Эми Фетцер - Сердце льва

Казалось, он идет всего лишь на шаг впереди или позади нее. Но не вместе с ней.

Что поделаешь, она сама так захотела.

Но сегодня Рэн окончательно понял, что все это ему не по душе.

Уже собираясь постучать в дверь, Рэн услышал позади шорох и обернулся.

– Саиб? – Перед ним стоял сонный Дахрейн. – Я могу вам чем-нибудь помочь? – Насупившись, он посмотрел на капитана, потом на дверь. Юнга охранял Аврору чисто по-братски, и Рэн почувствовал себя неловко. – Вы не должны нарушать покоя мэм, саиб, – робко проговорил юноша. – Вы нарушаете ее карму.

Капитан бросил на него гневный взгляд, и Дахрейн, покраснев, поклонился и попятился назад, бормоча что-то о взрослых людях, совершающих детские глупости.

Рэна охватила тоска. Мать-страдалица! Ну что он здесь делает? Все перемешалось в его голове, ему не удается даже себе объяснить свои действия. Он остро испытывал лишь чувство пустоты, утраты и обмана, охватывавшее его всякий раз, когда Авроры не было рядом. Она стала для Рэна оплотом надежды, уничтожающим все печали прошлого и стирающим из памяти тяжкие нравственные мучения. Как он мог отвергнуть ее из-за своих дурацких обетов? Единственное, что занимало его в последние дни, – это Аврора, ее мысли, ее чувства. Удобно ли ей сейчас на его корабле? Боится ли она Рэна или, как ему хотелось раньше, выбросила его из головы и из сердца?

Рэну стало совсем не по себе, и он в последний раз взглянул на полоску света, пробивавшуюся из-под двери.

– С меня хватит. Будь все проклято! – пробормотал он, направляясь в свою каюту.

Аврора прислушивалась к удаляющимся шагам, преодолевая желание позвать Рэна. Не отличаясь выдержкой, она не раз очертя голову бросалась навстречу опасностям, не думая о последствиях. Упорно избегая Рэнсома, она добровольно обрекла себя на тоску и слабела день ото дня. До чего же нелепо потерять его, находясь рядом с ним! Но ведь так хотел сам Рэн. Закрыв глаза, Аврора постаралась избавиться от наваждения, но его образ неотступно преследовал ее. Рэн стоял на мостике, ветер трепал его волосы. Капитан пристально вглядывался в горизонт, будто искал там ответы на мучившие его вопросы. Он казался воплощением власти и силы. Ему незачем носить за поясом все эти ножи и кинжалы, ведь и без них капитан вызывал у окружающих благоговейный трепет. У него была особая манера поведения, он умел сохранять дистанцию между собой и окружающими.

Но Аврора знала, что под этой неприступной внешностью прячется ранимая душа человека, нуждавшегося в теплоте и любви.

И она любила его.

Девушка осознала всю глубину своих чувств, когда Рэн заявил, что высадит ее на берег.

Когда же Рэн вернул ее на свой корабль, она поняла, что и он любит ее.

Хотя капитан и утверждал, что в его жизни нет места для Авроры, ему становилось все труднее скрывать происходившую в нем душевную борьбу. Это выражал его взгляд всякий раз, когда он с тоской смотрел на девушку. Услышав исповедь Рэна, Аврора подумала, что когда-то избалованный молодой человек из аристократического английского общества потерял свое место в жизни из-за грехов отца. Ее сердце разрывалось от жалости к нему, ведь в тот злосчастный день часть души Рэнсома умерла. Какая трагедия! Кто поддержал тогда Рэна, облегчил его боль, кто помог ему, когда он решил сразиться с превратностями судьбы?

Пожалел ли кто-нибудь его, когда он с ужасом осознал, что убил невинного человека?

Ясно, что ни мать, ни отец не проявили к нему участия, как, впрочем, и никто другой. Иначе в душе Рэна не осталось бы столько горечи. Рана не зажила и постоянно напоминала о себе.

А он не спешил залечивать се, видимо, полагая, что еще не пришло время для этого.

Если бы Рэн окончательно доверился Авроре, то пришел бы к ней, где бы она ни находилась. Чтобы отвлечься от этих мыслей, Аврора занялась голубой тканью, которую нашла здесь утром, когда проснулась. С помощью Дахрейна девушка раскроила эту тонкую египетскую ткань, решив сшить из нее платье. Она обошлась бы и без него, но эту ткань подарил ей Рэнсом, и это значило для Авроры больше, чем все его слова.

Ей так хотелось верить в него!

Рэн, прислонившийся к двери своей каюты, вздрогнул, услышав голос Авроры, и тут же сделал вид, что просто остановился передохнуть после вахты.

– Ты боишься меня, милая? – спросил он, увидев, что девушка вышла с подносом в руках и замерла, обнаружив его за дверью.

Авроре показалось, будто она угодила в ловушку. Она боялась взглянуть на Рэна и выдать свои чувства к нему. Да, со своей любовью к Рэну девушка ничего не могла поделать. Не случайно ведь задолго до их встречи ей снился он и прикосновения его рук.

Рэн не двигался.

Авроре стало не по себе.

– Ты же не собираешься обидеть меня, Рэнсом, – сказала она, прекрасно понимая, что он подкарауливал ее.

– За столько дней ты даже не взглянула на меня, и я ни разу не видел тебя одну. То ты с Шокаи, то с Дахрейном, то с кем-то еще.

– Мне было стыдно, что тогда ты застал меня плачущей. – Аврора отвела взгляд.

– Но ведь тебе надо было выплакаться!

– Я не хочу, чтобы меня жалели, Рэнсом.

– Я и не собирался.

– Вот и хорошо. Жалей тех, кто не в состоянии помочь себе сам.

Этот вызов пробудил в нем желание. «Да эта дикарка, выросшая в Северной Шотландии, может одним своим взглядом уничтожить меня».

Уж лучше бы она совсем оставила его. Но Аврора Лэсситер не умела ни лгать, ни притворяться. Каждый раз, встречая ее, он видел в глазах девушки то же выражение, которое однажды едва не заставило его забыть обо всем на свете.

Сейчас Аврора смотрела на Рэна спокойно и уверенно, хотя едва сдерживала страстное желание броситься к нему в объятия. «Когда же ты позволишь мне любить тебя?» – думала она, чувствуя, как силы покидают ее. Рэн окинул девушку взглядом – жестоким, властным, требовательным.

– Кому несешь еду? – спросил Рэн, кивнув на поднос.

– Боцману Коннору Локвуду. Он внизу.

– Локвуд все время внизу. – Боже, как хотелось Рэну поцеловать Аврору, чтобы исчезло с ее лица это холодное, равнодушное выражение! – Если только он не в обществе Лужьера. Эта парочка всегда вместе.

– Очень хорошо иметь такого друга, – вымолвила Аврора, смущенная его горящим взглядом. – Хотя я почти не знаю боцмана.

– Он не слишком общителен. Жизнь основательно потрепала его… – Рэн умолк.

– Ну ладно, я пойду, – сказала Аврора, не двигаясь.

– Иди. – Он тоже не шелохнулся.

– Рэнсом!

Аврора вдруг снова ощутила уже знакомую ей необъяснимую связь между ними.

– Не смотри на меня так.

– Что значит так? – Он не отвел глаз.

– Таким похотливым взглядом.

Рэн усмехнулся, сверкнув белыми зубами – эта улыбка преследовала Аврору во сне и наяву.

– Ты меня удивляешь, – сухо отозвался он.

– Я бы, пожалуй, не возражала, Рэнсом, но у нас нет будущего. Ты ясно дал мне понять, что в твои планы я не вписываюсь, и этого для меня достаточно. – Она понизила голос. – Умная женщина не станет выжидать и будить в мужчине зверя, она просто уйдет.

– А ты когда-нибудь слышала об укрощении строптивых? – Он поцеловал ей руку.

Сзади многозначительно кашлянули, и Рэн отскочил от Авроры, проклиная в душе непрошеного свидетеля. Девушка, не смутившись, направилась по коридору туда, где, наблюдая за ними, стояли Лужьер и Локвуд. Аврора в замешательстве поглядела на боцмана и протянула ему поднос. Локвуд, даже не поблагодарив, взял его и пошел прочь.

– Не обращай внимания на Коннора, девушка, – сказал Лужьер, подходя к Авроре. – Думаю, от одиночества он стал немного странным.

Аврору охватил озноб. Она не знала, чего в ней сейчас больше – глухой ярости или сожаления. А может, это ненависть? «Как много мужчин на этом корабле, и у каждого свои причуды», – подумала девушка, глядя на Лужьера. Он был старше Рэнсома, седина уже тронула его белокурые волосы. Добродушный и веселый, он всегда охотно шутил. Но Аврора чувствовала, что и за его маской кроется какая-то тайна. Лужьер проводил ее на палубу. Когда они проходили мимо Рэнсома, Аврора заметила, что капитан ревнует. Это огорчило девушку – ведь ей более всего хотелось всегда находиться рядом с ним и любить его так сильно, как он того заслуживал.

Но Рэнсома Монтгомери трудно избавить от груза пережитого, ему едва ли удастся полюбить по-настоящему.

Карканье ворона взбудоражило всех, кроме капитана, стоявшего на мостике с подзорной трубой в руках.

Земля.

«Лев» явил чудеса скорости, особенно поразительные при нанесенных ему повреждениях, но Рэна ничто не радовало. Его почему-то удручало оживление Авроры, которая выскочила на палубу и стала всматриваться в горизонт. Ее голубое платье в наступавших сумерках казалось почти темным. Глядя на ее волосы, развевавшиеся по ветру, Рэн чувствовал стеснение в груди. Так близко он не видел ее вот уже два дня, с момента их встречи в коридоре возле его каюты. Это довело его до того, что он, пожалуй, уже желал умереть.

Рэн встал рядом с девушкой.

– Значит, это действительно земля? – В голосе Авроры звучали разочарование и надежда.

– Да.

– Но где же она?

Протянув девушке подзорную трубу, он> показал, как надо пользоваться ею, и Аврора, очарованная, ахнула.

– О, какой чудесный вид! – Но сердце ее заныло. Раз они наконец достигли цели, им скоро придется расстаться.

– Мы доберемся туда к утру.

Аврора прищурилась, определяя расстояние до суши.

– Мы проплывем мимо? – с надеждой спросила она, касаясь амулета.

– Нет, красавица, мы направляемся к берегу. – Рэн заметил ее волнение.

Аврора не ожидала, что они доберутся до суши так скоро, поскольку за ними следовали британцы, жаждущие реванша. Но она верила в опыт Рэнсома и понимала: если он считает, что им следует высадиться на берег, стало быть, так и надо. На берег. Вот досада… Ведь она надеялась, что со временем…

– Как называется эта земля?

– Обитель. – Рэн, помолчав, добавил: – Это мой дом, Аврора.

Она удивилась:

– Дом? – Ведь она считала, что «Лев» – единственное пристанище Рэна. – У тебя есть настоящий дом?!

Настоящий… Рэн не стал бы утверждать этого. Скорее просто жилище. Но услышав в голосе девушки тоску и тихую зависть – словно дом был пределом ее мечтаний, – он не знал, что и говорить. «Понравится ли здесь Авроре?» – внезапно встревожился Рэн. А что если все покажется ей непривлекательным, пустынным и голым?

– Да, – ответил он, глядя в ее чистые глаза. – Лагуна защищена рифом, но там есть один проход. Мы не сможем пройти там ночью, поэтому придется бросить якорь и подождать рассвета.

«Всего одна ночь», – подумала Аврора, сдерживая слезы, душившие ее. Еще одна ночь, и она потеряет Рэна навсегда! Он сам сделал выбор.

– Понимаю, – пробормотала она, отводя взгляд.

– Аврора, что с тобой? – Рэн взял ее за руку.

– Ничего. – Она опустила голову. Гордость – все, что у нее осталось. Возможно, Рэн пригласит ее погостить у него. Он вернулся домой, к друзьям, пусть отдохнет. А она продолжит поиски.

«О, только не раскисай, девчонка!» – сказала она себе. Но душу томила мысль, что в жизни Рэна для нее нет места.

– Посмотри на меня, красотка!

Аврора не смела поднять глаза, боясь, что потеряет самообладание.

– Я рада, что мы прибыли, Рэнсом. Теперь я смогу продолжить поиски отца, – пробормотала она и, вырвав руку, побежала прочь. Капитан посмотрел вслед Авроре.

– Почему ты не сказал ей? – спросил Доминго, и Рэн увидел, что несколько человек из его команды слышали их разговор. Шокаи тоже гневно смотрел на капитана.

– Что мне сказать, Дом? – тихо проговорил он. – Признаться, что после девяти лет, проведенных Авророй в бесплодных поисках, я затащил ее туда, где она никогда не найдет отца? Что я привез девушку на остров, где еще много недель у нее не будет никакой надежды на свободу?

Рэну было не по себе. Он пытался избавиться от Авроры, убедил ее, что у них нет будущего, ибо не в его силах отказаться от своих обязательств ради нее, а теперь вытворяет еще и это! Рэн понимал, что Аврора придет в ярость, обидится, что он держал в тайне свои планы, которые разрушат ее жизнь. И все это из-за его опрометчивых поступков и глупых клятв. И якобы потому, что он хочет защитить ее.

Но все же Рэн считал необходимым держать Аврору при себе. Где бы он ни высадил ее одну, она будет мертва через пару дней.

Возможно, девушка не поверит ему, но Рэн мог поклясться, что кто-то виноват в несчастьях Авроры. И этот «кто-то» находился здесь, рядом с Рэнсомом или с кем-то из членов его экипажа. Не случайно же их пути пересекались так часто. Да, Фоти вполне способен продать Рэна британцам, а Аврору – работорговцам после неудачи с невольниками, но ведь никто из посторонних не знал, где находится девушка после того, как Рэн забрал ее у Рахмана. Подозрительно и то, что ее отделили от других женщин на борту «Черной Звезды». Не приходится сомневаться, что эти неизвестные враги убили Кастильо и чуть не прикончили Лужьера, только чтобы захватить Аврору.