, когда гроб с телом Кэтрин Хёрст опускали под землю.

В этот момент он весь сжался в попытке стерпеть боль. Его тело свело в каменном оцепенении, а рука, которой он сжимал руку Анны, стала холодной, хотя на улице было достаточно тепло.

Присутствующие дамы то и дело бросали в сторону Анны беспорядочные взгляды. В то время, как все они мучились чувством непомерной утраты, она выглядела непозволительно красивой, спокойной и ничем не омрачённой. Анна была облачена в роскошное чёрное шёлковое платье, покрытое тонким кружевным гипюром, которое она привезла из Италии. А ещё на ней была восхитительная шляпка и бриллиантовое колье: подарок лорда Хёрста – её гордость и ещё один предмет зависти для всех.

– Она нарядилась так, будто пришла в театр, – возмущённым шёпотом произнесла одна из женщин, обращаясь к другой.

– Да, и такая холодная… А сердце её такое же стеклянное, как и её глаза, – отвечала та. – Бедную Кэтрин ей совсем не жаль. Бесчувственная фарфоровая кукла!

Когда всё завершилось, Анна, лорд Хёрст и Томас вернулись в поместье. Вместе с ними на похоронах присутствовала и миссис Гарди. На свою новую хозяйку женщина боялась поднять глаза. Кэтрин не стало, и теперь она лишилась своей единственной покровительницы. Экономка старалась быть тихой, незаметной и всё время молчала, изображая самое несчастное создание. Но это ей не помогло…

Анна вошла в кухню. Кухарки готовили ужин, а миссис Гарди робко сидела на стуле, как напуганная шумом мышь. Увидев Анну, женщина сжалась ещё больше и, согнув спину, стала бездумно теребить подол своего фартука.

– Я знала, что найду вас именно здесь, – произнесла Анна, снимая с рук перчатки. – Надеюсь, Вы уже собрали свои вещи?

Миссис Гарди, как ошпаренная кипятком, поднялась со стула.

– Леди Анна, я вас умоляю, простите меня! Я всего лишь следовала приказам! У Вас, ведь, доброе сердце, не прогоняйте меня!

Анну безумно развеселили её слова.

– Ушам своим не верю! Вы взываете к доброте моего сердца? – засмеялась она. – Как же поздно… Для людей, подобных Вам, у меня нет сердца. Убирайтесь вон! – с улыбкой на лице произнесла Анна. – И не смейте беспокоить моего мужа! Он сейчас должен отдыхать.

Анна много раз представляла этот сладостный момент. И сейчас, когда всё случилось в реальности, она испытала удовольствие и поощрение за долгие месяцы мучений.

– А как же моё жалование? – растерянно спросила экономка, понимая, что, даже если она встанет на колени, ей всё-равно не удастся остаться в этом доме.

– Жалование? – Анна обернулась. – Пусть его Вам вручит Ваша любимая хозяйка! Только для этого Вам, миссис Гарди, придётся спуститься к ней в Ад!

Прислуживая здесь, в этом доме много лет, миссис Гарди была уверена, что ей никогда не придётся уйти отсюда, если только на тот свет. Однако все её предположения переломились надвое: её гнали прочь, как самое подлое существо, но она, конечно, не признавала, что таковой и является.

Спустя два часа экономка покинула дом. Наблюдая за её уходом через окно, Анна, наконец, ощутила присутствие гармонии и спокойствия. Только теперь, избавившись от Кэтрин и её бесконечно преданной помощницы, она стала истинной хозяйкой поместья Хёрст.

Некоторых время лечит, исцеляет, а кого-то медленно убивает, затягивая в пучину пустоты.

Конечно, лорд Бенджамин всегда знал, что его любовь к сестре выше всякой другой, и, потеряв её на веки вечные, он точно осознал: в Кэтрин, его единственной сестрёнке, заключался весь смысл его существования.

Лето закончилось, и Томас снова покинул поместье, чтобы получить необходимое образование за границей. Лорд Хёрст ещё в июне обо всём договорился, поэтому ехать было обязательно. Теперь в доме остались только Бенджамин и Анна, не считая слуг. Она сумела избавиться от присутствия врагов, их взора, гадких помыслов, действий и, несомненно, была этому рада. Однако покой не наступил. Её сердце омрачила новая тягота: нескончаемые муки Бенджамина. Он изменился, стал другим. Постоянное присутствие Анны грело его лишь слегка. Её тепла ему было недостаточно. Приёмы и балы изжили себя: лорд Хёрст не хотел ничего слышать и кого-либо видеть. Он нескончаемо винил себя в гибели сестры. С этой мыслью лорд Хёрст отходил ко сну, с ней и просыпался; она стала его постоянной спутницей, ночным кошмаром. В тот, самый первый день, когда Кэтрин ушла в мир иной, Анна была уверена: пройдёт неделя, быть может, месяц, и Бенджамин обретёт смиренный покой, забудет о горе: он, ведь, мужчина, он обязан быть сильным. Но этого не случилось. Бенджамин терзался в страданиях, бессонных ночах, и, глядя на него, Анна всерьёз пожалела о сделанном. Она чувствовала, как часть его мучений постепенно поглощает и её. Радость, которая должна была воцариться в поместье с уходом Кэтрин и миссис Гарди, не пришла. Теперь постоянной гостьей этих стен стала печаль, тяжёлая и угнетающая душу тоска, и Анне стало казаться, что она обречена прожить в этой обители до конца своих дней.

Томас был далеко, окружённый чем-то новым и интересным. Сидя в одиночестве, Анна пыталась представить, как он проводит время после занятий и лекций, куда ходит, с кем говорит. Он становился старше с каждым днём. Он больше не был маленьким мальчиком. В страхе и со слезами на глазах Анна понимала: совсем скоро, а возможно, уже сейчас, Том захочет узнать, что же такое любовь, и тогда она навсегда его потеряет! Его сердце и мысли заполнит другая, одна из сотни девушек, которые окружают его сейчас. Постепенно, месяц за месяцем он забудет её, а если будет вспоминать, то лишь, как друга, просто девушку, которой он когда-то спас жизнь. А она всё-равно будет любить его отчаянно и сильно, пока её сердце не разорвётся от горя. Анна была уверена: всё будет именно так. Её любовь останется безответной и когда-нибудь умрёт вместе с ней, а Томас так никогда и не узнает, как сильно она его любила.

Случались моменты, когда Анна хотела открыться ему, написать всю правду о своих чувствах. Она с воодушевлением и дрожью в груди брала перо, начинала выводить первые строки, но после останавливалась и выбрасывала скомканный листок в камин. Анна боялась, что ответного чувства нет в его сердце. Боялась, что её признание сломает ту дружбу, которая есть между ними сейчас. «Пусть останется хотя бы она», – думала Анна. «После того, что я сделала, на любовь рассчитывать глупо. Его чистое, непорочное сердце никогда не полюбит ту, которая стала чудовищем. Том был прав: мы должны были уйти. А теперь я потеряла всё: собственную душу и возможность получить его любовь».

* * *

Прошёл год, а затем другой. Теперь письма стали единственным удовольствием для Анны, но порой ещё и общество Жозефин Гришо. Томас смог приехать к ней лишь раз и всего на месяц, а она не могла оставить мужа, чтобы навестить его в Женеве.

Лорд Хёрст отрёкся от жизни, ещё будучи живым. Каждое своё движение он выполнял по инерции, как заводная деревянная игрушка. Он забросил все дела касательно поместья, денег и винограда, отчёты о котором присылал его кузен Ричард. Письма Бенджамин даже не открывал. Он лишь иногда читал газеты и, в основном, проводил часы в комнате сестры, куда запретил кому-либо входить, даже для уборки. Теперь это было место его уединения: «Мёртвая комната» – так её стали называть: она пожирала чувства, эмоции и всё его естество.

Анне пришлось самой заняться всеми делами. Это было нелегкое и неженское занятие, но оно заполнило её досуг и позволило ощутить свою значимость в этом доме. Она сама отвечала на письма, ездила в банк и посещала назначенные лорду Хёрсту встречи. Со своими новыми обязанностями Анна справлялась, и поэтому Бенджамин отдал в её распоряжение свой кабинет.

Несмотря на то, что со дня смерти Кэтрин прошло довольно много времени, Анна всё ещё не теряла надежды исправить свою непомерную вину. Состояние души и здоровья Бенджамина стало результатом её ошибки, и она надеялась вернуть мужа к прежней жизни, дабы избавить себя от мук совести, но попытки оставались тщетными. Ко всеобщему сожалению, Бенджамин превратился в затворника. Горе сделало его другим человеком, а нежелание смириться с неизбежностью ситуации не позволяло обрести покой.

В это тяжёлое время, которое Анна назвала своим наказанием, она больше всего нуждалась в друге, который подарил бы ей, хоть малую крупицу радости. Конечно, этим человеком мог быть только Томас, но его возвращения она ждала лишь через год. И тут Анна вспомнила про Топаза – своего любимого коня. Скованная цепями дел, она совсем позабыла, что собиралась забрать его у мистера Гилберта Монрэя. Тогда, давным-давно этот человек дал слово сберечь его до той поры, пока она сможет забрать Топаза домой. Анна решила забрать коня незамедлительно и уже на следующей неделе была готова отправиться в Лондон.

– Энн, присмотри за моим мужем, – попросила Анна служанку. – Думаю, я могу на тебя положиться.

– Конечно, миледи, можете быть спокойны!

– Хорошо, – она поправила шляпку, прежде чем покинуть дом. – Надеюсь, моё отсутствие покажется ему недолгим. А, впрочем, какая разница… Бенджамин уже почти не смотрит на меня.

– Не волнуйтесь так, леди Анна, лорд Хёрст Вас очень любит!

– Разве? – безнадёжно произнесла она. – Если это любовь, то яд можно назвать сладостью.

– Конечно же, любит! – девушка стояла на своём. – Это лишь тяжёлый период Вашей жизни. Да, он затянулся, так иногда случается, но это не приговор. Скоро всё образуется!

– Скорей бы… Буду надеяться, что дождусь этих прекрасных перемен прежде, чем сойду с ума!

Анна покинула поместье, и чем дальше она удалялась от здешних мест, тем легче ей становилось.

Данным временем правила осень. Тёплый сентябрь был приятнее жаркого августа. Слегка пожелтевшие, но ещё не потерявшие своей свежести листья; воздух, пропитанный запахом ушедшего лета, смешанный с глубоким и приятным ароматом раннего осеннего утра… Эта особая атмосфера укутала Анну, словно мягкий, тёплый, уютный плед и окунула в умиротворение, которого ей так давно не хватало. Она распахнула окно кареты и, прикрыв глаза, вдыхала каждую частичку этой удивительной, таинственной поры.

– Подъезжаем к городу, миледи! – сообщил извозчик.

Лондон. Её дом. Самый любимый, самый прекрасный город на земле! Анна не видела его уже много лет, целую вечность… И вот она снова здесь. Порой Анне казалось, что она больше никогда не увидит свой город. Каждый уголок этого места пропитывали воспоминания. Девушка посмотрела в окно и увидела ту самую пустошь, на которой она когда-то желала оставить свою жизнь. Ей не хотелось вспоминать всё это снова, но картинки былых ушедших дней сами ворвались в голову. Печальные воспоминания мешали вспомнить о хорошем. Но, как ни странно, вспоминать хорошее, то, чего уже не вернуть, более тяжело, чем вспоминать плохое. Для этого необходимо мужество.

Анна смотрела на дома и здания из кирпича и камня, родные улицы, людей, места, где она когда-то гуляла с родителями, и на её глаза наворачивались слёзы. Она надеялась, что годы исцелят её, а боль уйдёт прочь, растает во времени. Но – нет. Анна поняла, что боль никуда не ушла, она осталась здесь, в Лондоне, вместе с призраками и тенями прошлых дней.

– Куда отвезти Вас, леди Хёрст? – спросил слуга.

Анна вытерла платком слёзы.

– Мне нужно посетить главный банк города. Я подскажу Вам дорогу. Сейчас поезжайте прямо до самого моста, а после – поверните налево. Вы сами его увидите.

Анна не знала, где именно в Лондоне живёт мистер Монрэй, но, к счастью, она помнила, где он работает.

– Добрый день! Я ищу мистера Гилберта Монрэя, – обратилась Анна к одному из служащих банка.

– Он сейчас здесь. Как Вас представить?

– Леди Анна Хёрст.

– Я доложу о Вас.

Анна ждала недолго. Спустя минуту мужчина вернулся и пригласил её пройти в кабинет.

За столом сидел тот самый человек, который когда-то был вынужден забрать у неё последнее, чем она дорожила. Конечно, девушка тогда хорошо запомнила его лицо, имя и сейчас узнала без труда.

Мистер Монрэй надел очки, внимательно посмотрел на свою гостью и впал в замешательство. Анна сняла шляпку, и её лицо стало видно совсем отчётливо. Она хотела, чтобы он узнал её. И – да, он узнал! Те голубые глаза, которые в тот роковой день смотрели на него с ненавистью, отчаянием и болью юной девушки, он не смог забыть даже, если бы пожелал.

– Мисс Рочфорд? – в глубочайшем изумлении произнёс мистер Монрэй.

– Да, это я.

Услышав подтверждение, банкир был окончательно шокирован. Не отводя глаз от Анны, он нащупал на своём столе стакан с водой и выпил всё до капли.

– Анна Рочфорд… – прошептал он. – Но как же? Как это возможно? Вы, ведь, покончили собой! Вы призрак?

– Нет, сэр, я вполне настоящая! Но кто это Вам сказал, что я себя убила?