Стефани Лоуренс - Сердце пирата

Скользнув взглядом по церкви, Роберт пожал плечами:

– Дайте мне знать, если заметите ее.

Как только он найдет сестру Хопкинсов, он воспользуется первой же возможностью, чтобы отговорить ее от попытки вести свое расследование. И в этом деле Роберт чувствовал себя гораздо более подготовленным и решительным, чем Сэмпсон.

Он не собирался терпеть, чтобы кто-то – не важно, мужчина или женщина – вмешивался в его миссию. На этот раз порученное ему задание было кристально ясным и определенным – узнать, где находится лагерь работорговцев, и быстро передать эту информацию в Лондон. Возможно, леди настроена решительно, но и он тоже. Он не позволит, чтобы ему помешали выполнить задание, и сделать это в кратчайший срок.

Роберту хотелось покончить с этим, чтобы сосредоточиться на том, что влекло его все больше и больше.

Ему хотелось иметь свой дом. Свой очаг. Жену, которая стала бы для него якорем в море жизни.

Эйлин откинулась на подушки наемного экипажа, глядя, как последние опоздавшие торопятся зайти в церковь.

Она не знала, стоит ли ей идти туда, потому что не могла себе представить, что нового она сможет увидеть или узнать, если в очередной раз посмотрит, как Ундото представляет свою версию адских мук. Лучше посидеть здесь и поберечь силы. Эйлин приоткрыла окна экипажа, и легкий, как дыхание, ветерок теребил ее медные пряди, выбившиеся из узла на затылке.

Ее стратегия уже дала один результат – она видела, с какой стороны Ундото подходил к церкви. Выйдя из пансиона миссис Хойт, она дошла до Уотер-стрит, наняла экипаж до конца дня и попросила, чтобы кучер отвез ее к церкви сразу после одиннадцати и остался стоять в конце длинной вереницы экипажей. Сидя внутри, она проследила, как появился Ундото. Он шел по улице, выходившей с обратной стороны холма.

Большая часть его паствы либо поднималась к церкви снизу, либо, в случае европейцев, приходила по дороге, ведущей с запада. Ундото появился совсем с другой стороны, куда Эйлин еще ни разу не заходила.

Но она это сделает. Позже, когда Ундото пойдет домой, она проследит за ним. Однако еще целый час ей будет нечем заняться, кроме того, чтобы сидеть в экипаже и ждать.

Место для своего наблюдательного пункта Эйлин выбрала так, чтобы оно позволяло беспрепятственно видеть площадку перед церковью и маленькую дверь в боковой стене, которая вела в служебные помещения церкви. Через эту дверь в церковь вошел Ундото и некоторые другие люди: хористы, мальчики-служки и несколько стариков. Позже один из этих стариков открыл центральные двери.

Терпение не относилось к числу сильных сторон Эйлин, но она сказала себе, что час сможет выдержать. Ради того, чтобы найти Уилла, она выдержала бы и не такое.

Не зная, чем себя занять, Эйлин начала перебирать в уме то, что ей удалось увидеть из своего наблюдательного пункта, отмечая среди прихожан тех, кого не видела раньше, и пытаясь отыскать во всем происходящем что-нибудь необычное.

Ей невольно вспомнился мужчина, вновь прибывший или просто не виденный ею прежде, который пришел со старым Сэмпсоном. В нем было что-то, заставившее Эйлин обратить на него внимание, и она долго не могла отвести от него глаз.

Он относился к той категории джентльменов, про которых обычно говорят «хорошо сложен». Высокий и широкоплечий, но стройный, сильный, но гибкий, он производил впечатление сдерживаемой физической мощи. То, что он пришел сюда с Сэмпсоном, разговаривал со стариком и относился к нему с явной симпатией, предполагало, что этот незнакомец моряк. Впрочем, Эйлин в любом случае догадалась бы об этом. Она привыкла иметь дело с мужчинами, бороздившими моря, и сразу же приметила его манеру слегка раскачиваться, балансируя при ходьбе.

А еще заметила саблю, висевшую у него на бедре. Не тот вид оружия, которым щеголяют моряки средней руки. Если бы ее попросили угадать, кто он, Эйлин сказала бы, что загадочный незнакомец – капитан или еще кто-то из командиров. Словно невидимый плащ, его окутывала аура власти, проявлявшаяся в том, как он стоял, как смотрел вокруг, цепким взглядом подмечая какие-то интересовавшие его особенности и людей, и окружающей местности.

Вспоминая его, Эйлин не сомневалась, что этот человек никогда прежде не бывал в церкви Ундото.

Она не забыла упоминание Сэмпсона о капитане Фробишере, который приходил сюда, чтобы расспросить о пропавших людях. Ей бы очень хотелось думать, что этот человек Фробишер, вернувшийся в поселение, чтобы продолжить расследование, но если он раньше никогда не был в этой церкви, то это казалось маловероятным.

С такого расстояния Эйлин не могла как следует разглядеть лицо мужчины, однако ей пришлось признать, что он произвел на нее впечатление.

Она ощутила, как губы сами собой изогнулись в одобрительной улыбке. Впрочем, какой вред могло причинить это досужее восхищение? Это же совсем не то, что столкнуться с ним лицом к лицу.

Солнце наполняло атмосферу тяжелым зноем. Отдаленный шум города и порта стал едва различимым.

Убаюканная им, Эйлин почувствовала, как тяжелеют веки. Через секунду она позволила им сомкнуться. Однако ее сознание продолжало работать. Его занимал образ незнакомого мужчины. На нем не было мундира. Ей вспомнилось, как Сэмпсон описывал капитана Фробишера: не офицер флота, но человек, обладающий полномочиями. Скорее всего, Сэмпсон хотел сказать, что этот человек имел какое-то отношение к властям. Незнакомец, занимавший мысли Эйлин, несмотря на отсутствие мундира, тоже производил впечатление человека облеченного властью.

Вероятнее всего, он капитан, но не военного корабля.

Перед ее мысленным взором возник образ клипера, который так грациозно входил в залив предыдущим вечером.

Корабль неизвестного капитана?

Мысли Эйлин переключились на корабль. По правде сказать, она не могла не признать, что этот корабль тоже странным образом притягивал ее. Ей хотелось смотреть на него, хотелось побывать на борту, выйти на нем в море. Стоять на палубе и чувствовать, как летишь над волнами.

Эйлин уже давно поняла, что не меньше братьев подвержена зову моря, манившему ее к себе, словно песнь сирены.

К тому же было гораздо безопаснее поддаться влечению к кораблю, чем к его капитану… пусть даже только мысленно.

Она улыбнулась, но в этот миг в сознание проник звук голосов. Эйлин открыла глаза и увидела, что служба наконец закончилась. Ундото стоял в дверях, прощаясь со своей паствой.

Эйлин села ровнее, потянулась, выгибая спину, наклонилась ближе к окну. Но потом поняла, что ее могут увидеть, и снова отодвинулась в темную глубину экипажа.

Она смотрела, как расходятся прихожане, и снова увидела загадочного незнакомца. Он перекинулся несколькими словами с четырьмя моряками – членами его команды? – и, судя по всему, велел им идти вперед. Сам он, оставшись с Сэмпсоном, замедлил шаг и вместе с одноногим моряком пошел по извилистой улице, спускавшейся вниз по холму.

С Сэмпсоном незнакомец держался с очевидной любезностью, и Эйлин это нравилось. Она тоже считала, что такие старики, как Сэмпсон, этого заслуживают.

Вскоре незнакомец и Сэмпсон скрылись из вида.

Эйлин перевела взгляд на церковь, снова взывая к своему терпению, и стала ждать, глядя, как расходятся прихожане. Когда все ушли, Ундото вместе с одним стариком стал закрывать двери церкви, пока двое других стариков опускали на окнах жалюзи из плетеного камыша.

Эйлин взглянула на боковую дверь. Мальчики-служки и хористы уже ушли. Потом появились старики. Они помахали друг другу рукой и разошлись в разные стороны.

В конце концов вышел Ундото. Закрыв за собой дверь, он запер ее на замок.

Эйлин снова захотелось наклониться ближе к окну, но она удержалась. Она еще не купила себе шляпку и вуаль.

Ундото прошел вдоль боковой стены церкви и вышел на площадку перед ней. Он видел экипаж, где сидела Эйлин, но, не обратив на него внимания, прошел дальше на улицу.

Эйлин скрестила пальцы, взмолившись, чтобы он не стал бродить по поселению, а сразу отправился к себе домой.

Дойдя до улицы, Ундото повернул на нее и двинулся в направлении обратном тому, по которому пришел в церковь.

Она выдохнула и только тут поняла, что какое-то время не могла этого сделать. Этот экипаж Эйлин выбрала, потому что в нем под сиденьем кучера имелось маленькое окошко, из которого, глядя поверх спин лошадей, она могла видеть то, что происходило впереди. Сейчас она видела, как Ундото шел по пыльной улице. Когда Эйлин поняла, что вот-вот потеряет его из виду, она встала и открыла маленькую дверцу в крыше экипажа.

Насколько она слышала, весь этот час старый кучер мирно похрапывал.

– Поехали!

Экипаж качнулся, и кучер произнес:

– Слушаю вас, мэм.

– Я надеялась встретить здесь приятельницу, но она не пришла на службу. Должно быть, я задремала. Я только недавно приехала в это поселение, и, раз уж мы здесь, я бы хотела, чтобы вы ехали помедленнее. Просто поезжайте медленно вперед по улице, которая поворачивает, огибая холм. – Это была та улица, по которой шел Ундото, уже почти скрывшийся из вида. – Просто поезжайте вперед, а когда мне надоест смотреть, я вам скажу, и вы отвезете меня назад на Уотер-стрит.

– Да, мэм.

Когда экипаж тронулся, Эйлин пошатнулась и села на свое место. Следуя ее указаниям, кучер медленно поехал вперед. Через маленькое окошко она видела Ундото, который шел далеко впереди них, но потом улица стала заметно подниматься вверх, и расстояние между ним и экипажем начало сокращаться.

Район, где пролегала эта улица, нельзя было назвать трущобами, но это был и не респектабельный Тауэр-Хилл. Вдоль улицы стояли скромные, но аккуратные домики, вокруг каждого из которых имелся маленький участок. Садики не могли похвастаться пышной растительностью, но вход и дорожки были вымощены камнем. Если судить по людям, встретившимся им по пути, этот район населяли представители нижней страты среднего класса.

Между экипажем и священником оставалось еще добрых пятьдесят ярдов, когда Ундото перешел на другую сторону и свернул на короткую дорожку, ведущую к дому. Поднявшись на крыльцо, он открыл дверь и исчез внутри.

Эйлин прильнула к окну, выходившему на ту сторону, и, когда экипаж стал подъезжать ближе, постаралась рассмотреть дом, куда вошел священник. Когда они подъехали совсем близко, она снова отодвинулась назад и спряталась в тени, но при этом не сводила глаз с дома, стараясь запомнить его до мельчайших подробностей.

Экипаж покатил дальше, и дом остался позади. Эйлин удовлетворенно откинулась на спинку сиденья. Теперь она узнает этот дом даже ночью.

Работа, запланированная на эту часть дня, выполнена. Остальное она сделает вечером.

Выждав еще минуту, Эйлин снова открыла дверку в крыше.

– Я видела достаточно, на сегодня хватит. Возвращаемся на Уотер-стрит. Вы можете высадить меня где-нибудь посередине улицы.

Теперь ей надо зайти в галантерейную лавку.

А потом…

Эйлин не могла быть на сто процентов уверена, что дом, куда вошел Ундото, его собственный, и все же, поднявшись на крыльцо, он ни минуты не колебался, прежде чем открыть дверь и войти внутрь. Но если бы дом был не его, разве не должен он был остановиться и постучать?

Так или иначе, но сегодня ночью она это выяснит. Если с наступлением ночи Ундото будет еще здесь… то это все, что ей нужно.

Пока экипаж неторопливо сползал с холма и поворачивал в сторону центра поселения, Эйлин перебирала в уме то, что ей понадобится сегодня ночью. Как только она купит то, что нужно, у галантерейщика, останется только одно.

Чтобы следить за домом Ундото, ей необходимо какое-то укрытие в виде неприметного экипажа вроде того, в котором она сидела сейчас. Но нанять первого попавшегося кучера и полагаться, что он будет держать рот на замке, а тем более называть ему адрес, откуда он должен ее забрать, было бы слишком рискованно.

К несчастью, Эйлин не видела никакого способа удостовериться в надежности кучера, которого она наймет.

– И значит, – пробормотала она, – я должна сама убедиться, что кучеру, которого я нанимаю, можно доверять.

Итак. Первое – шляпка и вуаль, второе – надежный кучер.

Как только она благополучно справится с тем и другим, можно будет начать слежку.

– Посмотрим, кто ходит к Ундото.

Стемнело. На извилистых улочках трущобного района, где обитала Лашория, не было никакого освещения.

Роберт уверенно двигался по маршруту, который, по словам Деклана, должен был привести его к красной двери жрицы. Где-то в темноте позади него бесшумно крались Бенсон и Коулман. Оба были непревзойденными мастерами этого дела. Даже зная, что они там, Роберт ничего не слышал и никак не ощущал их присутствия. А если бы он оглянулся, то ничего бы не увидел.

Они медленно поднимались вверх, и шли по этому району уже достаточно долго, чтобы Роберт успел почувствовать, как атмосфера трущоб – этой плотной скученности человеческих существ – обступает его со всех сторон. Звуки и запахи атаковали его органы чувств, щекоча и покалывая их. Положение усугубляла тяжелая удушливая жара, от которой не было никакого спасения. По примеру большинства местных жителей, Роберт избавился от сюртука. Но, к сожалению, в темноте окружающих трущоб белизна его льняной рубашки превращала его в ходячую мишень.