Конечно, не обошлось без ворчания, но Джеми умел склонить людей к своей точке зрения. К тому же он сказал им про драгоценности.

Энни со вздохом подумала о том, где теперь могут находиться драгоценности. Были ли они по-прежнему у де Порто, или он их продал, а деньги уже растратил на женщин и вино? И что сделает Джеми, узнав, что она ему солгала?

Девушка прижалась лбом к прохладному стеклу, охваченная невыразимой тоской. Ей надо было бы радоваться тому, что их спасли. Больше не придется спать на ложе из сухих водорослей и питаться только рыбой и кокосами. Она бросила взгляд на миску с едой, до которой не дотронулась, а ведь должна была бы прийти в восторг от солонины с бобами на ужин.

Энни вздохнула. Ей не хватало Джеми. Вот и все. На острове она привыкла к нему – к его присутствию, его неприличным шуточкам, к его прикосновениям.

Она любила его. У нее чуть не разорвалось сердце, когда она услышала резкий свист Люси, пока она подгребали к «Гиблому делу». Джеми ни единым движением не показал этого, но по его сжатым губам Энни видела, что он слышал прощание Люси.

Энни подобрала ноги под юбки, обнаруженные в одном из капитанских рундуков. Они были ярко-красными и слишком длинными для нее. Она решила никогда не спрашивать, откуда они у него, хотя ее любопытство и какое-то другое чувство, которому она не могла подобрать названия, были очень сильно затронуты.

Она так и сидела, положив щеку на колени, когда в каюту без стука вошел Джеми. Ведь они были близки почти целый месяц.

Его поразило, как изменила ее женская одежда. Несмотря на кричащий цвет и фасон платья она выглядела до кончиков ногтей леди, какой и была на самом деле. А он чувствовал себя до мозга костей пиратом. Он почти готов был поверить, что месяца, проведенного на острове, вообще не было. Как будто это был просто сон.

Он откашлялся.

– Вам не понравилась еда? – Он кивнул в сторону нетронутой тарелки.

Энни уставилась на него широко открытыми глазами. Ей хотелось, чтобы он подошел ближе, и она не понимала, почему он этого не делает. Но он продолжал стоять у открытой двери, расставив ноги и скрестив на груди руки. Он больше походил на пирата, чем на вольного дикаря, каким казался на острове. Энни тяжело вздохнула.

– Мне хочется жареной рыбы, – с вожделением сказала она, подумав, догадывается ли он, чего еще ей хочется.

На мгновение его взгляд потеплел, но он не сдвинулся с места, и Энни решила, что ей это почудилось, потому что теперь, казалось, он едва узнавал ее.

– Де Порто собирается вернуться на Либертию.

– Что? – Энни выпутала ноги из-под юбок и вскочила. – Откуда вы знаете?

Пират пожал плечами и прислонился к двери.

– «Шлюха Франции» и «Гиблое дело» какое-то время шли вместе. Часть моей команды была с ним. Некоторым он даже доверял или, во всяком случае, мирился с их присутствием. Кине, например. А преподобный его забавлял.

– И он сказал им про Либертию?

– Он упоминал о ней.

– Тогда мы должны что-то делать.

– Мы?

Она резко обернулась:

– Не хотите ли вы сказать, что собираетесь позволить ему это сделать? Что пальцем не шевельнете, чтобы ему помешать?

– Не понимаю, Энни, почему вам так трудно в это поверить. – Джеми покачал головой. – Но на этот раз вы не ошиблись.

Энни с облегчением выдохнула:

– Значит, вы собираетесь что-то сделать?

– Да. Теперь это уже мое личное дело.

Энни хотелось думать, что он имел в виду ее, но в это как-то не верилось. И его следующие слова только сильнее убедили ее в этом.

– После того, что он сделал, я должен отомстить ему. Ей должно быть безразлично, почему капитан Маккейд решил сразиться с де Порто, главное – что он решил. Во всяком случае, Энни пыталась убедить себя в этом. Она расправила плечи.

– И что вы собираетесь делать?

– Еще не знаю. – Он помедлил, решая, говорить ли ей все, но потом подумал, что она должна знать. – Честно говоря, может получиться так, что мы уже опоздали.

– Опоздали? – Энни пыталась поймать его взгляд, но он отвел глаза.

– Кина с преподобным не сразу нас нашли.

– Значит, де Порто мог уже напасть на Либертию? Джеми пытался не обращать внимания на охватившую ее панику. Но у него сжалось сердце, и ему захотелось упасть на колени и поклясться всегда ее защищать.

– Вряд ли, – сказал он, надеясь, что говорит правду. – Де Порто потерял довольно много людей, когда моя команда захватила «Гиблое дело». Возможно, ему надо набрать еще матросов.

– И как он это сделает?

– Есть разные способы. – Джеми подошел к окну. Их остров казался чуть больше неясного пятнышка на горизонте. – Зная де Порто, я могу предположить, что он нападет на торговый корабль и перебьет половину команды и тем самым убедит другую половину перейти на сторону пиратов.

– Какой мерзавец!

– Да уж. – Он помолчал. – Из-за него у пиратов плохая репутация.

Несмотря на страх за Либертию и судьбу дяди, Энни улыбнулась.

– Сомневаюсь, что он один такой. Завороженный ее улыбкой, Джеми подошел ближе.

– И на что вы намекаете, мисс Корнуэлл? – спросил он игриво.

– Совершенно ни на что, капитан Маккейд.

Пульс Энни участился. Она едва могла дышать от исходящих от него флюидов. Ей стоило огромных усилий не броситься в его объятия.

О чем он только думает? Джеми быстро отдернул руку. Еще немного, и она лежала бы под ним, освобожденная от этих алых шелков. А дверь в проход была бы широко открыта, и любой матрос мог зайти и увидеть их.

И замыслить что-нибудь свое.

Джеми и так еле удалось убедить команду, что с потерявшей девственность Энни Корнуэлл им мало толку. Убедить, что он сам ею не воспользовался.

Повернувшись на каблуках, Джеми прошел обратно к двери. Отойдя на безопасное расстояние, он посмотрел на нее:

– Мы должны быть на Либертии послезавтра. До этого вам лучше оставаться внизу.

И вышел из каюты, захлопнув за собой дверь.


Больше она его не видела. Всю первую ночь Энни ворочалась, путаясь в простынях, удивляясь, почему он не идет. Впервые за целый месяц они спали не вместе, и ей это не нравилось. Следующей ночью она тоже не спала, тоскуя по его ласкам, но к этому времени Энни уже смирилась с его отсутствием. По какой-то неведомой ей причине пират решил забыть об их отношениях на острове. Забыть о ней.

К тому времени как «Гиблое дело» вошел в гавань Либертии, Энни убедила себя, что это к лучшему. Она тоже его забудет. Конечно, это будет гораздо проще сделать, когда она вернется домой, покинет этот корабль, эту каюту. Как можно было не думать о нем, когда вокруг нее было столько его вещей!

Кроме того, ей надо было подумать о гораздо более важных вещах.

Как только ее позвали, Энни поспешила на палубу. Прищурившись, она вглядывалась в линию берега, выискивая признаки того, что де Порто выполнил свое обещание и вернулся на остров.

– Кажется, мы его опередили, – раздался сзади нее глубокий голос.

Руки Энни крепче вцепились в потрескавшиеся поручни.

– Полагаю, надо возблагодарить за это небо.

– Верно. – Джеми коснулся ее плеча и убрал руку. – Я собирался поговорить с вами насчет колонистов на Либертии.

– Вот как? – Энни повернулась к нему и отступила на шаг, опираясь спиной о поручень. – Меня было несложно найти.

Не обращая внимания на заслуженный, как он знал, укол, Джеми не сводил взгляда с острова.

– Как, по-вашему, хотят ли они обезвредить де Порто?

– Они его ненавидят. После его набега многие потеряли близких.

– Но станут ли они драться?

– Драться? – Энни произнесла это слово, как бы не понимая его смысла. – Но я думала, что это вы собираетесь драться.

– Пусть льется нечистая пиратская кровь, верно? Энни покраснела.

– Я не это имела в виду. Просто… ну, вы умеете драться. А эти люди… – Энни махнула рукой, характеризуя островитян. – Они фермеры и ученые. Они понятия не имеют, как бороться с человеком вроде де Порто. Я думала, вы это понимаете.

– Им придется научиться, и быстро. У меня недостаточно людей, чтобы управиться самому. Кроме того, раз у них так много поставлено на карту…

– Я уверена, что каждый гражданин Либертии будет драться до смерти, – сказала Энни, в негодовании расправляя плечи.

– Будем надеяться, что до этого не дойдет.


Приподняв одной рукой слишком длинные юбки, Энни балансировала другой, проходя по служившей сходнями узкой доске. На пиратском корабле гораздо удобнее было носить одежду мальчишки. Но с этим приключением определенно было покончено. Теперь она должна встретиться с дядей и объяснить свое долгое отсутствие.

Он ждал на берегу вместе с несколькими другими, с Мортом Татумом, Мэтью Бакстером, Дугалдом Миллером… и Израэлем. Энни охватило дикое неконтролируемое желание повернуться и искать убежища на «Гиблом деле». И она могла бы это сделать, но капитан Маккейд шел прямо за ней.

– Дядя Ричард. – Энни шагнула в раскрытые объятия. – Я так рада вас видеть. Я все объясню, – шепотом добавила она ему на ухо.

– Это ни к чему, Энни. Израэль уже рассказал нам, где ты была. Как съездила за покупками? Я вижу, ты в красивом новом платье.

Энни бросила взгляд на Израэля, который только пожал плечами в ответ.

– Ты приехала со своим другом? Капитан Маккейд, правильно? – продолжал дядя Ричард.

– Верно. – Джеми сделал шаг вперед и поклонился. Его волосы были аккуратно причесаны и заплетены в косичку. Костюм, когда-то сшитый ему захваченным на пакетботе портным, сидел неплохо, и в нем он выглядел джентльменом, хотя это впечатление и было обманчивым. – Большая честь снова встретить вас. Не могли бы мы кое-что обсудить? Может быть, устроить общее собрание ваших колонистов?

Дядя Ричард расплылся в улыбке:

– А, капитан, все-таки вы решили присоединиться к нам. И сколько новообращенных в учение Джона Локка вы нам привели?

Джеми взглянул на Энни, потом на «Гиблое дело». Сумасшествие Ричарда было не таким, как у матери Маккейда, но наводило Джеми на воспоминания, которые были заперты в дальние тайники его души. На верхней губе у него выступил пот. Он не знал, что ответить.

– На собрании капитан Маккейд вам все скажет, дядя, – сказала Энни и пошла вперед по тропинке, ведущей к коттеджу.


На площадке собралось меньше народа, чем предполагала Энни. На сделанном из побеленных досок настиле сидели дядя Ричард и несколько выборных старейшин. Там же был и капитан Маккейд; выглядел он хорошо, но как будто чувствовал себя неуютно в одежде джентльмена.

Повернувшись к Израэлю, стоявшему рядом с ней в тени пальм, Энни окинула его взглядом:

– Так что же ты сказал дяде?

– Дьявольски мало. – Израэль потер затылок узловатой ладонью. – Вы же его знаете. Ему хотелось верить, что вы отправились в Нью-Провиденс за покупками. Оставалось только согласиться с ним.

– Но меня не было так долго.

Израэль прикрыл глаза, так что на морщинистом темном лице остались только блестящие щелочки.

– Кстати, а где вы были все это время?

Энни почувствовала, как краска заливает ее лицо, но не отвела взгляда.

– Думаю, частично на твой вопрос ответит капитан Маккейд, – проговорила она, довольная тем, что в этот момент поднялся один из старейшин и призвал соблюдать тишину.

Потом заговорил дядя Ричард. Он произнес запутанную несвязную речь о прибытии новых колонистов, об успехе великого эксперимента, об истинной демократии в действии. Он как будто не замечал разочарованного гомона в аудитории. Когда же он предоставил слово Джеми, недовольные голоса зазвучали громче и не смолкали, пока Джеми не вытащил пистолет и не грохнул им о стол.

– Так вот, у некоторых из вас могло возникнуть… – он помолчал и посмотрел на Ричарда Корнуэлла, – …не совсем верное представление о том, почему я здесь. Я верю в учение Джона Локка… насколько я его знаю. Да что там, даже на «Гиблом деле» есть свод правил, по которым каждый пир… матрос имеет право голоса. – Он откашлялся, решив, что не стоит углубляться в философию. – Но я здесь не поэтому.

– Тогда скажите почему и кончайте, чтобы мы могли заняться делом, – выкрикнул кто-то, а остальные одобрительно заворчали.

Энни от удивления раскрыла рот. Хотя других женщин не звали на подобные собрания, ее приглашали часто, так как она была помощницей губернатора. Раньше, конечно, тоже бывали разногласия, но никто никогда не говорил так грубо, как Дугалд Миллер только что. Она почти решила сообщить ему это и даже сделала к нему несколько шагов, прежде чем слова Джеми остановили ее и оборвали шум голосов.

– К острову идет пират де Порто.

Стало так тихо, что Энни услышала стук, доносившийся с сахарной фабрики. Но когда первый шок прошел, посыпались вопросы:

– Откуда вы знаете?