Мария Литошко - Сердце Анны

– Ты такая красивая, такая молодая, а я медленно лишаю тебя всего этого, держа взаперти от окружающего мира, словно птицу в клетке, – с грустью произнёс лорд Хёрст за завтраком.

– Я вовсе не в клетке, Бенджамин, – Анна подняла на мужа глаза, – Я такая же, как и прежде. В клетку ты запер себя. Спрятал куда-то от двери ключ, и я не в силах освободить тебя. Эта решётка слишком прочная: я не смогла её сломать. Но пойми, твои страдания не сотворят чуда: Кэтрин не воскреснет! Лишь смирение дарит покой. Зачем ты себя истязаешь?

– Я оказался слабее, чем мог предположить. То, что умерло во мне с уходом Эмили и сестры, уже не возродится вновь. К сожалению, я не способен стать прежним.

– Скажи мне, что я могу сделать, чтобы ты вновь ощутил тепло жизни? Скажи, и я сделаю это! – с глубиной надежды, воскликнула Анна.

Она видела в Бенджамине друга, который никогда не делал ей больно, не заставлял страдать, ни в чём не отказывал и вернул ей жизнь, которой она по ошибке была лишена. Анна считала своим долгом вернуть мужу прежнее душевное состояние, ведь его боль и муки всецело являлись её виной.

– Бенджамин, почему ты молчишь? Должно же быть что-то, способное заставить тебя стать чуточку счастливее!

– Не уверен в этом… Анна, мне жаль, что я втянул тебя в мои страдания! Я предпочёл бы нести это бремя в одиночестве.

– В одиночестве ты и без того бываешь слишком часто. И даже не надейся, что я отстану! Поехали со мной в город, прямо сейчас! – подбадривающе предложила Анна.

– А разве есть причины туда отправиться?

– Сегодня чудесный весенний день! На мой взгляд – достойная причина покинуть дом на ближайшие несколько часов. Мы могли бы пройтись по улицам, посетить театр, можем даже заглянуть в ту кондитерскую, где продают твоё любимое миндальное пирожное. Ну же, Бенджамин! – она положила ладонь на руку мужа, поймав глазами его взгляд. – Скажи «Да»!

Лорд Хёрст улыбнулся. Но, вспомнив, что ему снова придётся вернуться в дом, где его больше не ждёт сестра, и он не сможет поделиться с ней впечатлениями дня, его губы сжались, а взгляд потух, будто свеча, яркий огонь которой уничтожил порыв ветра.

– Не сегодня, дорогая. Завтра я покину дом и избавлюсь от печали.

– Обещаешь?

– Да, обещаю! Тебе больше не придётся страдать, видя моё угрюмое лицо.

Анна удовлетворённо улыбнулась и поцеловала мужа в щёку. Она была счастлива, и ей хотелось сделать счастливыми всех вокруг.

– Как же я рада, что ты смог, наконец, услышать меня! В таком случае, сегодня я тоже останусь дома.

– Нет-нет! Не стоит приносить такие жертвы! Вероятно, у тебя в городе есть дела – ни к чему их откладывать, – настоял Бенджамин. – Поезжай!

– Что ж, ладно. Я хотела навестить Жозефин Гришо, а ещё – съездить на почту. Постараюсь вернуться побыстрее!

Анна вытерла салфеткой губы и встала из-за стола.

– Анна, – он торопливо схватил её за руку, когда она проходила мимо. – Прости, я не смог полюбить тебя, как любил Эмили, но ты всегда была мне очень дорога!

– Как и ты мне, Бенджамин! – она обняла мужа, совершенно не придав значения его неожиданной фразе, и спустя полчаса покинула поместье.

* * *

В городе Анна провела значительно больше времени, нежели предполагала и обратно возвратилась только к четырём часам, держа в руке письма от миссис Норрис и Генриетты Кроу, которые ей безумно не терпелось прочесть.

– Где мой муж? – обратилась Анна к служанке, войдя в дом.

– В своей комнате, миледи. Лорд Хёрст сказал, что желает отдохнуть и просил не беспокоить его до ужина.

«Должно быть, у Бенджамина была бессонная ночь», – решила Анна и отдала служанке пальто и шляпку.

– Вы чего-нибудь желаете, леди Хёрст?

– Зелёного чаю, пожалуйста, с жасмином и никакого сахара. Я буду в библиотеке, Дорис!

Прочитав оба письма, Анна решила написать ответы незамедлительно, и на это потребовалось ещё два часа. После она отнесла письма в свою комнату и, предположив, что Бенджамин, вероятно, уже в гостиной или столовой, спустилась вниз. Но, осмотрев обе эти комнаты, Анна не нашла его.

– Энн, мой муж уже спускался вниз? – с лёгким недоумением в голосе, спросила она.

– Нет, леди Анна, я не видела лорда Хёрста с полудня. Должно быть, он всё ещё в своей комнате.

Анна застыла с задумчивым видом на лице.

– Мне сообщить лорду Хёрсту, что Вы ожидаете его в гостиной? – спросила служанка.

– Нет, не стоит! Я сама поднимусь к нему.

Подойдя к комнате мужа, Анна тихо опустила ручку и попыталась открыть дверь, но она оказалась заперта изнутри.

– Бенджамин! – Анна позвала его и лёгонько, совсем ненавязчиво постучала. – Бенджамин, это Анна, пожалуйста, открой! – во второй раз произнесла она, постучав сильнее и более настойчиво.

В ответ не пришло ни звука.

«Конечно, он в комнате Кэтрин! Где же ещё…» – осенённая догадкой, Анна направилась к спальне покойной леди Хёрст. Дверь этой комнаты тоже оказалась запертой, хотя Анна требовала открыть, и теперь в её голосе звучали беспокойство и тревога.

«…Тебе больше не придётся страдать, видя моё угрюмое лицо… Завтра я покину дом…» – Анна застыла у двери, вспомнив всё сказанное лордом Хёрстом этим утром. «…Анна, я не смог полюбить тебя, как любил Эмили, но ты всегда была мне очень дорога…»

– Он сказал «Была»… Почему он употребил прошедшее время? – спросила она саму себя, положив руку на лоб, – Нет… Нет… не может быть… Это невозможно!

Анна слегка приподняла юбку, чтобы её подол не касался пола, и в панике побежала вниз.

– Доррис, скорее зовите сюда Жозефа и Роя! – закричала она. – И пусть возьмут что-нибудь, чем можно сломать замок!

Служанка переполошилась, увидев напуганное лицо хозяйки, не стала задавать вопросы и спешно ринулась в конюшню. Уже через несколько, казалось, долгих минут оба слуги вбежали в дом.

– Идёмте со мной! Быстрее! – тем же тревожным голосом, произнесла Анна и поднялась наверх по лестнице, сопроводив мужчин к комнате мужа. – Ломайте дверь! Ну же, скорее! Не мешкайте!

Сломать замок оказалось непросто, но, когда дверь, наконец, открылась, Анна напугано вбежала внутрь: лорд Хёрст неподвижно лежал в кровати поверх атласного покрывала в той же одежде, в которой она видела его утром.

– Бенджамин! – Анна взяла его за руку и в ужасе выпустила её. Рука мужа была холоднее зимнего воздуха. – Бенджамин! Бенджамин, проснись! – кричала она и отчаянно трясла его за плечи. – Врач, нужен врач! Пошлите за ним, немедленно!

Один из мужчин поспешил последовать её приказу, а другой подошёл к постели хозяина и пощупал пульс.

– Боюсь, уже поздно звать доктора, миледи, – сказал слуга, снимая головной убор.

На тумбочке, рядом с кроватью стоял пустой флакон от снотворного, а рядом лежала сложенная пополам записка с надписью «Анне». Она медленно поднесла к листку дрожащую руку. Внутри неё всё сжалось от ужаса, а к горлу подступил тяжёлый ком.

«Анна, сегодня я окончательно и бесповоротно понял, что не в силах жить без них обеих, а ты не можешь жить со мной. Теперь мы свободны!»

Прочитав эти строки, Анна болезненно сжала в руке записку и опустилась на край постели. Лицо её стало бледным, а глаза «оледенели» в зеркальном блеске застывших слёз.

«Прости меня!» – прошептала она, прижавшись к груди Бенджамина. Его сердце больше не билось. Теперь там царила пугающая тишина. Анна встала и, прикрыв глаза, с дрожью стиснула зубы, дабы сдержать сильное желание закричать. Цена счастья оказалась слишком высока! Желая избавиться от Кэтрин, Анна не подумала о последствиях. Тогда она находилась в состоянии гнева, но самым сильным из чувств было нежелание отступать, поддавшись воле своего врага. Именно в такие моменты человек способен преступить черту дозволенного и принципов добродетели. А со временем приходит раскаяние, однако изменить что-либо уже нельзя. И, хотя для всех смерть лорда Хёрста была самоубийством, Анна знала: в его гибели виновата она. Мысленно пытаясь хоть немного оправдать себя за эту роковую ошибку, она надеялась, что там, в ином мире, Бенджамин будет счастливее, нежели здесь. По крайней мере, эта мысль служила Анне утешением.

Лорда Хёрста похоронили рядом с могилами его сестры и возлюбленной. И теперь Анна ощущала себя неуютно в огромном пустом доме. Первые несколько дней ей было жутко передвигаться по безжизненным коридорам и особенно страшно – проходить мимо тихой комнаты Бенджамина: когда она ступала мимо двери, по её телу пробегали мурашки, словно холод. Порой, просыпаясь по утру, Анна забывала, что его больше нет, и по привычке просила Энн позвать мужа к завтраку. Только спустя пару недель она свыклась с наступившей в поместье тишиной и, так как дух Бенджамина не пытался её беспокоить по ночам, Анна заверила себя, что там ему, действительно, хорошо, а его душа обрела желанный покой.

Перед тем, как умереть, лорд Хёрст написал завещание. Он оставил его на столе в своём кабинете среди лежащих там бумаг. Анна нашла бесценный, утверждённый подписью Бенджамина документ, и прочла его тем же роковым вечером. Теперь всё до последнего шиллинга принадлежало ей.

Новость, о которой Анна написала в своём письме, потрясла Тома. Этот исход стал для него совершенно неожиданным, и внутри себя он ощутил сильную скорбь. Человек, который сделал для него так много хорошего, уже был на небесах. Немыслимо-печальный конец. Томас и Анна этого явно не хотели, но всё должно быть так, как должно быть: судьба свела Анну и Тома вместе и желала их полного воссоединения, а она никогда не ошибается. Ей стоит доверять. Теперь ничто не препятствовало их любви. Томас понимал, как тяжело Анне находиться в поместье одной, поэтому сейчас он больше всего хотел поскорее к ней вернуться.

«Поместье Рочфорд больше не будет пустовать» – этот заголовок увенчал все газеты Лондона. Имя покупательницы – леди Анна Хёрст – никому не было известно. Более того, пока только миссис Норрис и мистер Монрэй знали, что под этим именем значится сама Анна Рочфорд. Она не стала мешкать, ибо очень боялась потерять свой дом во второй раз. Поэтому, вступив в законные права над состоянием покойного мужа, она выкупила поместье, как можно, быстрее. И мистер Монрэй с радостью ей в этом помог. Деньги были переведены, а документы подписаны. «Всё!» – Анна ощутила внутри себя счастье, которое уже не надеялась почувствовать. Томас, её единственный, которому она отдала своё сердце, тоже любит её. Дом, коим так дорожили её родители, в котором все они были так счастливы, снова принадлежит ей – больше Анне ничего не было нужно. Оставалось лишь дождаться Томаса, покинуть поместье Хёрст навсегда и начать ту жизнь, которую они оба ждали.

* * *

Одним тёплым майским днём, когда Анна решила провести час-другой, музицируя, в поместье пожаловал нежданный гость.

– Прошу прощения, миледи, – в комнату вошёл слуга, – К Вам – джентльмен!

Анна отвыкла от гостей и поэтому очень удивилась.

– Джентльмен? Очень странно… – как-будто не поверив, произнесла она и закрыла ноты. – И кто же он?

– Я дважды требовал назвать имя, но господин отказался, заявив, что Вы его знаете, и он желает преподнести Вам сюрприз. Джентльмен остался ждать у ворот.

– Любопытно… – Анна встала и, обогнув фортепиано, прошла к двери. – Пригласите его в гостиную!

Она присела на небольшой диванчик, сделав весьма заинтересованное выражение лица, однако её мысли не метались в догадках, ведь Анна была абсолютно уверена, что это кто-нибудь из друзей её почившего мужа. А кто же ещё?

– Прошу Вас, сэр, проходите, – раздался голос слуги, и в комнате послышались шаги таинственного гостя.

Анна перевела глаза от окна к двери, и её взгляд застыл: прямо перед ней стоял Маркус Лоэр. Она медленно встала и, по-прежнему не сводя с него глаз и даже не моргая, теперь застыла всем телом, словно бронзовая статуя. Да! Это был он, лгун и предатель! Она не видела Маркуса много лет, но годы его ничуть не изменили: он остался таким же, каким был тогда. Единственное, что Анна сочла новым в его облике – это несчастный вид, как-будто он жил в аду все эти годы. И её предположение оказалось верным: брак с мисс Хэшми действительно был для Маркуса подобием ада.

– У Вас ещё есть какие-нибудь поручения ко мне, леди Хёрст? – спросил слуга и тем самым заставил Анну прийти в себя.

– Нет, вы можете идти!

Слуга склонился и вышел, плотно закрыв за собой дверь.

– Что ты здесь делаешь? – с ненавистью, но спокойно, спросила она.

– Все вокруг твердили, что ты умерла, – Маркус слегка приподнял уголки губ в отчаянно-счастливой улыбке.

– Нет, как видишь, я жива, хотя готова поклясться, ты был рад новости о моей смерти.

– Рад? Я страдал! Страдал все эти годы! Я должен был тогда всё тебе рассказать, но я совершил ошибку. Ты не знаешь всей правды!