Эмилия Остен - Сердце крестоносца

– Для этого тут не слишком безопасно. К тому же мы выехали поговорить о делах.

Убийственные аргументы.

– Но теперь мы закончили говорить о делах, не так ли? – Досада требовала выхода, и Римильда продолжала дразнить Танкреда. – И можем поговорить о весне.

– О том, как поют ручьи и на деревьях проклевываются листочки? – уточнил Танкред. – Прости, Римильда. За этим тебе лучше обратиться к Хадид-бею.

– А ты не желаешь говорить о красотах природы? – вспылила Римильда.

– Я не могу, – спокойно и грустно ответил он.

– Прости, что?

– Просто не могу. Я разучился видеть все это. И давно. – Он помолчал, вглядываясь в кромку леса, но не любуясь, а явно высматривая – не появятся ли враги. – Почти всю свою жизнь я провел на войне. Я сплю, положив рядом оружие, и просыпаюсь от малейшего шороха; это не раз спасало мне жизнь. Когда я смотрю на Дауф, то вижу не романтичный старый, увитый плющом замок, на башне которого меня ждет дева, а фортификационное сооружение, которое нужно оборонять и, пожалуй, расширять. Возможно, однажды я смогу наслаждаться пением птиц, виршами Хадид-бея и закатами. Может быть, этому меня научишь ты. Но пока у меня много других дел. Извини, Римильда.

Остаток пути до замка они проделали в молчании. Римильда не понимала, как истолковать этот приступ откровенности Танкреда и есть ли в этом что-нибудь в ее пользу.

«Может быть, меня научишь ты».

Ничего она не понимает.

Танкред уехал через два дня, оставив в замке достаточно воинов, чтобы при случае продержаться в осаде до его возвращения, и обещал когда-нибудь вернуться – когда, неизвестно. Провожая его, Римильда вышла во двор. Прежде чем сесть в седло, Танкред подошел к ней.

– Постарайся не убить всех наших соседей, – сказала Римильда. – Возможно, не все они настолько плохи. Да и в будущем нам могут потребоваться женихи или невесты для наследников графства.

– Посмотрим.

– И…

– Не беспокойся. Все будет хорошо.

– А я и не беспокоюсь.

– Конечно же нет.

Опять она не могла понять – он поддразнивает ее или серьезен?

– Прежде чем я уеду, следует кое-что сделать, – заявил Танкред.

– Да? Что именно?

– Тебе. Нам обоим. – Он взялся за подбородок Римильды и чуть приподнял ее голову. – Ты ведь не отпустишь мужа в опасный поход без поцелуя, правда? Я ведь могу не возвратиться. Ты просто обязана меня поощрить.

– Так и должна поступать хорошая жена, – прошептала Римильда, не отрывая взгляда от твердых, четко очерченных губ Танкреда.

– Тогда чего же мы ждем?

Это был ее первый в жизни поцелуй. До сих пор никто не касался губ Римильды своими губами – на свадьбе дело ограничилось легким прикосновением через вуаль, а до того поклонники не настолько досаждали. И никто и никогда не целовал ее нежно, со сдерживаемой силой. Римильда едва не задохнулась от нахлынувших на нее ощущений. Только не успела она распробовать поцелуй, как Танкред отодвинулся.

– Вот теперь все правильно. Жди меня. – Он развернулся и направился к своим людям, смотревшим на лорда весьма и весьма одобрительно. Секунда – и Танкред уже сидит в седле. А Римильда так и стояла, ошеломленная, наблюдая, как он выезжает из замка.

Подождав, пока последние рыцари покинут двор, она поднялась на стену. Кавалькада медленно удалялась, и Римильда смотрела вслед Танкреду, как будто он уезжал навсегда. Ей отчего-то очень хотелось, чтобы он обернулся.

Он обернулся.

Римильда подняла руку и помахала, не уверенная, что он увидит; но Танкред разглядел и махнул в ответ.

– Ты просто места себе не находишь, девочка, – заметила Калев.

– Вовсе нет. – Римильда, метавшаяся по комнате, остановилась перед камином и усилием воли заставила себя сесть в кресло.

– Тебе меня не обмануть. С того дня, как твой муж уехал, ты места себе не находишь, – настаивала на своем Калев.

– Я просто жду от него вестей. – Римильда вернулась к вышивке, но не смогла заставить себя даже взять в руку иглу.

– Не думаю, что кто-то сможет победить твоего Танкреда, – попыталась успокоить хозяйку Калев.

– А если они объединятся? Волки сбиваются в стаи. – Римильда поморщилась.

– Не беспокойся. Мы бы уже знали. – Это показалось леди каким-то уж очень слабым утешением.

– Может, и нет.

– Значит, тебе небезразлично, что с ним станется? – уточнила Калев.

– Мне небезразличен Дауф. Нельзя, чтобы все усилия пропали даром, – огрызнулась Римильда.

– И поэтому ты каждый день выходишь на башню и ждешь возвращения супруга, вместо того чтобы заниматься делами замка.

– Да. Поэтому, – твердо ответила Римильда.

– И поэтому хочешь, чтобы он вернулся поскорее, – еще поднажала Калев.

– Да.

– А вовсе не потому, что он тебя поцеловал, уезжая, – поставила последнюю точку няня.

Римильда кисло посмотрела на нее:

– Калев, перестань!

– Что, разве не так? Ты весь день ходила и прикасалась к губам. Я заметила.

Римильда невольно вскинула руку к лицу:

– Нет!

– Да. Ты не переспоришь меня, я кое-что в этом понимаю. Тебе нравится Танкред, девочка. – Калев тоже отложила вышивку и не сводила взгляда с хозяйки.

– Он хороший человек, – согласилась Римильда. – Но он мне не нравится. Не настолько. Нет.

– Именно поэтому ты расстроена, что он ни разу не пришел к тебе ночью. – Настойчивость Калев начинала уже раздражать Римильду.

– Это означает лишь, что я не нравлюсь ему! – возмутилась Римильда.

– Возможно, он просто щадит твои чувства.

– Чувства? – засмеялась Римильда. – Танкред де Фонтевро ничего не знает о чувствах! Он не умеет ни любить, ни привязываться. Для него Дауф – просто крепость, а я – всего лишь женщина, с которой он заключил сделку. Он, наверное, и не человек уже, а мифический воин, чье сердце превратилось в камень.

– В таких случаях достаточно поцелуя прекрасной девы, чтобы расколдовать воина. Так говорится в легендах. – Калев потерла висок. – Я точно помню, что каменное сердце должен растопить поцелуй любви.

– А если воин не желает быть расколдованным? – Римильде стало так грустно, что она едва не расплакалась.

– Значит, нужно донести до него мысль, что ему это пойдет только на пользу. Или просто целовать, не раздумывая.

– Няня!!!

– Ты не считаешь мой совет дельным? – сухо осведомилась Калев. – Ты не хочешь, чтобы Танкред сделал тебя своей супругой по-настоящему?

– Да, – вырвалось у Римильды, – я очень этого хочу.

Римильда и не подозревала, как долго обманывала себя: ведь ей действительно нравится Танкред. Она к нему привязалась. Она хочет, чтобы он прикасался к ней чаще. Каждый день. Чтобы целовал ее так, что захватывает дыхание. Чтобы смотрел на нее так, как смотрят на возлюбленных.

– Калев, – тихо попросила Римильда, – оставь меня. Мне нужно побыть одной.

Няня молча поднялась и вышла – она знала, когда не стоит настаивать.

Римильда смотрела на огонь. Когда же Танкред стал ей приятен, когда она захотела его внимания? Не так давно. Она как следует познакомилась с ним во время плавания в Англию – невозможно находиться на одном корабле с человеком и не разобраться в нем хоть чуть-чуть. Здесь, в Дауфе, Римильда постоянно видела, как Танкред движется, говорит, что он делает, и это заставляло ее испытывать смутное беспокойство. Она слушала, как он говорит, сухо раскатывая букву «р»; смотрела, как он – уже привычно – наклоняет голову, слушая кого-то; как сцепляет пальцы, задумавшись. Почему она все это замечала? Потому что он стал нужен ей.

Теперь ей очень хотелось, чтобы он пришел к ней. Чтобы они стали супругами настоящими, чтобы между ними не оставалось никаких преград и возникла… любовь? О господи, но это ведь невозможно. Танкред ничего не знает о любви. Она, Римильда, тоже ничего о ней не знает, но она хотя бы жаждет ее, мечтает о ней. Представляет, как ее любовь должна выглядеть, и приблизительно – как ощущаться. А Танкред… Никогда и ни с кем он не знал любви. Каменное сердце легендарного воина не растопить даже самым жарким поцелуем. Если бы это было не так, разве не предъявил бы Танкред свои права на Римильду намного раньше? К тому, кто тебе нравится, испытываешь влечение, теперь Римильда это понимала. А он и поцеловал-то ее на глазах у рыцарей, чтобы не давать повода для пересудов. Не потому, что ему захотелось. Просто так было нужно.

Римильда зарычала.

– Какая глупость! – пробормотала она. – Какая несусветная глупость!

Что может быть проще, чем нравиться собственному мужу? Что может быть сложнее! Наверное, Танкред предпочитает не стройных высоких блондинок, а пухлых маленьких брюнеток и не испытывает к Римильде ничего, кроме благодарности за сделку. Можно ли научить его относиться к ней как-то иначе?

Выхода нет – придется. И торопиться не нужно. У Римильды впереди целая жизнь на это.

Танкред возвратился через несколько дней, целый и невредимый и весьма довольный собой. Отправившись на север, отряд графа Мобри практически сразу натолкнулся на неизвестную банду, упоенно грабившую принадлежавшее теперь Танкреду село. Сельские жители в ужасе удирали, вояки же с хохотом гонялись за женщинами и разоряли дома. В считаные минуты люди Танкреда навели там порядок и притащили к своему командиру главаря набега. Он оказался не разбойником, а вассалом барона Крега, мелкопоместным дворянчиком; впрочем, в данном случае разбойник и вассал Крега – это практически одно и то же. Танкред с удовольствием повесил нескольких человек, на которых указали жители села, в назидание, а остальных, в том числе и предводителя, отпустил с наказом больше не попадаться. Они не попадались ровно два дня, пока не набросились на людей Танкреда посреди леса, с компанией подоспевших на выручку подельников. Тут уж никого щадить было нельзя – положили всех. Дворянчик пал смертью храбрых, и Танкред распорядился доставить его тело в его крохотный обнищавший дом, гордо именовавшийся замком. Пусть бедные родственники разбираются, что теперь делать; графству Мобри они явно не угроза.

Римильда с улыбкой слушала повествование Танкреда, которое, впрочем, оказалось коротким; основных подробностей добавил де Ритон, обладавший ярко выраженным талантом рассказчика. Он так живописал подвиги графа Мобри и рыцарей, что Римильда заподозрила: кое в чем Парис немного привирает. Впрочем, Танкред не мешал рыцарю хвастаться, и Римильда приняла весь рассказ на веру. В конце концов, воины всегда повествуют о битвах, если возвращаются после них живыми. Исключение – ее немногословный муж.

Когда отряд въезжал во двор, Римильда испытала острую, ни с чем не сравнимую радость при виде Танкреда. Она пошла ему навстречу, надеясь, что он повторит поцелуй, однако уставший супруг лишь поклонился своей леди и поприветствовал ее по всем правилам этикета, а в уложения этикета прилюдно целоваться не входит. Отправляясь осматривать свои владения, Танкред, видимо, поддался минутной слабости или в голову ему что-то странное взбрело – весна, наверное; а сейчас вновь взял себя в руки. Черт бы его побрал! Римильда старалась не показать, что сердится. Она приветствовала возвратившихся как полагается.

В большом зале накрыли стол, и начался пир горой. Римильда сидела во главе стола, рядом с Танкредом, на стуле с высокой резной спинкой. Муж находился совсем рядом, иногда его рука задевала ее руку, но и только. Танкред словно сделался еще более отстраненным, чем был до отъезда.

– Когда вы снова отправитесь в путь? – спросила Римильда.

– Послезавтра. Завтра люди будут отдыхать, – заявил Танкред.

– Не похоже, чтобы они сильно устали. – Римильда наблюдала за молодыми рыцарями, которые обменивались шутками и хохотали.

– И тем не менее нужно отдохнуть. Да и я сам не прочь денек побыть дома.

Римильда пораженно повернулась к мужу:

– Дома? Ты сказал – дома?

– Ну конечно. Ведь Дауф теперь официально – мой дом. Я ведь имею право называть его так? – Он улыбнулся самым уголком рта.

– А ты был рад, когда возвращался?

– Мне хотелось поесть и принять ванну.

Предельная честность. Проку Римильде от этой честности…

– Тогда я прикажу подготовить ванну.

– Спасибо, Римильда.

Ничего больше она от него не дождалась.

Танкред держался на расстоянии, вел себя по отношению к супруге вежливо и предупредительно. Уезжая через день, он не сделал попытки повторить поцелуй, хотя Римильда подошла достаточно близко. Видимо, практичный муж решил, что одного раза на виду у всех вполне достаточно.

Весна разгоралась, как огонь в очаге, который кормят сухими ветками. Земля подсыхала, крестьяне приступили к севу. Танкред пропадал днями и неделями, Римильда видела его теперь лишь изредка. Благодаря его усилиям на замок никто не пытался нападать, однако Римильда тосковала. Ей хотелось бы, чтобы муж чаще бывал дома, тогда у нее появились бы шансы как-то его привлечь. Пока же казалось, что они с Танкредом все больше отдаляются друг от друга.