Вопрос заставил ее насторожиться. Тщательно подбирая слова, Эйлин ответила:

– М-м-м… по правде сказать, до меня дошли слухи, будто в поселении орудуют работорговцы… и что, возможно, это они забирают детей.

Малдун снова заскрипел пером.

– Значит, слухи. – Не глядя на нее, он спросил: – От кого вы это слышали?

Эйлин медлила с ответом, и он поднял на нее взгляд, показавшийся ей несколько более жестким, чем раньше.

Она пожалела, что не умеет краснеть по команде. Сейчас это было бы полезно, поскольку придало ее словам больше правдоподобия.

– Я… м-м-м… я ходила в трущобы. Я не углублялась… так, зашла с самого края, чтобы поговорить. – Эйлин махнула рукой на восток в сторону тех трущоб, откуда пропадали дети. – Я расспрашивала про брата, но вместо этого мне рассказали про детей и работорговцев.

Малдун взглянул в ту сторону, куда она указала, и хмурая складка между его бровями стала глубже.

– Это… тревожный сигнал. – Он опустил взгляд на то, что написал, и добавил еще одну строчку. Потом бросил быстрый взгляд на Эйлин. – Хорошо, что вы пришли с этим ко мне, мисс Хопкинс. Я непременно дам делу ход. Могу я спросить, как долго вы планируете оставаться в поселении и где мы сможем вас найти? – Он приподнял свои записи. – Как только я получу ответы на ваши вопросы, я непременно проинформирую вас.

Теперь ее улыбка стала по-настоящему искренней.

– Конечно, сэр. Вы очень любезны. Я пока не знаю, сколько еще пробуду здесь, но в ближайшие несколько дней определенно не уеду. Вы сможете найти меня в пансионе миссис Хойт. Это недалеко от дома священника.

Малдун записал эти сведения. Закончив писать, он бегло прочитал написанное, положил ручку и отодвинулся от стола.

– Еще раз спасибо, что вы поделились со мной этими сведениями, мисс Хопкинс. Я непременно займусь этим делом, и как можно скорее.

Он встал и вышел из-за стола.

Эйлин поднялась на ноги. Довольная сверх всяких ожиданий, она протянула руку. Когда Малдун слегка пожал ее и вежливо поклонился, она сказала:

– Спасибо за помощь, сэр. Если вы что-нибудь узнаете, пожалуйста, пришлите мне весточку. Если я смогу хоть что-то сделать для этих несчастных детей, я буду считать свое путешествие в колонию не совсем бесполезным.

Ее вполне устраивало, что Малдун и его подчиненные будут считать ее принадлежащей к тому племени состоятельных дам, которые желают делать что-то полезное. И если с помощью Малдуна и его запросов она что-нибудь узнает о том, каким образом работорговцы могли безнаказанно разгуливать по улицам поселения и вывести оттуда девятнадцать детей при полном бездействии местных властей, то это утро можно будет считать первым серьезным успехом.

Вдохновленная приятным ощущением достигнутого, Эйлин позволила Малдуну проводить ее из кабинета до крыльца, выходящего на набережную.

Кивнув ему на прощание, она спустилась по ступенькам, оставив Малдуна стоять у двери. Несмотря на его поразительную красоту, от прикосновения его руки к ее локтю пульс Эйлин нисколько не участился. Она с улыбкой приподняла юбки и пошла вверх по улице к тому месту, где ее ждал Дейв со своим экипажем.

Миссия Фробишера состояла в том, чтобы проследить путь похищенных взрослых. На данном этапе у них не было твердой уверенности в том, что детей уводит та же банда работорговцев, не говоря о том, что конечная цель их похищения та же, что и с пропавшими взрослыми. Существовала определенная вероятность, что исчезновение детей никак не связано с похищением взрослых. И если окажется, что это так, то, насколько она понимала, как только Фробишер выяснит, где находится лагерь, куда увозят взрослых, он, согласно приказу, вернется в Лондон и никто не станет беспокоиться и тем более искать пропавших детей.

Эйлин сказала Малдуну чистую правду. Она действительно не могла уехать из поселения, не сделав все возможное, чтобы добиться, что будет сделано хоть что-нибудь для тех детей, которых уже похитили, и для тех, кому угрожает опасность попасть в лапы работорговцев.

Очень довольная той работой, которую ей удалось проделать за утро, Эйлин дошла до Уотер-стрит и, завидев поджидавшего ее Дейва, направилась к нему.


Оставшееся время до полудня прошло не так удачно.

Эйлин доехала до постоялого двора, где остановился Фробишер, но оказалось, что его нет на месте.

Она хорошо помнила адрес, который он давал мальчику на берегу, да и хозяйка подтвердила, что человек, по описанию совпадавший с Фробишером, действительно остановился на этом постоялом дворе. Однако она сказала, что он ушел после завтрака, а куда – хозяйка не имела понятия.

Эйлин не очень-то верила, что Фробишер пошлет за ней, если мальчик сообщит ему о появлении работорговцев на Фар-Энд. Он пообещал сообщить, если он или его люди что-нибудь узнают, однако не стал уточнять, когда он это сделает, до или после того, как сам что-нибудь предпримет.

Впрочем, дети утверждали, что работорговцы всегда приходили после полудня, значит, она еще не могла пропустить этот момент.

Вернувшись в экипаж Дейва, Эйлин задумалась, что делать дальше. Скорее всего, Фробишер со своими людьми сейчас в трущобах. Следит за логовом работорговцев.

Но вдруг прошлой ночью они похитили кто-то из взрослых, и Фробишер со своими людьми уже идет по следу… Хотя нет. Хозяйка постоялого двора сказала, что утром он завтракал у нее, а работорговцы выводили своих пленников из поселения только по ночам. Эйлин не могла себе представить, чтобы Фробишер спокойно лег спать и утром остался завтракать на постоялом дворе, в то время как его люди ушли в джунгли, преследуя работорговцев.

Нет. Если она хоть немного разбирается в людях – а в таких, как он, Эйлин разбиралась, – то он не оставит свою команду.

Значит, все они – он со своими людьми и она – по-прежнему ждут. Она – новостей от паренька с Фар-Энд, он и его люди – когда работорговцы похитят очередного взрослого.

Эйлин почувствовала, как ее губы сжались плотнее. Терпение никогда не было ее сильной стороной. Привстав со своего сиденья, она открыла дверцу в крыше.

– Едем домой, Дейв, в пансион миссис Хойт.

– Да, мисс.

Всю дорогу, пока Дейв вез ее назад вверх по склону Тауэр-Хилл, она невидящим взглядом смотрела в окно экипажа. Ее так и подмывало попросить Дейва свернуть и поехать на улицу, где живет Ундото, а потом дальше на ту сторону холма, но… Даже если она уговорит Дейва пойти с ней – а Эйлин сильно сомневалась, что в таком районе можно оставлять экипаж без присмотра, – прогулка по трущобам без сопровождения такого человека, как Фробишер, была бы не просто глупостью, а вопиющим безрассудством.

Если она хочет, чтобы Фробишер и все остальные видели в ней разумного и надежного партнера, она не должна вести себя как безмозглая идиотка.

Они доехали до «Пансиона для благородных дам миссис Хойт». Эйлин попросила Дейва встать у обочины, заплатила ему за целую неделю и, продолжая думать, что еще она может сделать, пошла по дорожке к дому.

Но только когда она поднялась в свою комнату и стала отшпиливать шляпку, ее наконец осенила ценная мысль. Сняв шляпку, Эйлин задумалась, потом развернулась и пошла вниз.

Она уже выяснила, что хотя миссис Хойт не была поклонницей служб Ундото – «Я могу провести это время и получше», – но, будучи женщиной предусмотрительной и расторопной, стремясь не упустить своего, она вешала объявления о его службах на маленькой доске у двери в столовую. Тетушка одной из горничных обожала эти службы, поэтому объявления всегда были свежими и появлялись вовремя.

Эйлин подошла к двери в столовую и стала рассматривать висевшие на доске объявления о концертах, церковных службах и тому подобном и увидела, что… да… на сегодня назначена очередная служба Ундото.

Вернувшись к себе в комнату, она снова надела шляпку, приколола ее и пошла к экипажу. Дейв ответил на приказание невнятным ворчаньем и послушно направил экипаж вниз по склону, а потом на восток в сторону церкви Ундото.

Эйлин не забыла, что те люди, которые, как она теперь знала, были работорговцами, появлялись в доме Ундото в ночь, после его службы.

– Значит, должна быть какая-то связь с тем, что происходит на этих службах. – Что-то, чего они до сих пор не распознали.

Дейв остановился у церкви за двадцать минут до полудня, но, судя по скопившимся здесь экипажам, основная масса прихожан уже приехала. Двери в церковь были открыты, и люди продолжали входить.

Выйдя из экипажа, Эйлин расправила юбки, подняла голову и посмотрела на Дейва.

– Почему бы вам не поехать куда-нибудь пообедать? Я думаю, что пробуду здесь около двух часов. – Она показала на скамейки, стоявшие под деревьями с краю площадки перед церковью. – Я буду ждать вас вон там.

Дейв взглянул в ту сторону и приложил руку к шляпе.

Эйлин проследила, как он отъехал, и пошла к церкви.

Она выбрала место в конце скамьи, стоявшей третьей от входа. Эта позиция позволяла хорошо видеть большую часть европейцев, а также кафедру проповедника и место перед алтарем. Эйлин села и стала наблюдать за продолжавшими прибывать прихожанами. Она заметила Сэмпсона, но на этот раз Фробишера с ним, конечно, не было. К нему подошел еще один старый моряк, и оба устроились в дальнем углу. Насколько Эйлин могла судить, они развлекали друг друга, обсуждая пришедших дам и джентльменов.

Несмотря на то что она следила за всеми, кто входил, за тем, кто и с кем общался, она не увидела ничего подозрительного. Как только началась служба, Эйлин решительно переключила свое внимание на Ундото. Она подмечала каждую его интонацию, каждый жест. Искала что-нибудь, что могло служить сигналом… хотя непонятно, кому и о чем.

К концу службы она пришла к выводу, что, скорее всего, Ундото получал информацию о том, кого следовало похитить, – которую он затем передавал работорговцам – от кого-то из прихожан в то время, когда вся толпа выходила из церкви. Это могло объяснить, почему работорговцы приходили к нему только в ночь после службы.

Стоя у дверей, Ундото пожимал прихожанам руки и разговаривал с ними. Священник выглядел добродушным и никуда не спешил. Он уделял как минимум полминуты каждому, кто выстраивался в очередь, чтобы пожать ему руку. Но с некоторыми – Эйлин заметила, что все они были европейцами, – он говорил гораздо дольше и наверняка знал их ближе, чем других.

Она осторожно выскользнула из церкви в тот момент, когда, затерявшись среди других дам, могла избежать встречи с Ундото. Следующие полчаса она толкалась среди прихожан, столпившихся на площадке перед церковью и разговаривавших друг с другом и с Ундото, после того как он покинул свое место в дверях.

Священник улыбался и заговаривал то с одним, то с другим. Несколько раз Эйлин видела, как он говорил с европейскими дамами, задавая им какие-то вопросы, на которые те с готовностью отвечали.

Вот так запросто. Сколько времени ему требовалось, чтобы, задавая сегодня один вопрос, в следующий раз другой, получить достаточно полное представление о европейцах, живущих в поселении? Где они живут, какую прислугу держат, где работают мужчины, в какие магазины ходят дамы? Неудивительно, что положение Ундото делало его весьма ценным осведомителем для работорговцев.

Эйлин увидела достаточно. Она отошла к одной из скамеек, выбрав ту, что стояла в самой густой тени. С ее типом кожи приходилось заботиться о том, чтобы не высыпали веснушки. Эйлин села на скамейку и стала ждать, когда вернется Дейв.

Глядя на тех, кто, не желая расходиться, продолжал болтать на площадке перед церковью, она задумалась над тем, сколько всего знал о своих прихожанах священник деревенской церкви, что была неподалеку от дома ее родителей. Очень много. Священники, пасторы, викарии – к ним стекалась самая разная информация. И именно та информация, которую хотел получить Ундото, та информация, которая была очень нужна работорговцам, хотя в других обстоятельствах она могла показаться достаточно невинной.

Но если задача Ундото сводилась к тому, чтобы, не подвергая себя опасности, снабжать работорговцев информацией о различных подробностях частной жизни его прихожан, тогда в чем заключалась роль леди Холбрук? Судя по тому, что рассказал ей Фробишер…

Эйлин сидела в тени деревьев и по кирпичикам складывала в уме схему действий работорговцев. У леди Холбрук имелись сведения обо всех европейцах, проживавших в поселении, включая, очевидно, даже тех, кто обитал в трущобах. Кроме того, ей были известны пристрастия ее мужа, что позволяло сориентировать работорговцев – скорее всего, при посредничестве Ундото, – кого из жителей можно похитить так, чтобы этого либо не заметили, либо нашли этому другую причину – например, желание отправиться в джунгли на поиски удачи или еще что-нибудь.

Эйлин попыталась вспомнить все, что она знала о пропавших людях. Вполне возможно, в некоторых случаях у леди Холбрук были еще какие-то соображения, например такие, которые могли бы объяснить, почему забирали ту или иную молодую женщину.