Эмилия Остен - Сердце крестоносца

Трактир, выбранный Танкредом, оказался большим и респектабельным; внутри было светло, пол устлан свежим сеном, и пахло вкусно. В огромном камине над огнем висело несколько весело булькавших котелков. И публика оказалась приличная: в основном богатые горожане, парочка рыцарей, дамы в сопровождении служанок.

Танкред усадил Римильду за свободный стол, сам устроился рядом и милостиво разрешил Калев и Родду разделить трапезу с господами. Тут же явилась пышнотелая служанка, пообещала, что сейчас принесет господам «самый вкусный обед в Марселе», и удалилась с достоинством королевы. Римильда оглядывалась.

– Тот рыцарь, за столом у окна! Кажется, я его знаю.

– Кажется? – удивился Танкред, глядя в упор на высокого худощавого мужчину за тридцать, одетого в богатый черный костюм.

– Я встречала его при дворе принца Джона, – объяснила Римильда. При воспоминании о бесцельно потраченном времени она поморщилась. Следовало отплыть в Палестину еще тогда, жаль, что идея пришла в голову так поздно. – Там было полно никчемных личностей, однако этот человек произвел на меня хорошее впечатление. Его зовут Эмерик де Кальер, и владения его находятся неподалеку от Гастингса.

– Если он знаком вам, миледи, возможно, у него удастся узнать новости из Англии. – Танкред поднялся и твердо зашагал к столу, за которым сидел Эмерик де Кальер.

– Твой муж решителен, – прошептала Калев, лукаво поглядывая на Римильду.

– Ах, оставь! Ты нахваливаешь его с того дня, как я решила выйти за него замуж! Если ты думаешь тем самым подсластить горькое лекарство и заставить меня смириться с тем, что я вышла замуж практически за незнакомца, то оставь попытки. Я как-нибудь смирюсь с этим сама.

Обвинения Римильды имели под собой основание. Во время путешествия Калев не оставляла попыток доказать своей хозяйке, что Танкред на самом деле влюблен в нее, только тщательно это скрывает. Римильда же считала, что Калев глубоко заблуждается. Никаких признаков влюбленности со стороны Танкреда не наблюдалось. Он вел себя как обычный мужчина, слегка заинтересованный в разговорах с собственной женой. И только. Римильда знала, что ему нравятся их застольные беседы, так как за дела, вызывавшие у него скуку, Фонтевро попросту не брался. Но жужжание няни над ухом, расхваливавшей доставшегося Римильде мужа, успело изрядно поднадоесть девушке.

Обиженная Калев поджала губы:

– Как хочешь, девочка моя.

– Калев, я и так неплохо вижу, что Танкред де Фонтевро – человек достойный, – мягко произнесла Римильда. – Надеюсь, он спасет графство. Для этого все и затевалось.

– Конечно, – протянула Калев, – именно для этого.

Тем временем Танкред, переговорив с рыцарем, возвращался к столу; Эмерик де Кальер шел за ним.

– Леди Римильда из Дауфа! Как приятно снова видеть вас! – Он поклонился. – Когда вы покинули двор принца Джона, там словно погасло солнце.

– Рада видеть вас, милорд де Кальер. – Римильда любезно улыбнулась. – Вы присоединитесь к нашей трапезе?

– Ваш супруг, достойный граф Мобри, уже пригласил меня. – Эмерик уселся на скамью. – Примите мое сочувствие по поводу гибели вашего брата.

– Благодарю. – Римильда склонила голову. – Это большая беда для всех нас.

– Однако теперь ваш муж будет заботиться о вас и о графстве, – Кальер кивнул Танкреду. – Хотя в нынешние времена это не очень легко.

Танкред вцепился в эту фразу, словно охотничья собака – в пойманную дичь:

– Вы давно покинули Англию?

– Всего лишь месяц назад. Так что мои новости весьма и весьма свежие… и весьма неприятные, – поморщился Кальер.

– Что случилось? – напряженно спросила Римильда.

– Его величество Генрих окончательно рассорился со своим сыном Ричардом, – скорбно возвестил Эмерик. – Перемирие невозможно. Страна охвачена беспорядками, оба – и Генрих, и Ричард – собирают войска.

– А что же принц Джон? – поинтересовался Танкред.

– Принц пока не решил, к кому присоединиться – к брату или к отцу. Впрочем, кого бы ни выбрал Джон, войны не избежать. Несмотря на то что стоит зима, повсюду смута. Из дому подчас опасно выходить. Даже большие города закрыли ворота, опасаясь банд мародеров. Людей толкает на разбой голод. Зима выдалась холодная и снежная, в некоторых местностях крестьяне мрут целыми деревнями.

– Вы не знаете, что происходит в графстве Мобри? – Римильда подалась вперед. Если ее земли захвачены кем-то, все усилия окажутся напрасными. Танкред, конечно, попытается отвоевать их обратно, но удастся ли это ему и чего будет стоить? Жизней, человеческих жизней в первую очередь.

– Увы. – Эмерик развел руками. – Это мне неизвестно. Если бы я ведал, что повстречаю вас, то, конечно, постарался бы узнать. – Он усмехнулся. – Я сам в долгах, миледи, и потому отправляюсь в Святую землю, чтобы завоевать там богатства.

– Это не так просто, – вымолвил Танкред.

– Да, но вам же удалось, – пожал плечами Эмерик.

Римильда бросила взгляд на мужа.

– Откуда вам известно, что я крестоносец? – осведомился Фонтевро.

– Это просто, – засмеялся Кальер, – ваше лицо обожжено солнцем, кольчуга сделана на Востоке, а судя по рукояти меча, стоит ваше оружие целое состояние. И вы возвращаетесь в Англию, тогда как другие стремятся в Палестину.

– Вы очень наблюдательны, – сухо обронил Танкред.

– Надеюсь, это спасет мне жизнь, – скупо улыбнулся Эмерик.

Обед действительно оказался выше всяких похвал, однако Римильда ела, почти не чувствуя вкуса пищи. Разговор продолжался: Эмерик де Кальер рассказывал о том, что происходит в Англии, более подробно. Римильда его почти не слушала, и так все ясно. Если в стране война, владения, оставшиеся без хозяев, не пощадят. Ах, если бы успеть вернуться! Танкред и его воины могут навести в графстве порядок. Но что, если, добравшись до Дауфа, Римильда увидит на башне замка чужой флаг или – что еще хуже – разоренные развалины?

Когда обед завершился, Эмерик сердечно поблагодарил графа и графиню Мобри за любезное приглашение к столу и откланялся.

– У меня еще много дел, – объяснил он. – Судно, на котором я отправляюсь в Святую землю, отплывает с вечерним отливом. Желаю вам приятного путешествия и надеюсь, что возвращение домой будет приятным.

– А я надеюсь, что вы отыщете свое счастье, – любезно сказала Римильда.

Эмерик покачал головой:

– Да я ведь не за счастьем плыву, а за богатством. Впрочем, в моем случае это одно и то же!

Танкред вежливо попрощался со случайным знакомым, но настроение у него явно испортилось, и всю дорогу обратно на корабль он молчал.

Теперь Римильду ни на минуту не покидало беспокойство. Что ждет ее в Англии? Не окажутся ли все усилия напрасными? И как поступит Танкред, если обещанное ему графство уже захвачено кем-то другим? Он так много воевал в Святой земле, и, конечно же, он рыцарь и привык к войне, однако… Римильда не была теперь уверена ни в чем. Может быть, именно потому, что Фонтевро сомневается в возможности обрести не только титул графа Мобри, но и земли, он не стремится осуществить брак? Всегда проще развестись с бесприданницей, чем попытаться отвоевать обещанный кусок. В Англии полно девиц на выданье. Богатый крестоносец может жениться на любой, если захочет.

В конце концов за одним из совместных обедов она спросила об этом Танкреда.

Муж ответил не сразу. Сначала он благоразумно дожевал кусок мяса, отхлебнул вина из кубка и лишь затем произнес:

– Если так случится, я верну то, что принадлежит мне теперь по праву.

– А если не удастся отстоять Дауф? – спросила Римильда.

– Я – граф Мобри, и я не отдам свои владения кому-то еще, – сверкнул глазами Танкред. – Если понадобится, я силой вырву замок и земли у захватчиков. Не допущу, чтобы моя жена и мои люди жили неизвестно где.

Это успокоило Римильду, но немного. Танкред силен, и воины его хорошо обучены; только вот смерть приходит за всеми. Фонтевро выжил в боях с сарацинами, но вполне может пасть от руки наглого английского барона. И тогда Римильда вновь окажется у разбитого корыта.

Вскоре «Победитель» миновал Гибралтар. По мере того как корабль продвигался на север, становилось все холоднее и холоднее. Море утратило бирюзовые оттенки, и теперь вокруг простиралась взъерошенная ветром водяная равнина серо-стального цвета. Римильда все меньше времени проводила на палубе и все больше – в каюте. Хадид-бей часто заглядывал к ней, устраивался на скамеечке у ног леди и пел дивные восточные баллады, которые можно было слушать до бесконечности. Калев вновь и вновь пыталась поговорить с Римильдой о Танкреде, но та и слушать не хотела. Восхваления, которыми Калев пересыпала свою речь, изрядно надоели Римильде. Она и сама видит, что Танкред – человек неплохой, только ведь дело не в этом. Если бы человека можно было полюбить просто за то, что он честен, умен и добр, то все бы так и делали. Впрочем, Римильда не могла не замечать, что ее муж хорош собой. Он высок, у него прекрасные густые волосы, которые он не стриг, в отличие от многих других норманнских рыцарей. Во время плаванья Римильда не раз имела шанс увидеть своего мужа полураздетым. Танкред был сложен великолепно, ни единой лишней унции жира. Что удивило Римильду, так это то, что Фонтевро был на удивление белокож. Да, по лицу не скажешь, солнце Палестины опалило его почти до черноты, а вот тело… Если бы Калев могла узнать, в каких подробностях Римильда представляет образ своего мужа, нянюшка бы принялась восхвалять Танкреда с утроенной силой. Только вот Римильда подозревала, что с моральных достоинств рыцаря добрая женщина перешла бы на физические.

Он по-прежнему не делил с нею ложе, хотя узнал теперь Римильду гораздо лучше, а она – его. Видимо, все состоится по прибытии в Дауф. Если замок еще цел, конечно.

Ранним февральским утром «Победитель» вошел в порт Дувра и бросил якорь. Зима в Англии свирепствовала по-прежнему, несмотря на близость весны, и, по рассказам местных жителей, выдалась на удивление холодной. Это немного успокоило Римильду: вряд ли соседи, даже такие ретивые, как барон Крег, решились на осаду Дауфа в непогоду. Неинтересно сидеть в поле под стенами замка – там холодно и мало еды, которую нужно привозить с собой, а в замке полно запасов. Так что штурма можно ожидать весной. Но беспокойство не оставляло. Если зима была такой суровой, как живописали в Дувре, то вполне могло оказаться, что замок исчерпал припасы, будучи вынужденным принимать замерзающих и голодающих сервов и арендаторов.

Пока корабль разгружали, Танкред в сопровождении Римильды и нескольких рыцарей отправился в город, чтобы узнать новости и купить лошадей, провизию и повозки. Последними занялся Парис, а сам Танкред засел в трактире и завел разговоры с путешественниками. Скоро вокруг стола, за которым устроились граф и графиня Мобри, собралась целая компания колоритных личностей. Танкред не брезговал слушать бродяг, пилигримов, обнищавших крестьян; зачастую сведения, рассказанные простыми людьми, оказывались самыми ценными. Он не скупился на вознаграждение, однако требовал, чтобы рассказчики не привирали.

Из многочисленных свидетельств сложилась неприглядная картина. По дорогам королевства шлялись толпы нищих; дворяне, те, кто поумнее, засели в замках и отказывались куда-то двигаться до окончания зимы, а кто поглупее – выбирали симпатичную им сторону в конфликте и присоединялись к Ричарду или Генриху. Все чаще случались вооруженные столкновения. Банды разбойников грабили путников и нападали на небольшие деревни. Голодная смерть гуляла по стране, кося бедняков семьями. Римильда совсем приуныла. В Дауфе нет гарнизона – что осталось от ее земель?

– Не стоит огорчаться раньше времени, миледи, – сказал Танкред, заметивший выражение ее лица. – Сначала нужно добраться до графства Мобри.

Это было очень мило с его стороны – вот так утешать жену, однако помогало мало.

Отряд, прибывший из Палестины, не имел никаких теплых вещей, некоторые из солдат впервые в жизни увидели снег. Танкреду пришлось потратиться еще и на зимнюю экипировку для всех солдат. Рыцари решили эту проблему самостоятельно, хотя и могли воспользоваться милостью лорда. Сам Танкред сменил джеббу на толстый плащ, подбитый рысьим мехом, шелк уступил место шерсти. В теплой одежде Фонтевро казался еще больше и грознее. Сильнее всех страдал от зимы Хадид-бей, если у остальных хоть были предки из северных земель, то он, нежное дитя Востока, дрожал и мерз даже в самых теплых вещах. Он по секрету поведал Римильде, что многие в Сирии верят, что ад – это ледяная пустыня. Римильда лишь рассмеялась, ответив, что Англии все-таки до ада далековато.

Дувр зима тоже не пощадила, так что в городе пришлось задержаться на несколько дней, пока не удалось купить нужное количество лошадей и снарядить отряд. Большинство воинов пойдет пешком, а рыцари должны ехать верхом. Этельстану, который помогал Парису, повезло: он отыскал для Римильды отличную повозку, в которой можно укрыться от резкого ветра. Римильда, предполагавшая, что ей придется ехать верхом вместе со всеми остальными, была очень благодарна молодому рыцарю. Конечно, если бы отряд был только верховой, Римильда бы предпочла лошадь повозке, чтобы добраться до Дауфа как можно быстрее, но с ними шли дюжина повозок, груженных припасами, закупленными в Дувре, и теми богатствами, что прибыли из Палестины. Так что девушке не имело смысла трястись на лошадиной спине и сгибаться под порывами резкого ветра.