Эми Фетцер - Сердце льва

– Ты, вероятно, предпочла бы остаться у работорговцев?

– Нет, конечно, но необходимо избежать всего этого. – Она указала на мертвеца с оторванной рукой.

– Только трус сдается после первого залпа. – Рэну не нравилось, что девушка осуждает его способы борьбы с противником. Ведь вот уже несколько лет эти методы оправдывали себя и стоили минимальных потерь ему и его команде. Если бы не веские причины, Рэн никогда не стал бы морским пиратом, и цена за его голову не росла бы так быстро.

– Большая доблесть спасать людей, а не проливать их кровь.

– Странно, что тебя так смущают мои методы, когда дело идет о твоем освобождении! – Рэн намекал на историю с ружьями в лагере шейха, и Аврора поняла это. – Может, ты осуждаешь не только мои действия, но и меня самого?

– Ничего подобного, – робко возразила Аврора.

– Но ты относишься с сомнением и недоверием к каждому моему шагу! Видит Бог, ты неблагодарная женщина!

– Так я раздражаю тебя, господин пират? Или на тебя так подействовала пролитая кровь нескольких мерзавцев?

Испанец тихо усмехнулся, а Рэн поднял глаза к небу, прося даровать ему терпение, потом повернулся и пошел прочь.

– Высокомерная бестия! – воскликнула Аврора. – Ваш капитан не терпит возражений, не так ли, мистер Авилар? – сердито обратилась она к испанцу.

– Конечно. Особенно, если возражаете вы, сеньорита. – Доминго поклонился, щелкнул каблуками и последовал за капитаном.

Может, она немного поторопилась? Да, следовало оценить по достоинству его труды, тем более на глазах команды. Другой пират на его месте завладел бы товаром, а затем потопил бы судно со всеми, кто на нем находился. Впрочем, не имеет значения, ведь Рэн явно не считается с ее мнением. Хуже всего в нем – постоянный самоконтроль, он подавляет любые эмоции, чего бы это ему ни стоило. Неужели это врожденное свойство? А может, результат самодисциплины? Все же ей посчастливилось видеть Рэна и другим – в аллее Барбари, в роскошном шатре шейха, на побережье Танжера. А несколько минут назад – в грузовом трюме. Да, у Рэна очень сильный характер, он не терпит противоречий и стремится к абсолютной свободе. Вероятно, он сам больше всего боится своих эмоций. Рэнсом боится?

Вот и сейчас он идет по палубе, уязвимый для врагов, вооруженный лишь несколькими кинжалами, заткнутыми за пояс.

Рэн вместе с матросами бросал убитых в море. Он приказал спустить ялик, и моряки, отказавшиеся присягнуть новому капитану, сели в него и отправились восвояси.

На палубе толпились бывшие невольники. Многие так ослабли, что едва стояли на ногах. Кое-кто до сих пор не пришел в себя от неожиданно обретенной свободы. Тут были арабы, англичане, китайцы, матросы с севера. Аврора видела, как Рэн передал саблю, принадлежавшую ранее капитану работоргового судна, высокому зеленоглазому человеку с темными волосами, поручил ему командовать захваченным кораблем. Зеленоглазый был очень слаб и бледен. Девушка знала, что многие из этих людей провели в плену долгое время. Вновь назначенный капитан пристально посмотрел на Аврору.

– Мадемуазель! – Он поклонился, опершись на саблю. – Я и не подозревал, что вы находитесь на борту этого судна.

– Вы колонист, американец. – Девушка внимательно посмотрела на него, затем, перешагивая через канаты и разбросанные корзины, подошла поближе.

– Да, и горжусь этим, мисс. Мое имя Эван Пирс.

– Меня зовут Аврора, мистер Пирс. – Она положила руку на его запястье и даже вздрогнула: этот человек словно излучал боль и безнадежность. – Очень мучительно? – Девушка указала на его раненую ногу.

Пирс нахмурился. Перевязанная нога постоянно напоминала ему, что он скоро ее лишится.

– Терпеть можно.

– Ее не обязательно отнимать, – сказала Аврора, и он удивленно округлил глаза.

– Что вы сказали, мисс? – Взгляд Эвана метнулся в сторону врача, который утверждал совсем противоположное. – Неужели вы обладаете знаниями целителя? – Он согласился бы на все, лишь бы не потерять ногу.

Аврора пожала плечами:

– Нет. Просто я чувствую. – И впрямь, она никогда не задумывалась над своим даром предвидения, ведь попытка объяснить непостижимое могла уничтожить этот дар. А он порой оказывал ей неоценимую помощь.

– Да ничего она не знает! – вскричал врач, грубо обрабатывая рану моряка. – Все это выдумки. Эта женщина – ведьма, игрушка в руках сатаны!

– Сатана правит тобой, а не мной, – парировала Аврора, затем снова посмотрела на Эвана. – Рана очень запущена, и ее нужно хорошенько промыть. – Не обращая внимания на злобное выражение врача, она наклонилась и осмотрела рану. – К счастью, соль предотвратила дальнейшее нагноение, но…

Рэн закрепил канат и, оглянувшись, увидел, что Аврора и Пирс тихо разговаривают о чем-то. Собеседник жадно внимал словам девушки. Рэн наблюдал, как она взяла его руку и улыбнулась ему, заметил оценивающий взгляд, которым Пирс окинул Аврору. Неведомая доселе боль и негодование пронзили Рэна. Он быстро пересек палубу, на ходу распорядившись готовиться к немедленному отплытию. Затем вцепился в плечо Авроры.

– Не забудь, что поклялся доставить африканцев к родному берегу, – резко бросил он ошеломленному Эвану.

– Браво, Рэнсом! Ты ведешь себя, как дикарь. – Аврора попыталась высвободиться. – А теперь, Эван, – Она посмотрела на колониста. – Рекомендую вам горячие компрессы. Две недели прикладывайте настойку. Уверена, королевский клевер снимет боль и нагноение. Я могу приготовить сама…

– Нет, не можешь, – оборвал ее Рэн.

– Ты не хочешь, чтобы я оказала ему помощь? – Вызов, прозвучавший в ее голосе, взбесил Рэна.

– Я собираюсь развести корабли, прежде чем нас обнаружат и начнется новая резня. – Он грубо потащил за собой Аврору к своему «Льву», Девушка оттолкнула его.

– А если я решу остаться здесь? – Нет, этого она не хотела, но чувствовала, что ей не следует оставаться с Рэном: ведь отца нужно искать на суше, а не на море. Пусть Рэнсом и врач считают ее лечение знахарством, пусть думают что угодно. Она ищет отца, а не их понимания и одобрения.

– Вы можете остаться здесь, мисс, – предложил Эван, и Рэн едва сдержал ярость, увидев ласковую улыбку Авроры, предназначавшуюся не ему, а колонисту.

– Перенесите сюда Шокаи. Я остаюсь здесь.

– Едва ли у тебя есть выбор. – Рэн водрузил ее на плечо. Аврора колотила кулаками по его шее и спине, но он крепко держал девушку, переходя по шатким мосткам на свой корабль.

– Припарки из травы Святого Джона и тысячелистника! Каждый час, пока не пройдет краснота! – прокричала Аврора Пирсу, сложив ладони рупором. – Чаще меняйте повязку, следите, чтобы рана была чистой. – Дав еще несколько советов, она обратилась к Рэнсому: – Я не военный трофей, пират. Прекрати эту комедию!

Рэн не обращал ни малейшего внимания на ее протесты. Только добравшись до своей каюты, он опустил Аврору на пол, затем подошел к столу и достал бумагу.

– Сейчас я запишу способ лечения, который должен использовать мистер Пирс, чтобы спасти свою ногу. – В его голосе звучали сарказм и сомнение.

Аврора продиктовала список трав и порядок их применения, довольная уже тем, что вмешательство Рэнсома не погубит колониста.

– Рэнсом?

Он замер. Такой мягкий и вкрадчивый голос после потока ругательств и проклятий?! Рэн медленно поднял голову.

– У тебя, случайно, нет моей?..

– Проклятой сумки с побрякушками? – Он указал на стул. Аврора схватила свое сокровище. Доставая из сумки маленькие пакетики, она положила их перед Рэном.

Он взял пакетики и бумажку с назначениями Авроры и направился к двери.

– Рэнсом! – окликнула она его. Теперь Аврора думала только о том, что должна продолжить поиски. – Я не могу оставаться с тобой на корабле.

Ее слова повергли Рэна в отчаяние.

– Ты останешься, ибо стоила мне больше времени, усилий и человеческих жизней, чем…

– Я не повинна в этом!

– Я не смогу идти к своей цели, зная, что твои необдуманные действия постоянно нарушают мои планы!

– Это легко исправить: отошли меня назад, на «Черную Звезду».

Рэн повернулся к девушке:

– Нет! Ни за что! – Господи, только не это!

– Эван высадит меня на берег, – с надеждой продолжала Аврора.

– Это чертовски опасно! Разве ты не понимаешь, что останешься без всякой защиты? – Симпатия, с которой она говорила о колонисте, вызвала у Рэна приступ ярости. – Я уже трижды спас тебе жизнь, а это великое испытание для любого человека, но, видимо, Всевышний полагает, что этого мало. Ты опять встала на моем пути!

Наступила тишина. Его слова, кажется, достигли цели. Аврора замолчала и отвернулась.

Деревянные переборки скрипели. Судно покачивалось. Волны бились о борт. Где-то под палубой закрывали оружейный отсек.

Аврора нарушила молчание.

– Ах ты, самодовольный индюк! – крикнула она. – По-твоему, у меня нет своих планов? – Аврора не позволила ему возразить. За последние недели она хорошо узнала мужчин и их нравы, вызывавшие у нее возмущение. – Не обвиняй меня за то, что я вынуждена подчиняться мужчинам: могущественным, желающим моей смерти; жадным, мечтающим продать меня подороже; таким, как Рахман, стремящимся удовлетворить свою похоть. О да, я бесконечно благодарна тебе за спасение! – Ее голубые глаза потемнели от негодования и обиды. – Но я не просила о помощи. Не вовлекай меня в мужские распри, Рэнсом Монтгомери. Мне отвратительно, что меня передают из рук в руки, как товар на базаре. – Голос девушки зазвенел. – А еще хуже, когда со мной обращаются так, будто моя единственная цель – ублажать представителей «сильного пола»!

Ее страстный монолог прервал звон разбитого стекла. Аврора и Рэн, оглядевшись, увидели треснувший кувшин. Из него на комод и стол лилась вода.

Рэн вытирал стол, поглядывая на Аврору. Ее веские доводы в целом не вызывали возражений – у девушки были основания для обиды, но все же он не мог и не хотел согласиться с ней.

– Мне нужно одно: знать, что ты в безопасности.

– Я умею постоять за себя. Ты знаешь это, Рэнсом. – Она сделала последнюю попытку воспротивиться его решению держать ее при себе.

Аврора отказывалась от его покровительства, и Рэн воспринимал это как предательство.

– Я тоже. – Он вышел, хлопнув дверью. То, что Рэн запер Аврору, исключало возможность примирения.

Рэн выскочил с бешено колотящимся сердцем и в отчаянии ударил кулаком по деревянной переборке. Он тряхнул головой, пытаясь взять себя в руки.

Тысяча чертей! Так больше не может продолжаться!

Зачем было тащить Аврору сюда против ее воли, а потом еще и запирать ее! Рэн чувствовал себя насильником. Но, Боже, он не мог противостоять этой девушке. Она испытывала его волю, преследовала в ночных кошмарах. Да, Рэн сам устроил для себя ловушку. Стоило ему увидеть ее рядом с этим колонистом, его пронзила острая боль – ничего подобного он прежде никогда не испытывал. У Рэна помутилось в голове, когда Аврора отказалась покинуть работорговое судно. Следовало оставить ее там, но, проведя неделю в поисках этой женщины, он не мог отказаться от нее. Рэн чувствовал себя обманутым и оскорбленным. Она отвергла его покровительство, и Рэн по-своему ответил на этот вызов.

Его терзала ревность, а еще больше то, что он поддался этому недостойному чувству. Проклятая девчонка пренебрегает собственной безопасностью, чтобы лечить этого американца! Лечить! Как же! Интерес Пирса к Авроре, написанный на его физиономии, вызван совсем не ее даром целительницы!

«Боже мой, – с горечью подумал Рэн, – в кого я превратился!»

Рэн обернулся, услышав, как открывается дверь. Перед ним стояла Аврора и протягивала ему рубашку.

– Возьми. Она тебе еще пригодится.

Рэн оторопел. Он мог бы поклясться, что запер дверь! Может, Аврора подергала ее и защелка соскочила? Или это какой-то особый прием? Надо воздержаться от вопросов, чтобы не показаться ей дураком. Он потянулся за рубашкой, но Аврора не выпускала ее из рук.

– Я не хотела ссориться с тобой.

«Красный Лев» уже отошел от работоргового судна, и никакие мольбы не заставили бы Рэна повернуть свой корабль обратно, но тут случилось непредвиденное. Видимо, Аврору все же тронула его забота о ней. – Я принимаю твое покровительство, Рэнсом. – Она вручила ему рубашку.

– Хорошо, – спокойно ответил он, ничего не понимая и не спуская с нее глаз. – Все равно сейчас бесполезно спорить со мной.

Скрестив руки на груди, Аврора прислонилась к притолоке:

– О, если ты собираешься и дальше так важничать, мне нелегко будет принять твою заботу.

– Ты уже приняла их. – Рэн смягчил свои слова улыбкой, отводя глаза от высокой груди, обтянутой тонкой влажной тканью. – Ну и характер у тебя!

– Да. – Она покраснела и с раскаянием призналась: – Со своим проклятым характеров мне надо бороться.