Мэдлин Бейкер - Сердце беглеца

Обняв Рэйчел, он осторожно снял ее с лошади и уложил на землю. И только тогда он заметил Стоящего Буйвола и остальных индейцев, которые толпились вокруг.

– Она мертва? – спросил Стоящий Буйвол.

– Нет. Мне нужны одеяла и немного воды.

– Мы здесь устроим привал, – обратился Стоящий Буйвол к остальным. – Красный Лось, позаботься о раненых. Пять Медведей, найди людей и раздобудьте мяса.

Индейцы, как всегда спокойные и деловитые, принялись разбивать лагерь на ночь.

Тайри взял одеяло, принесенное Стоящим Буйволом, и подложил его под Рэйчел. Сняв рубашку, он оторвал от нее полосу и начал стирать ею кровь. Он обнаружил только одно отверстие, куда вошла пуля. Значит, пуля все еще сидела где-то у нее в боку. Осторожно он ощупал рану пальцем, но ему ничего не удалось обнаружить.

Веки Рэйчел затрепетали, и глаза раскрылись. Она слабо улыбнулась склонившемуся над ней Тайри.

– Ты в безопасности, – пробормотала она. Тайри кивнул и нежно провел рукой по ее щеке.

– Глупышка, – нежно пожурил он. – Что это тебе вздумалось носиться по стране с бандой дикарей?

– Я приехала за тобой, – сказала Рэйчел глухо. – И я нашла тебя.

– Да. А теперь лежи тихо и помолчи.

– Я умру?

– Нет. Потерпи. Это надо сделать. Рэйчел слабо помотала головой:

– Нет. Пожалуйста, Тайри!

– Эй, ты слишком много времени потратила, ухаживая за мной. Теперь настала моя очередь.

Рэйчел смотрела на Стоящего Буйвола, который встал рядом с Тайри. В одной руке у него был бурдюк, в другой – нож с длинным лезвием. Рэйчел в ужасе смотрела на нож. Она не вынесет этого, думала она. Не вынесет боли, когда нож вонзится в ее плоть и будет кромсать ее.

– Забери меня домой, – умоляла Рэйчел. – Отвези меня в Йеллоу-Крик, Тайри. Мне нужен доктор.

– Йеллоу-Крик в десяти днях пути отсюда, – ответил Тайри.

– Мне все равно.

– Ты должна мне верить, Рэйчел. Пулю необходимо вынуть. И сделать это надо немедленно. Если мы будем медлить и ждать, ничего хорошего не выйдет.

Он взял ее руку в свою и ободряюще пожал.

– Поверь мне, Рэйчел. Поверь хоть на этот раз. Она кивнула и содрогнулась, увидев, что Тайри берет нож у Стоящего Буйвола.

Тайри осмотрел длинное лезвие. Удастся ли им вырезать пулю из тела Рэйчел? Он знал, как больно ей будет, и ему легче было бы отрубить правую руку себе, чем причинить ей такую боль. От одной мысли о том, что ему придется резать ее нежное тело, он весь покрылся холодным потом.

– Хочешь, чтобы это сделал я, брат мой? – спросил Стоящий Буйвол невозмутимо.

– Нет! – Рэйчел вцепилась в руку Тайри. – Сделай это сам! – закричала она. – Я не хочу, чтобы это сделал кто-нибудь, кроме тебя.

Тайри кивнул.

– Вот, – он скатал комок из куска ткани и дал ей. – Засунь его в рот, вцепись в него зубами. Стоящий Буйвол, держи ее крепко, чтобы она не дернулась.

Рэйчел закрыла глаза, зубами она крепко впилась в тряпку. Ее бок пронзила такая боль, какой она не испытывала никогда в жизни. Она и не представляла, что может быть так больно. Кровь выступала там, где лезвие касалось ее тела. Она была горячей и липкой. Рэйчел сжала кулаки, ногти ее впились в ладони. В голове у нее все смешалось. Иногда она сознавала, что Тайри стоит над ней с ножом. То оказывалась где-то в прошлом и сама удаляла пулю из его бока. Как он мог переносить такую боль? И как могла ее терпеть она? Когда же это кончится?

Она открыла глаза и сквозь красный туман боли увидело лицо Тайри. Лоб его бороздили морщины, он блестел от пота, челюсти его были решительно сжаты. Она застонала, когда нож скользнул глубже в ее тело, и услышала, как Тайри тихонько выругался, потом мир почернел и пропал.

– Слава Богу, – пробормотал Тайри. – Она потеряла сознание.

Наконец Тайри извлек пулю. Прежде чем выбросить, он долго смотрел на нее. Попади она чуть повыше, думал он вяло, и Рэйчел бы уже не было на свете.

Он тщательно, насколько позволяли обстоятельства, промыл рану и перевязал тем, что еще оставалось от его рубашки.

– Апачи сейчас, должно быть, в своем зимнем лагере, – заметил Стоящий Буйвол. – Мы доберемся туда послезавтра.

Тайри кивнул. Рэйчел потеряла много крови. Весьма вероятно, что у нее скоро начнется лихорадка, поднимется температура. Доктор из Йеллоу-Крик был от них в любом случае слишком далеко и не мог помочь, но в лагере апачей был свой врачеватель. Да и шаман в таком случае не помешает.

Рэйчел медленно открыла глаза, поморгала и огляделась. Где она? У ее ног горел огонь то ли костра, то ли очага, а над головой поднималась как купол высокая крыша. Хмурясь, она всматривалась в боевой щит, стоявший у стены, потом заметила копье, ряд глиняных горшков и кувшинов.

Встревожившись, Рэйчел сделала попытку сесть, но упала обратно: бок ее пронзила острая боль. И тут пришли воспоминания о скачке в Мексику, о схватке у рудника, о Тайри. Где же Тайри?

Чуть позже в помещение вошел сморщенный старик, одетый в штаны и безрукавку из шкур. Он одарил Рэйчел беззубой улыбкой и стал собирать какие-то предметы в глубине хижины. Бормоча что-то на гортанном языке апачей, он поспешил выйти.

Она все еще тревожно размышляла о том, где находится, и об ужасной боли в боку, когда в хижину вошел Тайри. От одного только его появления Рэйчел почувствовала себя много лучше. Он был побрит и чист, волосы у него были аккуратно причесаны, и она подумала, что никогда еще он не выглядел лучше и никогда его появление не было для нее желаннее.

– Где мы? – спросила она.

– В Самшитовом каньоне, милях в семидесяти от рудника. Индейцы откочевывают сюда на зиму. – Он сел возле ее ложа скрестив ноги. – Как ты?

– Когда ты рядом, то прекрасно.

Тайри улыбнулся. Приятно видеть, что она пришла в себя и так оживилась. В течение двух дней она была без сознания и горела в лихорадке, и только искусство индейского врачевателя спасло ее. Тайри знал, что никогда не простил бы себе, если бы она умерла.

– И как давно мы здесь? – спросила Рэйчел. – Когда мы сможем тронуться в путь?

– Пока об этом не может быть и речи. Отдыхай.

– Я уже устала отдыхать. И, право же, чувствую себя прекрасно.

– Не важно. Все равно не двигайся, лежи. Вдруг Тайри широко улыбнулся:

– Может быть, мне забрать твою одежду, чтобы ты не пыталась встать с постели, пока я тебе этого не разрешу?

Рэйчел рассмеялась, но тут же ее бок окатила новая волна острой боли.

– Со мной все будет хорошо, – пообещала она. В течение следующих нескольких дней она ела, спала, просыпалась и снова ела. Благодаря старому индейскому врачевателю ее бок заживал быстро, к концу следующей недели Рэйчел уже могла встать, хотя Тайри еще не разрешал ей долго оставаться на ногах. И все же как чудесно было сидеть на воздухе и кожей чувствовать тепло солнечных лучей!

Подумать только: сидеть возле хижины индейского врачевателя в лагере апачей! Среди этих людей вырос Тайри, и она внимательно за ними наблюдала. Женщины этого племени, как правило, были коротконогими и склонными к полноте. С длинными, прямыми, черными волосами, черными глазами и кожей цвета меди. Они носили длинные рубахи из оленьих шкур, доходившие до щиколоток, или хлопчатобумажные блузы и широкие юбки, закручивавшиеся вокруг ног при ходьбе. Рэйчел удивилась, заметив, что индейские женщины мало чем отличались от белых. Они заботились о своих мужьях и любимых, нянчили малышей и иногда бранились. Они ухаживали за своими маленькими огородиками и плели красивые корзины из ивовых прутьев. Иногда вплетали в них черные прутья дьяволова когтя, чтобы узор получился покрасивее.

Мужчины-апачи проводили время на охоте, за починкой оружия или за картами. Они играли со своими ребятишками и учили молодых воинов, а также защищали свое поселение от врагов. Они носили широкую одежду, мокасины и жилеты из оленьей кожи. Свои длинные черные волосы они часто украшали перьями или кусочками меха.

Дети их выглядели благополучными и счастливыми: их любопытные глазенки ярко блестели. Они разглядывали Рэйчел с невинным и бесстыдным любопытством, очарованные ее золотыми волосами и синими, как небо, глазами. Маленькие девочки играли с куклами, сделанными из кукурузных початков, или помогали матерям в домашней работе и присматривали за младшими братьями и сестрами, мальчики играли в охоту и войну.

Индейцы были гордым и грозным народом, и Рэйчел содрогалась, вспоминая слышанные ею истории об их коварстве. Ведь апачи считались самыми опасными из индейцев юго-востока. Известно было, что их вождь Чирикахуа вел долгую и кровавую войну с белыми, продлившуюся целых десять лет. А Джеронимо[13] до сих пор воевал против регулярной армии, но сейчас он откочевал далеко на юг и там устраивал постоянные набеги на белых, убивая их без зазрения совести. Ходили слухи, что апачи безжалостны, что они кровожадны и проливают кровь с радостью. Но при всей своей неустрашимости и суровости они были чрезвычайно суеверны. Они боялись только что умерших собратьев, стараясь не находиться среди мертвых и не произносить их имена вслух, чтобы их духи не спустились на землю. Апачи не ели рыбы, которой кишела река, потому что рыба считалась сродни змее, а змея была проклятой тварью.

Рэйчел оглядывала лагерь. Сами апачи называли себя «дайних», что означало «избранные». Слово же «апачи» происходило из языка зюни и означало «враги».

Когда Тайри подошел и сел рядом с ней, Рэйчел приветствовала его нежной улыбкой.

– Ты в порядке? – спросил он. От беспокойства, которое Рэйчел прочла в его взгляде, у нее потеплело на сердце.

– Я чувствую себя прекрасно.

– Ты чертовски отважная женщина. Это надо же: отправиться за мной да к тому же еще и вызволить меня!

Рэйчел пожала плечами.

– Не могла же я оставить тебя там.

– Могла, – спокойно возразил Тайри. – Как, черт возьми, ты узнала, где меня искать?

– Спросила у Аннабеллы.

– У Аннабеллы?

Тайри выругался. У него зачесались руки – так ему не терпелось всадить нож в коварное сердце женщины с огненными волосами, продавшей его в этот адский рудник.

– Если бы не Аннабелла, я никогда не нашла бы тебя, – как бы между прочим заметила Рэйчел.

Тайри фыркнул.

– Черт! Если бы не Аннабелла, тебе не надо было бы меня искать. Что было, к слову сказать, ужасной глупостью с твоей стороны.

– Можешь пользоваться плодами моей глупости, – сухо отозвалась Рэйчел.

– Ты понимаешь, о чем я. Стоящий Буйвол рассказал мне, как встретил тебя. Черт возьми, Рэйчел, тебя могли убить!

– Пришлось рискнуть. Но если ты сожалеешь, что я тебя нашла, скажи только слово, и я отвезу тебя обратно!

– Ладно, – смеясь, отозвался Тайри. – Я вовсе не хотел тебя сердить.

Он положил руку на ее плечо, и пальцы его заскользили вверх по гладкой коже, к шее, к нежной щеке. Какая она мягкая и теплая. Он смотрел в ее глаза, синие, как небо над их головой, и думал, как она осмелилась отправиться ему на выручку. Его ноздри учуяли присущий только ей аромат, подстегнув желание, и он пожалел о том, что Рэйчел недостаточно здорова и ее нельзя подхватить на руки, унести в свою хижину и заняться с ней любовью. Он так давно томился по ней, желал ее! Его взгляд остановился на ее лице, и Тайри нашел его совершенным. Он медленно перевел глаза на ее рот, – чуть приоткрытый, нежный, теплый, будто приглашающий к поцелую. И снова Тайри подумал обо всех днях и ночах, когда так скучал по ней, и наклонился поцеловать ее.

Где-то поблизости прозвучал тихий смех. Рэйчел тотчас же отпрянула. Щеки ее запылали. Она обернулась и увидела нескольких индейских ребятишек, наблюдавших за ними. Тайри скривился.

– Пошли прочь, чтоб вам пусто было! – сердито пробормотал он, и ребятишки разлетелись в стороны, а Рэйчел рассмеялась.

– О Тайри! – сказала она. – Как хорошо быть живой!

Когда силы Рэйчел начали понемногу восстанавливаться, они стали совершать вместе долгие прогулки, отдыхали, если она уставала, иногда дремали в тени покореженной ветром сосны. Тайри были очень к лицу оленьи шкуры, одежду из которых он теперь носил. Волосы, не стриженные последние шесть месяцев и свисавшие теперь ниже плеч, не оставляли ни малейшего сомнения в том, что в его жилах течет индейская кровь. Теперь, когда он не проводил весь день под землей, кожа его приобрела свойственный ей здоровый цвет, и издали Тайри трудно было отличить от других индейцев.

Несмотря на то что Рэйчел была окружена дикарями и жила в обычной сложенной из веток индейской хижине, несмотря на то что ей приходилось есть непривычную пищу и слышать гортанную речь, которой она не понимала, Рэйчел чувствовала себя счастливее, чем когда бы то ни было прежде. Тайри был жив и здоров. Когда он смотрел на нее, его янтарные глаза светились желанием, и она с нетерпением ожидала момента, когда достаточно окрепнет и сможет доказать ему, как сильно его любит. Старый знахарь переселился из своей хижины к сестре, предоставив свое жилище Тайри и его женщине. Порой Рэйчел казалось, что только они двое и живут на свете, особенно это ощущалось поздно ночью, когда все индейское селение засыпало, и она лежала в объятиях Тайри, и ее голова покоилась у него на плече, и она чувствовала на щеке его теплое дыхание.