— Гордишься собой, верно? — расслышала Кэйди его слова, обращенные к вороному. — Думаешь, ты самый сильный жеребец по эту сторону от Кентукки, так? Богом клянусь, ты даже в груди шире стал со вчерашнего дня. Что скажешь? А ну-ка поди сюда, мистер. Зазнайка! Вот так… Ах ты, мой умник! Ах ты, мой красавчик!

— Я могу и приревновать.

Джесс медленно повернулся вокруг своей оси. Кэйди застала его врасплох, но он был слишком хорошо знаком с повадками лошадей и знал, что нельзя делать резких движений. Даже Пег, свой в доску, мог взбрыкнуть.

— Кэйди!

Она мигом позабыла о ревности. Радость, прозвучавшая в его голосе, показалась ей слаще музыки. Он подошел к ней, широко раскинув руки. Его улыбка излучала такую любовь, что Кэйди, позабыв обо всем, бросилась ему на шею и крепко обняла.

— Ой! Ой-ей-ей!

— Кэйди? В чем дело?

Джесс осторожно отстранил ее от себя и в тревоге заглянул ей в лицо.

— Я сделал тебе больно?

— Шутишь? Нет-нет, ни капельки. — Кэйди засмеялась, стараясь его успокоить.

— Со мной все в порядке, просто… сидела на козлах слишком долго. Никак не разогнусь. Ну-ка быстро поцелуй меня, Джесс. Я тебе сюрприз приготовила — закачаешься!

Он поцеловал ее долгим, глубоким, нежным, затяжным поцелуем, оставившим после себя ощущение завершенности. Они покачнулись и ухватились друг за друга для равновесия.

— Это и есть твой сюрприз?

— Нет, — ответила Кэйди с закрытыми глазами. — Я ужасно скучал по тебе.

— И я ужасно тосковала по тебе. Давай больше никогда не расставаться.

— Давай.

Он не поехал в Грантс-Пасс вместе с ней и Леви по одной-единственной причине: из-за Бэлль-Флер. Кэйди вовремя вспомнила об этом и спросила:

— Да, кстати, Нестор говорит, что у тебя тоже заготовлен сюрприз.

Джесс, счастливо ухмыляясь, высвободился из ее объятий.

— А вот попробуй угадай.

— Бэлль?

Он кивнул и схватил ее за руку.

— Боже мой, Кэйди, ты только взгляни. Он бесподобен.

Значит, жеребенок. Ее волнение росло, пока Джесс вел ее по полутемному проходу к просторному деннику в самом конце.

— О! Ой, Джесс, смотри!

— А что я тебе говорил?

Новорожденный сын Бэлль-Флер был черен с головы до ног, если не считать белой звездочки над гордым римским носом. Он перестал сосать молоко и повернул голову, оглядывая их влажным коричневым глазом.

— Ой, смотри, он уже умеет стоять и все делать! — выдохнула очарованная Кэйди.

— Ну конечно! Он бы и бегать смог, если бы мы его выпустили. Смотри, какие длинные ноги.

— Привет, милая Бэлль.

Гордая мать повернулась и подошла к ним.

— Ты славно потрудилась, — похвалила ее Кэйди, лаская бархатистую морду, тычущуюся ей в грудь. — Какой чудный малыш! Нелегко тебе пришлось? Ты долго мучилась, милая?

— Нет, она отлично справилась. Даже без нашей с Нестором помощи обошлась. Мэрион появился на свет за сорок минут.

— Мэрион? — насмешливо переспросила Кэйди. — Неужели ты действительно собираешься назвать этого прекрасного коня Мэрионом?

— А что? Мэрион, сын Пегаса и Бэлль-Флер. Он станет классным скакуном, Кэйди. Посмотри ему в глаза — он не знает страха! Посмотри, какая голова, какая широкая грудь!

— Английская и арабская кровь.

Она знала, что это хорошее сочетание. Разведение чистокровных лошадей оказалось делом в миллион раз более сложным, чем она могла вообразить.

— Он будет великолепным производителем! Они с Пегом на пару принесут нам отличных жеребят. Настоящих красавцев.

— Бэлль тоже имеет кое-какие заслуги в этом деле, разве ты забыл?

— Конечно, нет! Но мы закупим других чистокровных кобыл для наших жеребцов — добрых кобыл, чтобы не утомлять Бэлль.

— Вот как. «Тебе повезло, Бэлль», — подумала Кэйди. За один год жизнь золотисто-гнедой кобылы изменилась. От жестокости и побоев к процветанию и благополучию. Теперь у нее муж-красавец и чудесный сын. И в перспективе еще много-много детишек.

Мэрион свернулся калачиком в углу и заснул. Кэйди ужасно не хотелось уходить, но Джесс пообещал, что они смогут вернуться после обеда и еще немного полюбоваться на жеребенка. Направляясь к выходу, она поздравила Пегаса. Он вскинул голову и надменно раздул ноздри, принимая похвалу как должное.

Нестор как раз выпрягал Нелл из фургона.

— А где мой сюрприз? — потребовал Джесс. — Здесь?

Он начал рыться в фургоне, но обнаружил только укрытые мешковиной деревья, корзины с рассадой и мешки с каким-то особым удобрением, которое, по ее словам, можно приобрести только в Грантс-Пассе.

— Нет. — Кэйди с загадочной улыбкой обняла его, и они пошли к дому. Джессу хотелось расцеловать ее, раздеть и лечь вместе с ней прямо на землю.

— Я хотела подождать до ночи, но, похоже, так долго мне не продержаться.

— А мне-то уж точно.

Он имел в виду вовсе не сюрприз.

— Ну а все-таки что это такое? Думаешь, мне понравится?

— Я не сомневаюсь, ты будешь в восторге.

Джесс замер на месте. Сердце у него запнулось.

— Ты беременна?

— Что? Нет-нет, вовсе нет.

Она взглянула на него с огорчением.

— О, Джесс! Ты разочарован? Я…

— Нет! Конечно, я не разочарован, просто я… — Он неуверенно рассмеялся, сам не зная, что чувствует. Ладно, допустим, он был слегка огорчен, но в то же время ощутил облегчение. И еще он был заинтригован.

— Мы же не прилагали особых стараний, — оправдывалась смущенная Кэйди. — Я не знала, что для тебя это так важно.

Джесс ласково коснулся ее щеки.

— Конечно, для меня это важно, но если хочешь подождать, я не против.

— Я никуда не спешу.

Но в ее глазах загорелся какой-то новый огонек, буквально завороживший его. Джесс наклонился, чтобы ее поцеловать, но как раз в эту минуту Мишель окликнула их с крыльца:

— Обед через двадцать минут?

— Да! Отлично! — прокричали они в ответ.

— Добро пожаловать домой! — крикнула Мишель и исчезла в доме.

Кэйди взяла Джесса под руку.

— Ну как? Она хорошо о тебе заботилась, пока меня не было?

— Слишком хорошо. Если бы я съедал все, что она накладывает мне на тарелку, то через неделю весил бы больше Пега.

— Она прекрасная повариха, но ты прав, мне придется с ней поговорить о размере порций.

— Она же привыкла готовить на целую толпу у Жака, — заметил Джесс ей в оправдание.

— Я до сих пор поверить не могу, что мы ее заполучили, — добавила Кэйди.

— А мне так странно, что у нас есть экономка. По-моему, это какое-то чудо.

— Да, я тебя понимаю.

Они оба не переставали удивляться своему невероятному везению. Они обрели друг друга, и это самое большое чудо. Но, мало того, они обзавелись еще и хозяйством! Однако они отнеслись к свалившемуся на них богатству спокойно: оба понимали, что не это самое главное в жизни.

— Смотри, еще один сюрприз!

— О, Джесс, как мило! Это ты велел ей все приготовить?

— Нет. Да, — со смехом признался Джесс, когда Кэйди искоса бросила на него недоверчивый взгляд.

Мишель поставила на ручку кресла Кэйди стакан свежего холодного лимонада, а на ручку кресла Джесса — стакан мятного джулепа. Они осторожно уселись в качалки, взяли стаканы и чокнулись.

— За тебя.

— За нас.

— Добро пожаловать домой, милая.

— Я больше никогда не уеду. Во всяком случае, без тебя.

Они наклонились друг к другу и поцеловались, потом выпили и дружно блаженно вздохнули.

— Вот это жизнь, — заметил Джесс.

— У меня есть кое-что для тебя. — Кэйди вытащила из кармана юбки конверт и передала его Джессу. Он подумал, что это и есть сюрприз.

— «М.Б.», — прочел он, усмехаясь. Шутка в духе Мэриона. Он не мог указать фамилию «Голт» на письме, адресованном в Парадиз, поэтому придумал себе псевдоним «Мэрион Безоружный» для переписки с кузеном.

— Что он пишет?

Она наклонилась и заглянула ему через плечо.

— Он все-таки купил ту табачную плантацию.

—Думаешь, из него не выйдет хороший фермер?

— Понятия не имею. Год назад я сказал бы нет, безусловно, нет. Но в то время я и представить себе не мог, что сам стану владельцем коневодческой фермы.

— А я даже и не мечтала о собственном фруктовом саде.

Джесс взглянул на нее с улыбкой. Счастье Кэйди было для него важнее всего на свете.

— Думаешь, это награда нам за добродетель?

— Ха!

Что ж, вполне определенный ответ.

— Давай выпьем за Мэриона, — предложил Джесс, притрагиваясь к ее бокалу.

— За Мэриона. Надеюсь, он окажется таким же везучим, как и мы.

— И таким же счастливым.

— Ну уж это вряд ли. Счастливее меня нет никого на свете. И быть не может.

— Разве что я.

Хорошо, что они сейчас одни. Иногда Нестору случалось услышать, что они говорили друг другу, и он начинал давиться от смеха, будто его тошнило. Это стесняло их и не позволяло дать волю чувствам.

Первая вечерняя звезда подмигнула им с темнеющего небосклона. Высоко над головой, блеснув белым брюшком, пролетела скопа и камнем ринулась вниз к реке, видимо заметив в воде свой ужин. Джесс еще раз блаженно вздохнул, имея в виду сразу все — землю, этот дом, их жизнь, неумолкающий рев Бродяжьей реки, который он полюбил всей душой. Этот шум стал частью его души, такой же неотъемлемой, как любовь к Кэйди.

Он поставил свой стакан.

— Так что за сюрприз ты мне приготовила? Я требую его немедленно.

— Ладно, как скажешь.

Кэйди тоже опустила свой бокал. — Как ты думаешь, Мишель в кухне?

— Наверное. А что?

Она поднялась с качалки.

— Я не могу показать тебе сюрприз прямо здесь. Пойдем со мной.

Они отошли в дальний угол веранды, туда, где на цепях, прикрепленных к потолку, висели качели. На них Кэйди иногда позволяла себе подремать днем за компанию со Страшилой, а Джесс приходил сюда по вечерам выкурить сигару.

— Сюда.

Кэйди зашла за качели в самый угол, где тень была гуще. Джесс озадаченно последовал за ней. Она огляделась по сторонам.

Джесс не знал, что и думать.

— В чем дело?

Улыбаясь несколько напряженной улыбкой, Кэйди начала расстегивать платье.

— Ах вот как!

Он с готовностью потянулся, чтобы ей помочь. Ему уже нравился этот сюрприз.

— Нет, не надо, Джесс. Тебе придется подождать.

— Ладно.

Смотреть тоже приятно. На ней было дорожное платье, как она сама его называла, — серое, практичное, способное сделать безликой любую женщину, кроме Кэйди. Вот она расстегнула пуговицы до самой талии, высвободила плечи и руки и принялась возиться с белой сорочкой.

— Э-э-э… видишь ли, обед будет готов через пять минут, — деликатно напомнил Джесс.

— Ничего страшного, это много времени не займет.

— Неужели? Что ты такое говоришь? Давай…

— Потерпи.

— Ну ладно, ладно.

Джесс прислонился к перилам, решив положиться на Кэйди. Что бы она ни задумала, опыт подсказывал ему, что разумнее будет подождать,

Кэйди распустила шнуровку и движением плеч сбросила бретельки. Закусив нижнюю губу, она взглянула на мужа украдкой сквозь длинные ресницы. В ее взгляде читались нетерпение и тревога. Джесс чувствовал, что еще минута — и он умрет от любопытства.

— В чем дело?

Она еще раз опасливо огляделась по сторонам.

— Готов?

— Кэйди…

— Ну ладно, ладно… — Кэйди осторожно, бережно развела в стороны полы сорочки, обнажая грудь. Выжидательная улыбка угасла на губах у Джесса, Он уставился на нее в страхе.

— Милая моя, любимая, что случилось? Детка, ты поранилась…

Он умолк и заморгал, разглядывая ее левую грудь — слишком ярко-розовую, воспаленную кожу и слегка распухшую татуировку под левым соском. Постепенно до него стало доходить, что очертания рисунка изменились, и опять на его губах медленно расплылась улыбка.

— Она все еще немного побаливает. Но мне кажется, что получилось очень мило, — застенчиво проговорила Кэйди. — Тебе нравится?

— Кэйди… — вот и все, что он смог сказать.

— Этим занимается одна женщина в Грантс-Пассе. Ей почти ничего не пришлось делать, только пририсовать ноги, хвост и уши. Да, и еще превратить клюв в нос. Но крылья остались на месте.

— Это же Пег! — удивленно воскликнул Джесс.

— Да, это он. По-моему, похож. А ты как думаешь?

Джесс кивнул. Как странно! Ему бы следовало рассмеяться, а он растрогался чуть ли не до слез.

— Ты всегда не терпел эту чайку, — заметила Кэйди. — Ты хотя и молчал, но я все равно знала.

Это была чистая правда. Джесс наклонился к ней и прижался губами к ее губам, шепча, что любит ее, безумно любит. А потом припал к ее груди и запечатлел легчайший трепетный поцелуй на ее новой татуировке. Когда он поднял голову, на глазах у нее стояли слезы.

— Джесс… О, Джесс, это твое клеймо на мне. Потому что я принадлежу тебе.

Ему пришлось прибегнуть к шутке, чтобы окончательно не расчувствоваться.