Лорен ощутила арктический циклон между нами, поэтому решила, во избежание внезапной смены температуры на еще более низкую, выпалила:


- Мои родители усыновили восьмилетнего мальчика, потому что его отец бил и пил его, пока ребенок не оказался в реанимации. Помимо того, что мальчик сломал запястья и ногу, он получил психологическую травму: отец насиловал его. Сейчас мальчик в больнице, ни с кем не хочет говорить. Лиам сейчас работает у своего отца в юридической фирме, он представляет наши интересы, и мы хотели бы, чтобы ты помогла нам устроить встречу с доктором Декстером.


Доктор Декстер самый квалифицированный врач в этой области и все ребята, которые были у него, постепенно приходили в себя. Родители, конечно, это хорошо. Но не всегда можно рассказать родному человеку, что с тобой произошло. Именно в такой ситуации оказалась моя сестра.


Я никогда не забуду день, когда все произошло. вот сейчас я сижу дома и жду маму с папой, они почему-то опаздывают, сестра умчалась на курсы, а потом, скорей всего, пойдет к Лиаму, мой парень сейчас зубрит, потому что экзамен завтра, а он еще даже учебники не открывал. И вот через 3 часа раздается звонок в дверь, а там стоят полицейские и сообщают, что мама и папа больше никогда не переступят порог этого дома.


Когда пришла сестра, я видела, что она растеряна. А когда я ей сообщила новость, она просто ушла. Молча. развернулась. И ушла. Как, мать вашу, это понимать? Но я не могла сказать ни слова. Я понимала ее оцепенение, шок... Но чтобы уйти... Хотя, по правде говоря, я бы тоже ушла. Из своей кожи. Потому что быть в ней было больно. Я просто села в гостиной на диван и просидела так еще некоторое время. Как вдруг открылась входная дверь и на пороге появилась Нэнси, белая, как полотно. Она, словно зомби, поднялась наверх. Я пошла за ней... В комнате тускло горел ночник, а она складывала какие-то вещи в рюкзак и бормотала:


- ненавижуненавижуненавижу...


Я подошла к ней, но она отпрянула и вытерла слезы тыльной стороной ладони.А потом подхватила рюкзак и вылетела из комнаты, на ходу выбросив телефон на кровать. Я ринулась за ней, но она бежала, как обезумевшая. Перед носом хлопнула дверь и все. Я одна. Тишина оглушала. стены давили. Боль рвала на части. И меня бросила сестра. Черт. Этого просто не может быть.


Через какое-то время, точно не скажу, потому что я долго пыталась понять, как моя жизнь за считанные часы превратилась в руины, раздалась телефонная трель. Так. Рингтон не мой. Поднявший на верх и направляясь на звук, я оказалась в комнате сестры. Звонил ее телефон, оповещал о голосовой почте, сообщениях, и звонил Лиам. наверняка ребята были уже в курсе. Ведь городок у нас маленький. Потом на дисплее появилось сообщение, которое вызвало неприятную дрожь по телу. Сообщение было от девушки.


" Теперь ты поняла, что со мной тягаться бесполезно. Он трахает меня, когда захочет весь этот год. Особенно после того, как поимеет тебя. По его словам, ты холодная сучка, которая хуже бревна. Хорошо, что ты все увидела своими глазами. Держись от него подальше."


Телефон выпал из моих рук и я осела на пол, завыв, как раненый зверь. Я ощутила боль своей сестры, ведь в этот вечер она потеряла трех дорогих ее сердцу людей.


Я весь вечер просидела у телефона, смотрела на дверь и на часы. Но ничего не происходило. Моя сестра ушла. Я позвонила Крису и он приехал ко мне. Потом на пороге появился Лиам, но Крис не пустил его на порог, потому что я рассказала ему о том, что произошло. По крайней мере я попала пальцем в небо. Когда он начал говорить о том, что произошло, я заорала:


- да заткнись уже, гребаный придурок! Не можешь член держать в штанах, держись подальше от моей сестры и от нашего дома!!!! Видеть тебя здесь больше не хочу! проваливай!


И он ушел. Как и моя сестра. Оба они ушли от меня на 4 года.


Я тогда верила, что она вернется. Вот-вот придет. Но она дала о себе знать только через несколько месяцев. Какого было мое удивление, когда я узнала, что она в Сиэттле.


Не думая, я поехала к ней.


Как только я ее увидела, на меня нахлынула волна спокойствия, благоговения и облегчения, долгожданного облечения. Но потом все эти эмоции сменились на шок. Моя сестра была на пятом месяце беременности.


Нэнси привезла меня в уютную квартиру-студию, которую снимала. Я была удивлена, когда узнала, что сестра пишет комиксы и рецензии для журнала. такой доход помогает ей жить и снимать квартиру.


- Я должна была что-то делать... - плакала она, когда мы начали разговаривать о событиях того вечера. - Когда ты сказала мне про маму и папу, я собиралась сказать тебе о ребенке. А потом я пошла к Лиаму. Мне нужен был кто-то, кто смог бы просто со мной помолчать. тебе и так было больно... Но когда я пришла к нему и увидела... - она не смогла договорить, а я не смогла ей сказать, что знала обо всем и что читала ее сообщения. - Только когда я приехала сюда, я поняла, что потеряла все. И тебя тоже.


- Ты меня не потеряла. тебе нужно было время. Единственное, чего я не могу понять, почему ты на похороны не приехала?


- не смогла, понимаешь? Просто не смогла. Смотреть, как опускают гроб родителей и предают их тела земле, и видеть Лиама.... - из ее глаз покатились слезы. Я прижала ее к себе и поцеловала в макушку:


- Мы с Крисом скучали по тебе. ты могла хотя бы позвонить...


- Я знаю. Я собиралась, правда. Я сотни раз набирала твой номер, но тут же сбрасывала. мне было стыдно. Я не могу объяснить внятно свой поступок. Сейчас я жалею, что меня не было рядом с тобой. Я поступила эгоистично.


- Ты всегда была эгоисткой, - с улыбкой ответила я.


Потом Нэнси рассказала мне свою жизнь в новом доме. Показала мне фотографии с УЗИ и сказала, что это девочка. Каждые выходные, если я могла, я ездила к ней вместе с Крисом. Но когда подошел срок рожать, я жила у Нэнси.


В ту ночь Нэнси была спокойна, счастлива, она предвкушала свою жизнь с младенцем на руках. Когда схватки были не такими болезненными, я спросила ее, кто отец. Она сказала, что не знает. Думаю, что врать она не умеет.


Через какое-то время врачи осмотрели сестру, и сказали ей ходить, что все идет как надо. Проверили сердечный ритм, посмотрели положение плода, проверили пульс роженицы, а потом дикий крик пронзил стены больницы. Уже 36 часов моя сестра страдала от боли, а врачи лишь разводили руками, отказываясь дать анестезию или сделать кесарево сечение. Я держала ее за руку, она шептала что-то малышу и старалась не плакать. Когда ее скрутила новая волна боли, по ее ногам потекла кровь. Врачи тут же увезли ее в операционную.


Операция шла 4 часа.


Моя племянница родилась ростом 53 см, весом 3910. До сих пор слышу ужасные слова врача: "Гипоксия плода, мозг пострадал, на искусственной вентиляции легких, и инвалидность. Пожизненная."


А что касается Нэнси... Детей она иметь не сможет и малышка ее всю жизнь проведет в инвалидном кресле и с кислородным баллоном под боком. Если ее не убьет воспаление легких.


Когда их выписывали из больницы, врачи не могла смотреть нам в глаза.


Молоденькая медсестра, которая приглядывала на Лили, сказала Нэнси:


- Вы можете ей помочь. Ваша малышка может жить вполне нормальной жизнью, если вы найдете хорошего хирурга. Ваша девочка станет счастливой и не будет всю жизнь в инвалидном кресле.


Слова медсестры воодушевили Нэнси и она принялась за поиски.


Она нашла его только 4 месяца назад. Сейчас Лили три года и три месяца. Врач из Германии дал добро на операцию, но сначала нужно было оплатить взнос, а потом уже все остальное. Поэтому моя сестра вернулась. Чтобы выиграть гонку за жизнь своей дочери.


Когда я увидела машину Нэнси, то внутри меня все сжалось. Сейчас она встретит того, кто разбил ее сердце. И только эти двое смогут пролить свет на события того вечера и решить, к чьему же дому ведет дорога каждого из них.


Глава 4.


 Нэнси




Я впервые за всю свою жизнь влетела в дом так быстро. Я не могла стоять рядом с ним, говорить, смотреть на него. Не только потому, что он изменил мне, а потому что чувства мои оказались взбудоражены. На днях приедет человек, который появился в моей жизни год назад, который полюбил Лили и меня, который держал меня за руку, когда моя девочка вновь оказывалась в больнице. Когда я готова была опустить руки.


И вот сейчас я в городе, в котором живет моя первая любовь, мое первое разочарование, и первая сердечная боль. Ну, если смотреть со стороны отношений. И плюс ко всему он встречается с Лорен. Ну, она девочка хорошая. Мой лучший друг, Лукас, которому я писала и звонила время от времени в период моего отсутствия, рассказал, что они видятся часто, особенно последние полгода. Черт, да меня ведь это не должно волновать! Все уже давно забыто и зачеркнуто! Почему меня это волнует?! Потому что ты его еще любишь, шепчет мое подсознание.


Почему меня задевает присутствие другой девушки в его жизни? Я сама ушла… Нет, мне помогли. И кто бы мог подумать, что он решит изменить мне с ней? Почему она? Почему? Она сломала все, что мы берегли. Я берегла. Если бы я была ему дорога, то с той вечеринки, которая была в ту ночь, он уехал бы один. И его взгляд был бы сфокусирован… Может, стоило бы поговорить… Нет. Исключено. Все прошло. Это прошлое. Пусть оно таковым и будет. Я все видела, и большего мне знать не нужно. Только вот я не думала, что она сделает это. Ведь вроде у них все решено было всегда. Очевидно, что он не был заинтересован. Ну, он думал одно, а член другое. Какая ирония!


Лиам всегда был популярен, еще до знакомства со мной. Он не секс-идол, но довольно привлекателен. Тело атлета, не качок, но присутствует мышечная масса, русые волосы, серые глаза, высокий, озорной, с такой же улыбкой, которая всегда светилась на его лице. На его тело было нанесено три татуировки: одна на запястье, символ обозначает имя его сестры, которая погибла в 14 лет от рака, вторая – фраза, на латыни, которая гласит: только Бог может меня судить. А третья, такая банальная, мое имя над сердцем. Он сделал ее перед… Ну, сделал и сделал. Интересно,  а он свел ее…?


Я тряхнула головой, чтобы отвлечь себя от этих мыслей и прошла на кухню. Мне нужно ехать с Лили в больницу. Долгая дорога измотала ее, и плюс ко всему она заболела, я переживаю за ее состояние…


Ее легкие не раскрылись окончательно, поэтому, каждый раз, когда у нас происходит хоть малейшее заболевание, банальная простуда, моя девочка борется за свою жизнь.


Когда нас выписали из больницы, я сидела ночами возле ее кроватки и прислушивалась к ее дыханию. Мы часто пользуемся кислородным баллоном, но сейчас я использую маску, она хотя бы не мешает кормить моего ребенка. Еще одна проблема, которая произошла, это нарушение пищеварительного тракта. Так как был поражен мозг, из-за кислородного голодания в утробе, моя дочь не может есть сама и глотать толком тоже. Поэтому мы едим через специальный зонд, который проходит через носик прямо в желудок. Врачи сказали, что возможно провести операцию и сделать жизнь моего ребенка куда счастливей, чем она сейчас. Я не скажу, что мне становится легче от этой мысли. Мне страшно, что операция не поможет.  Моя дочь – это мой дом, мое прибежище, она была тем стимулом, который заставлял меня жить. Она давала мне то, чего я так хотела: уверенность и тепло. Любовь.


Медленно поплелась на кухню, но голова работала быстро и совершенно не в том направлении. Я вспомнила разговор с Ребеккой, которая всегда трепала языком и как говорили ребята, только им и работала где надо. Когда мы с Лиамом только начали общаться, она заявила, что затащит его в постель, он тогда просто общался со мной и слушать ее излияния по поводу того, какой он горячий, было тошно, потому что я сама была в него влюблена. Сама Ребекка встречалась с парнями чисто из собственной выгоды. Если парень популярен, то она с ним. Стоит пареньку слететь с верхней ступени социальной лестницы, так она тут же бросала его. Корысти ей не занимать. Имела ли она выгоду в ту ночь? Чего она добилась? Мой лучший друг, Лукас, писал мне, что она все подстроила и вполне довольна всем, о чем говорят сплетни, которые он слышал. Всей правды мы не узнаем, но хотелось бы ясности… Но как она могла так со мной поступить? Мы ведь были лучшими подругами.