Виктория Холт - Сердце льва

— Чувствую! Конечно, чувствую! — Беренгария покраснела от стыда. — Ах, какая я глупая!

— Нет, ты просто не знаешь мира и мужчин, — ободряюще улыбнулась Джоанна.

— Я так рада, что ты поехала со мной! Ты меня многому научила.

— Это немудрено. У меня больше опыта — я уже успела и побывать замужем, и овдоветь.

Внезапно они услышали топот копыт.

Беренгария вскочила, глаза ее радостно вспыхнули.

— Это от Ричарда! Наконец-то!

Они выбежали во двор и увидели девочку, совсем ребенка. Она сидела верхом на лошади. Темные, густые, роскошные волосы струились по ее хрупким плечикам, а в черных глазах притаился страх.

С девочкой приехали двое рыцарей. Они привезли послание от Ричарда.

Он велел им приютить киприотскую принцессу, дочь Исаака Комнина. Обращайтесь с ней ласково, писал Ричард, она не повинна в том, что ее отец обманул короля.

Беренгария даже засмеялась от удовольствия, убедившись, что дочь Исаака — еще совсем невинное дитя.

— Помогите принцессе слезть с коня! — радостно крикнула она.

А Джоанна сказала:

— Мы сами о ней позаботимся.

Девочка предстала перед ними, и обеим королевам стало жаль бедняжку, чья родина оказалась под пятой завоевателей. Они привели принцессу в дом, стараясь ее ободрить и уверить в своем дружелюбии.

Девочка понемногу перестала дичиться.

— Ты видела короля Ричарда? — спросила ее Беренгария.

— Только мельком. Меня привели к нему, и мой отец умолял короля не причинять мне вреда. Тогда король приказал привезти меня к вам.

Беренгария погладила девочку по голове.

— Не бойся. Мы позаботимся о тебе. Ни один волос не упадет с твоей головы.

— Да, но мой отец остался там… — прошептала девочка, и в ее глазах блеснули слезы.

— Твой отец сам виноват: он бросил вызов королю. Но ты тут ни при чем. Не горюй! Тебе будет у нас хорошо. Я рада, что мой муж прислал тебя к нам, — принялась успокаивать малышку Беренгария.

И она действительно радовалась, ведь ей стало ясно, что слухи о связи Ричарда с дочерью Исаака не имеют под собой никаких оснований.

Чуть позже, выглянув в сад, Джоанна услышала, как Беренгария тихонько напевает песню, которую сочинил Ричард.

* * *

Болезнь мало-помалу отпускала Ричарда, но он был сильно изможден и до поры остерегался появляться среди своих солдат, не желая ронять себя в их глазах. Они должны считать его полубогом, а полубоги не хворают!

Ричард был безмерно благодарен Ги де Лузиньяну. Если б не Ги, неизвестно, как бы все обернулось. Хорошо, что рядом есть человек, которому можно доверять! Конечно, Ги рассчитывал вернуть себе титул иерусалимского правителя, но Ричард чувствовал, что им движет не только честолюбие. Ги — отличный воин и ценит в других отвагу.

Сейчас главное — побольше отдыхать. А это ох как нелегко, ведь ему уже надоело лежать. Хочется вскочить, побыстрее приняться за дело, но горький опыт подсказывает, что раньше времени подниматься не стоит, иначе болезнь одолеет его с новой силой.

И вот однажды, когда Ричард еще лежал в постели, к нему явились посланцы от короля Франции. Ричард жадно расспрашивал их о Филиппе. Его обуревали противоречивые чувства: с одной стороны, Ричард очень надеялся, что Филиппу не удастся взять Аккру без его помощи, а с другой, тревожился за жизнь своего друга-соперника. При расставании Филипп пообещал повременить с наступлением на Аккру до приезда Ричарда. Он даже поклялся, что они пойдут на приступ крепости бок о бок, однако Ричард не доверял французскому королю. Ежели Филиппу представится возможность победить в одиночку и снискать славу только себе, он не устоит.

Но, судя по всему, такой возможности не представилось.

— Как поживает король Франции? В добром ли он здравии? — поинтересовался Ричард.

Ответ был утвердительный.

— А каковы его военные успехи?

— Они довольно весомы, — осторожно ответили гонцы, и Ричард понял, что Филипп терпит неудачу за неудачей.

«Ага! — торжествующе подумал он. — Без меня ты не обойдешься!»

— Государь сетует на ваше промедление и просит поторопиться, ваша светлость, — сказал гонец, напоминая Ричарду, что он вассал французского короля.

Ричард вскипел. Он терпеть не мог, когда Филипп указывал ему на вассальную зависимость Нормандии.

— Передайте французскому королю, — надменно ответил Ричард, — что его величество король Англии сам решает, когда ему пуститься в путь.

Однако посланцы настаивали. Дескать, король Франции требует, чтобы герцог Нормандский не мешкал с отплытием. Он нужен королю в Аккре. Не следует забывать о главной цели похода, которая состоит вовсе не в покорении новых стран, а в возвращении святой земли христианскому миру.

Ричард вскочил. Он так разволновался, что даже начал заикаться.

— Французскому королю следовало бы знать, почему пал Иерусалим! А пал он потому, что крестоносцам приходилось пробиваться к нему сквозь недружественные земли, и эта борьба их изматывала, лишала сил. Я победил Исаака Комнина, врага христиан. Победил, хоть это было совсем непросто! Сарацины подкупили его, чтобы он постарался нас задержать. Передайте французскому королю, что Исаак обобрал моих моряков, отнял все припасы и бросил людей в темницу. Неужели я должен был спустить ему столь вопиющее бесчинство? Может быть, французский король и стерпел бы. Не знаю… Коли так, то понятно, почему при осаде Иерусалима у христиан не хватило пищи и оружия, почему сарацинам удалось захватить святой град.

Посланцы Филиппа растерялись. Но потом вспомнили распоряжения своего государя и решили еще раз напомнить Ричарду, что он вассал французского короля.

— Вот вам мой ответ: передайте своему повелителю, что король Англии не подчиняется королю Франции. Он покинет Кипр, но только когда остров будет полностью покорен. Крестоносцы должны как следует отдохнуть. Я не могу допустить, чтобы мои люди приползли в Палестину на последнем издыхании.

Когда посланцы Филиппа удалились, Ричард рухнул на постель. Он был совершенно обессилен, но на губах его блуждала довольная улыбка.

Значит, он все-таки нужен Филиппу в Аккре! Бедняга не может захватить город без его помощи. Будь у него надежда на успех, Филипп не побрезговал бы нарушить клятву и узурпировать великую победу. Ведь тот, кто вернет христианам их святыню, покроет себя неувядаемой славой и на земле, и на небесах!

А это заветная мечта любого крестоносца…

Однако появление французских посланников свидетельствовало еще и о том, что Филипп соскучился по Ричарду.

* * *

Ричард тоже соскучился по Филиппу. Он представлял себе, как они осаждают и захватывают Аккру. Много лет назад, когда отец Ричарда был еще жив, а сам Ричард оказался заложником Филиппа, они везде появлялись вместе: вместе скакали верхом, вместе гуляли, играли, спали и мечтали о славных подвигах, которые им удастся совершить в крестовом походе.

С тех пор многое изменилось. Ричард перестал быть заложником французского короля. Они были теперь равны, и в их отношениях возникло неизбежное соперничество. Разве может английский король искренне любить французского, когда они оба претендуют на владение Нормандией? Филипп не мог смириться с утратой этого края.

Их вражда имела под собой естественные основания, и в то же время они не могли друг без друга. Как говорится, «врозь скучно, вместе тесно»…

Но зато будоражит кровь.

Назло Филиппу Ричард решил еще немного задержаться на Кипре.

Он обсудил свое намерение с Ги, с которым очень сблизился за последние месяцы.

«Филипп будет меня ревновать к нему», — довольно усмехался Ричард.

Филипп уже восстановил против себя этого человека, поддержав Конрада де Монферрата. Любопытно, почему он так поступил? Наверное, в интересах Франции. Филипп всегда печется о благе Франции. А он, Ричард, почти не думает о своей стране. Он с удовольствием передал бразды правления в опытные руки своей матери.

— Ги, — сказал Ричард, — остров целиком наш. Исаак закован в серебряные цепи, его дочь под опекой королев, народ благоденствует, живя в мире. И пока Исаак будет под замком, мы можем спать спокойно. Осталось только назначить людей, которые бы управляли Кипром в мое отсутствие.

— Вы правы, сир, — согласился Ги. — У вас есть кто-нибудь на примете?

— Да, я подумываю о том, чтобы поставить соправителями двух англичан, чье усердие заслуживает самых высоких похвал. Это Роберт Турнгемский и Ричард де Кемвилл.

— Я тоже обращал на них внимание. Мне кажется, они будут служить вам верой и правдой.

— Стало быть, ты одобряешь мой выбор?

— О да, милорд.

— В таком случае приведи их сюда. Они должны будут оказывать гостеприимство крестоносцам, которым вздумается передохнуть по пути в святую землю на этом острове.

— Вы и без того уже много сделали для христианского мира, милорд. За одно покорение Кипра крестоносцы будут вам благодарны по гроб жизни.

— А вот французский король считает иначе. Он упрекал меня в том, что я здесь прохлаждаюсь и забочусь лишь о расширении собственных владений.

— Французскому королю не дает покоя ваша слава.

— Возможно. Но я не собираюсь исполнять его приказания, хотя он неустанно напоминает мне, что он мой сюзерен.

— Милорд, вне всякого сомнения, напомнил ему, что быть английским королем не менее почетно, чем французским? И что слава английского короля растет с каждым месяцем?

— Разумеется, Ги. Итак, мы тронемся в путь только после того, как я оставлю здесь своих губернаторов. Надо будет хорошенько загрузить корабли провиантом. Благодатное тут место! Не остров, а рай земной. Право, я с удовольствием остался бы на Кипре навсегда, но пора продвигаться вперед. Мне не терпится начать осаду Аккры.

— Не сомневаюсь, милорд, что эта осада продлится недолго.

— Буду стараться, — бодро ответил Ричард.

Через несколько дней он совершенно поправился и поспешил дать пир в честь покорения Кипра. Когда король проезжал по улицам города, жители выбегали из домов и радостно приветствовали своего нового повелителя. Исаак им давно опротивел, а строгий, но справедливый Ричард пришелся по душе.

С Беренгарией Ричард встретиться не спешил. Он прислал ей письмо, в котором сообщал о подготовке к отъезду и обещал приехать, как только немного освободится.

Когда же встреча наконец состоялась, Ричард рассеянно обнял жену и тут же завел разговор о том, что каравелла скоро двинется в путь.

Беренгария с обожанием посмотрела на мужа и сказала, что мечтает поскорее пуститься в плавание. Ведь теперь, когда они женаты, она поплывет на его корабле!

— Ты даже не представляешь себе, Ричард, как мы в тот раз волновались! — воскликнула Беренгария. — Мы же не знали, где ты… жив или мертв…

Ричард задумался.

— Мне кажется, тебе не следует плыть со мной на одном корабле, — после долгой паузы промолвил он.

— Но я хочу! Я хочу быть с тобой, Ричард!

— Ты хорошая жена, — снисходительно произнес король. — Однако брать тебя с собой было бы неразумно. Что, если ты уже носишь под сердцем нашего ребенка, будущего короля Англии?

— Ричард! Мы так мало были вместе… — жалобно прошептала Беренгария.

— Ничего, этого бывает достаточно. Я не теряю надежды.

— Но, может…

Ричард улыбнулся одними губами. Глаза его были холоднее льда.

— Я король, Беренгария. На мои плечи возложена тяжелейшая ноша. Подумай хотя бы о покорении Кипра. Ты только представь себе, что отныне голодные, измученные борьбой со стихией моряки смогут обрести на Кипре надежный кров, получить пищу. Как они будут благодарить английского короля!

— Да, но почему мы не можем поплыть вместе, Ричард? — не отставала от него Беренгария.

— Потому что слово короля — закон. Я не могу подвергать вас с Джоанной опасности, которой может подвергнуться мой корабль. Наше путешествие становится все более опасным. И если враги нападут на нас в море, их удар прежде всего придется по моему кораблю.

— Ах, Ричард! Позволь мне поехать вместе с тобой. Никакие опасности не могут сравниться с тревогой, которую мы испытываем в твое отсутствие.

— Я же сказал «нет», Беренгария! Ты должна мне повиноваться. Не печалься, с тобою будет Джоанна… Джоанна и маленькая принцесса с Кипра.

«Он не хочет меня, — грустно подумала Беренгария. — Но почему? Что во мне не так?»

Июньское солнце нещадно палило, точно стараясь испепелить английский флот — сто пятьдесят кораблей, которые направлялись в Аккру. Корабль, на котором плыл Ричард, все время шел впереди. Ричард ревниво следил за тем, чтобы никто не смел его обогнать. Флотилия старалась держаться поближе к выжженному зноем берегу. И чем дальше корабли уходили от Кипра, тем веселее становился Ричард, предвкушая скорое прибытие в Аккру. Перед отплытием он узнал, что Филипп снял осаду. Ричарда это привело в ужас. К счастью, как потом выяснилось, слухи оказались ложными.