Кэтрин Коултер - Сердце колдуньи

— Модору привычнее оставаться в полумраке. Тьма — его стихия, не находишь? Так и вижу, как он распростерся под острыми камнями, — ухмыльнулся он.

— Злишься, потому что он желает убить тебя и жениться на мне?

— В общем, да. В душе я всегда знал, что между нами обязательно состоится последняя битва. Она близка. Я это чувствую. А теперь давай искать сундучок.

Но здесь, в большой мрачной спальне со зловещими тенями, наполнявшими углы и протянувшимися по истертым деревянным полам, его не было. Брешия посмотрела на гигантскую постель с ослепительно белым покрывалом. Она коснулась его. На ощупь очень похоже на ее белые шерстяные одеяния.

— Нужна действовать быстро.

— Да, — согласилась она, подходя к двери и оборачиваясь. Рука описала широкий полукруг.

— Ну вот, прекрасная работа. Комната безупречно чиста, хотя здесь с самого начала было не слишком много грязи.

Прошло три часа, а сундучок так и не был найден.

— Может, его вообще не существует? — предположил принц, почесывая подмышку. — Сказки призраков, не более того.

— Но ты тоже об этом слышал!

Принц кивнул:

— Призраки были уверены в существовании сундучка, подаренного Модору демоном-отцом. Тот предоставил сыну решать, хочет он получить его или нет. Сундучок должен был дать ему огромное могущество, но если Модор потеряет его, особенно если сундучок у него украдут, конец неминуем.

— А вдруг он решил не рисковать и сам уничтожил сундучок? И призраки ошиблись, утверждая, будто Модор прячет его?

Брешия энергично тряхнула головой.

— Хорошенько подумай о Модоре. Отчетливо представь, каков он! Готов захватить всю силу, какую только можно, невзирая на любой риск! Демоны — враги всего мира и, для того чтобы выжить, должны убивать и расправляться со всем, что представляет для них хоть какую-то угрозу. И этот сундучок, как говорят призраки, при малейшей неосторожности втянет внутрь Модора и удержит навечно.

— Да, но как завлечь его в сундучок?

Брешия, нахмурившись, потерла свой длиннющий нос.

— Может, если сожмешь мою голову, я что-нибудь придумаю.

— Клянусь всеми богами, ты самая уродливая старуха в мире. Как ни ужасно, Брешия, но там, на лестнице, мне пришлось закрыть глаза, чтобы получить наслаждение. Как мне было ни трудно, все же я должен был доказать свою преданность тебе. Ты поняла, что мои глаза были закрыты? Оценила мою верность?

Брешия рассмеялась. За весь год она не смеялась столько, сколько за последние два дня!

— Верность? В волшебнике?

— Именно в волшебнике! Ты меня обижаешь!

— Я заметила, что ты действовал немного неуклюже, с тех пор как закрыл глаза. А вот мне было все равно, поскольку у тебя на голове был мешок.

Они весело перебрасывались шуточками, и в душе Брешии росло что-то теплое и нежное… очень похожее на любовь…

Она коснулась его уродливого лица и улыбнулась:

— Давай все же искать этот злосчастный сундучок. Поздним вечером, когда вся крепость спала и старики громко храпели в большом зале, Брешия представила блюдо с жареной кабанятиной и белый хлеб из муки тонкого помола и создала все это одним движением правой руки.

— Если мы не найдем сундучок, — заявил принц, энергично жуя, — нужно составить другой план.

— У меня кое-что есть, — отмахнулась она, вонзая зубы в сочный кусок мяса.

Принц закатил глаза.

— Ты настоящая ведьма. У ведьм всегда полно замыслов, хотя вряд ли какой-то из них сработает. Tы знаешь, что сундучок спрятан, и спрятан надежно. Мы обыскали всю крепость. Что делать теперь?

— Нужно воспользоваться нашей силой, чтобы найти его.

— Да, и Модор мгновенно поймет, что тут что-то неладно. Не хотелось бы опять выбираться из его проклятого пузыря, Не хочу, чтобы ты снова сожгла руки. Не хочу, чтобы вновь переживала ту боль. Она была ужасна.

— Даже очень. Но послушай, я видела, как он увел наверх одну из женщин, и в его голове теснились плотские мысли. Теперь он поглощен собственным наслаждением и скоро крепко уснет.

— Какое счастье, что ты не пожелала выйти за него. Он тебя недостоин. Только сейчас доказал, что в нем нет ни верности, ни любви! Взять другую женщину едва не в твоем присутствии!

Брешия рассмеялась, но, услышав, как заворочался лежавший поблизости старик, поспешно прикрыла рот ладонью.

— Я также подлила сонного зелья в вино, которое отнесла ему женщина. Они проспят до утра, как дети.

— А теперь ты так и лопаешься от самодовольства, гордая своей сообразительностью. Желаешь, чтобы я всю ночь обыскивал проклятую крепость?

— Ты волшебник и способен неделями обходиться без сна!

Он отрезал очередной ломоть мяса, закрыл глаза от удовольствия и прислонился к стене.

— Хорошо, соединим наши силы и обыщем крепость.

Только перед рассветом палочка Брешии завибрировала. Она как раз стояла у сортира, где сидел какой-то старик, спустив до колен истрепанные шоссы и разговаривая с другим стариком, ожидавшим своей очереди.

— Да, — жаловался он, — это я принес девушке теплый хлеб, намазанный маслом и медом. Но где ее благодарность? Упорхнула в постель к господину Модору, бесстыдная девка!

— А если бы она порхнула в постель к тебе, что бы ты сделал?

— Придумал бы что-нибудь.

Брешия передвинула руку правее, и палочка снова завибрировала. Тогда она передвинула руку левее. Палочка едва не вырвалась из пальцев. Медленно, очень медленно она передвигала руку по поверхности дерева, пока не отыскала маленький выпуклый сучок. Нажала его, и деревянные планки скользнули в сторону. Внутри оказалось пространство размером не больше ее головы и такой же формы, узкое и длинное. Именно там и находился сундучок, принадлежавший когда-то демону, отцу Модора.

Брешия вдруг ужасно испугалась, но мысленно сообщила принцу о находке. В следующее мгновение тот оказался рядом, разглядывая странный сундучок.

— Он усыпан изумрудами и алмазами. Постарайся на время отрешиться от своих магических сил, Брешия. Нет смысла рисковать теперь, когда мы нашли сундучок.

Он очень осторожно протянул руку и потрогал крышку сундучка.

Она оказалась холоднее льда северных морей.

Принц отдернул руку.

Брешия последовала его примеру, но иона тоже не выдержала.

Металл обжигал холодом. Разве обычное золото может иметь подобные свойства?

— Ключ торчит в замке.

— Да, совсем как говорили призраки, — вспомнил принц. — Как только мы откроем сундучок, он попался.

Но тут ключ вырвался из скважины и мгновенно исчез.

— О нет! — охнула Брешия. — Модор и об этом подумал. Мы слишком долго промедлили.

Откуда-то донесся разъяренный рев. Значит, ключ прилетел прямо в руки Модора. Словно тысяча голодных, очень злых львов, выпущенных на свободу, мчались к сортиру.

— Он не поймет, что это мы, — прошептала Брешия, дергая принца за рукав.

— Нужно быть последним глупцом, чтобы не заподозрить нас!

Сундучок стал увеличиваться в размерах, пока не вырвался из тайника.

— Клянусь всеми богами, Модор нашел для него сильное заклятие, — выдохнул принц и, подняв палочку, закричал во весь голос: — Sostram denesici avrat!!!

Но чертов сундучок продолжал расти. Принц в ужасе уставился на него.

— Оставь все это! — потребовала Брешия, снова дернув его за рукав. — Бежим!

В следующую секунду они уже лежали рядом с двумя громко храпящими стариками и сами усердно изображали храп. Когда же шум разбудил стариков, принц и Брешия тоже заворочались.

Над ними стоял Модор с высоко поднятой левой рукой, в которой была зажата палочка.

Настоящее время

Бишоп прикрыл глаза, наслаждаясь вкусом губ Меррим. Но одним поцелуем дело не ограничилось. Ее язык лизнул его грудь, живот и, наконец, истомившуюся плоть. Он едва не взлетел к самому потолку пещеры. Вздрогнул, открыл глаза и увидел, что она смотрит на него.

— Когда ты убежала, меня словно в живот кулаком ударили! — пожаловался он. — Я бы не вынес этого, Меррим!

Но к счастью, ты прыгнула мне на спину, и сразу стало легче!

— Я прыгнула тебе на спину, — засмеялась девушка, — потому что иначе ты не поймал бы меня, дурень!

Она коснулась кончиком пальца его губ, и он немедленно прикусил розовую подушечку.

— Я никогда не забуду этого…

Он улыбнулся, очень довольный, что они — просто Бишоп и Меррим, а не какие-то древние волшебник и ведьма. Они поженятся, она станет его женой и родит ему детей. Он будет беречь свою семью, защищая их даже ценой собственной жизни. Если повезет, все они будут жить долго и счастливо.

Мысль так понравилась Бишопу, что он довольно заулыбался, но тут же, вспомнив кое-что, стал серьезным. Нужно действовать, и действовать очень осторожно и правильно, иначе… кто знает, что может случиться?

— Нам необходимо найти кого-то, чтобы помог нам снять проклятие.

Меррим встала и вытерла руки о засаленное платье. Сейчас она казалась очень молодой, очень грязной и, судя по удовлетворенному выражению глаз, очень любимой.

— Ты носишь мое дитя, — уверенно объявил он.

Меррим на мгновение застыла, прежде чем тихо вымолвить:

— Ты уже говорил это. Зачем повторять?

— Просто мне очень приятно это слышать. А теперь мне придется вернуться к этой черной дыре. Там что-то есть. Что-то спрятанное от нас.

Она решительно зашагала рядом с ним и, приблизившись к дыре, спросила, глядя в непроницаемую тьму:

— Ты хочешь туда спуститься?

— Да. Если сумею найти способ сделать это. У меня нет веревки, а если бы и была, ее все равно не к чему привязать. Может, ты что-то придумаешь?

— Уже придумала, — кивнула она, протягивая ему палочку. — Возьми. Воспользуйся этим, Бишоп.

Он взял палочку, не отрывая взгляда от ее лица.

— Я не знаю, что с ней делать.

— Скажешь ей, чего хочешь.

Сказать дурацкой старой палке, что он хочет спуститься в черную дыру?

И неожиданно он почувствовал, что палочка теплеет в его руке. Нет, ему не показалось! Палочка пульсирует теплом!

Бишоп сглотнул комок в горле, впервые сообразив, что к нему попало нечто такое, чего ему вообще не следовало бы видеть. Нечто могущественное. Не для простого смертного.

Он вдруг ясно увидел сверкающую палочку в руке принца, еще одну, переливающуюся драгоценными камнями, в руке Брешии, и обе излучали такую силу; что Бишоп затрепетал от страха.

И вот теперь в его собственной руке тоже зажата волшебная палочка!

Не тратя лишних слов, Бишоп подошел к краю черной дыры, заглянул вниз и, направив палочку прямо во тьму, с надеждой, хоть и чувствуя себя полным идиотом, произнес:

— Освети мне дыру до самого дна!

К их полнейшему изумлению, мрак мгновенно сменился слепяще-белым светом. Он взглянул вниз, замигал и принялся хохотать.

— По-прежнему ничего не видно, — сообщил он, оборачиваясь к Меррим, ошеломленно смотревшей на белое сияние. — Кто-то или что-то играет с нами злую шутку… Позволь мне увидеть, что там, на дне, черт тебя возьми! — взревел он, взмахнув палочкой.

Желание его тут же исполнилось. Бишоп встал на колени и свесил голову вниз. Теперь стало ясно, что дыра не так уж глубока — всего футов двадцать. А на дне лежит что-то небольшое, переливающееся золотым светом, заставлявшим трепетать самый воздух.

— Нет, Бишоп. Не надо!

— Я должен, — возразил он и, ткнув палочкой в дыру, потребовал: — Перенеси меня туда!

В тот же миг он очутился на дне ямы, глядя в лицо перегнувшейся над краем Меррим.

— Не упади!

— Я хочу быть с тобой! — заявила она.

Бишоп указал на нее палочкой.

— Опусти Меррим вниз!

Он не успел договорить, как Меррим уже стояла перед ним, тяжело дыша от страха и волнения. Ее даже подташнивало немного!

— Во имя узловатых коленок всех святых, Бишоп, — тоненько пропищала она, — что все это значит?

— Это означает, — прошептал он, притягивая ее к себе, — что мы нашли. Нашли то, что нам суждено было найти. Наконец. И привела нас сюда палочка.

— Все это очень страшно, — пожаловалась она, уткнувшись лицом в его тунику. — Все перевернулось вверх дном! Ты махнул палочкой в мою сторону, и я вдруг оказалась рядом с тобой!

— Знаю, — утешил он. — Знаю. Но все будет хорошо.

И оба, не сговариваясь, уставились на сверкающий золотой сундучок. Его поверхность не потускнела, не покрылась тысячелетней грязью. Словно кто-то послал его сюда. Но кто?

Бишоп внимательно изучил сундучок длиной примерно в локоть и высотой с ладонь. Крышка, похоже, из чистого золота, весь усыпан алмазами, изумрудами и рубинами. Некоторые из камней величиной едва ли не с кулак!

Они встали на колени. Бишоп осторожно положил палочку на землю рядом с собой и коснулся крышки пальцем. И немедленно отдернул руку. Крышка оказалась холоднее того льда, что покрывал лондонскую Темзу в прошлом феврале.