Латимер засмеялся и махнул рукой:

– Бедняга, ни сна ни отдыха.

Калеб повернулся в сторону люка, и его улыбка сделалась более мрачной.

– Вот именно.

Открыв люк, он нырнул вниз по лестнице и пошел в каюту Роберта.


Экипаж остановился возле элегантного дома на модной Стэнхоуп-стрит.

Эйлин подняла взгляд на красивый фасад и задумалась, стоит ли снова заводить спор о том, чтобы она поселилась в гостинице. Роберт настаивал, что его брат и невестка никогда не простят ему, если он позволит ей ускользнуть, и вот она здесь… Роберт подал ей руку, помог спуститься и проводил в дом дочери герцога.

Остановившись на крыльце, Эйлин посмотрела на дверь, потом на Роберта:

– Ты уверен, что…

Она не договорила, потому что дверь открылась.

Шикарный дворецкий окинул взглядом их обоих… и расплылся в улыбке.

– Капитан Фробишер! Мы рады снова видеть вас. – Его взгляд скользнул на Эйлин, и улыбка стала еще шире. Отступив назад, он придержал дверь. – Прошу вас, проходите… проходите.

– Спасибо, Хамфри. – Поддерживая Эйлин сзади за талию, Роберт слегка подтолкнул ее вперед. – Мой брат и леди Эдвина дома?

– Безусловно, сэр, они дома. – Дворецкий повернулся в сторону парадного холла. – А вот и они.

– Роберт? – Похожая на сказочную принцессу дама в голубом платье и с очень светлыми волосами, уложенными в высокую прическу, быстрым шагом направлялась к ним. – Слава богу, ты вернулся. – Дама потянула Роберта к себе и крепко обняла, однако ее проницательные глаза уже внимательно смотрели на Эйлин.

Когда дама выпустила его, Роберт выпрямился и сказал:

– Это мисс Хопкинс.

– Прошу вас, просто Эйлин. Я польщена знакомством с вами, леди Эдвина.

Эйлин собиралась сделать реверанс, но хозяйка схватила ее за руки.

– Нет, нет. Никаких церемоний. – Леди Эдвина пожала руки Эйлин, потом на мгновение задержала их и посмотрела ей в глаза. Эйлин ответила таким же прямым взглядом, и леди Эдвина просияла. – О, не сомневаюсь, что мы отлично поладим. Зовите меня просто Эдвина.

Между тем вслед за Эдвиной в холле появился высокий джентльмен, в котором Эйлин без труда узнала еще одного Фробишера – видимо, Деклана. Он улыбнулся, они с Робертом похлопали друг друга по спине и повернулись к Эйлин с Эдвиной.

– А это, – Эдвина небрежно махнула в сторону джентльмена, – Фробишер… нет, я неправильно выразилась, поскольку их тут двое. Это мой муж Деклан. Но сначала спрошу, вы с Робертом ели? – Эдвина широко распахнула голубые глаза и прежде, чем Эйлин успела ответить, быстро продолжила: – Нет, я вижу, что нет. Вы наверняка голодны. Хамфри?

– Конечно, мэм. – Дворецкий отвернулся от лакеев, которым давал указания отнести наверх багаж Эйлин и Роберта. – Если вы соблаговолите пройти в столовую, я скажу, чтобы повар подал вам холодный завтрак.

– И если вы позволите мне ненадолго удалиться, – Деклан обменялся взглядом с Робертом, – я отправлю Волверстоуну и Мелвиллу сообщение о том, что вы вернулись.

– Прекрасно! – Эдвина обхватила Эйлин за талию и повела ее в холл. – Идемте, вы должны сесть. За завтраком вы нам все расскажете.

Эйлин ожидала, что будет чувствовать себя не в своей тарелке, но к тому времени, когда то, что можно было назвать сытным и очень вкусным завтраком, подошло к концу, она обнаружила, что совершенно очарована обоими: и Декланом, и Эдвиной.

Кроме того, даже без долгих разговоров, без долгих рассказов о себе Эйлин поняла, что у них с Эдвиной много общих черт, как и у Деклана с Робертом. Эдвина оказалась совершенно права, предполагая, что они прекрасно поладят. Так и случилось.

Поскольку Деклан и Эдвина в общих чертах знали о драме, развернувшейся во Фритауне, им не понадобилось ничего объяснять. Роберт и Эйлин просто рассказали им о том, что с ними произошло. По ходу рассказа у Эдвины вырвалось несколько возмущенных восклицаний, а Деклан то и дело мрачнел. Очевидно, что они сознавали результаты описанных событий с такой же ясностью, как Эйлин и Роберт.

– Значит, как мы и предполагали, ваш несчастный брат содержится вместе с другими в каком-то месте, где, как мы считаем, находится действующая шахта. И на этой шахте всем заправляет человек по имени Дюбуа. – Эдвина посмотрела на Роберта, потом на Деклана: – Какой будет следующая цель?

Деклан и Роберт обменялись взглядами.

– Думаете, сама шахта?

– Возможно. – Роберт помрачнел. – Но это не все. – Он помолчал, потом продолжил: – Меня беспокоит уровень организации. Это не просто какая-то банда, которая, как в добрые старые времена, собралась под влиянием момента по принципу «сделали дело и разбежались».

Он встретился глазами с Декланом.

– Ты же знаешь, как действует большинство работорговцев. Они просто похищают людей и продают тем, кто хочет их купить. Это «предприятие», назовем его так за неимением более подходящего слова, использует работорговцев в качестве поставщиков, но не просто так. Им дают указания насчет того, каких людей нужно привести. И самое главное, предприятие действует очень локально – во всяком случае, выглядит это именно так – и работает весьма активно. Для этого необходимо приложить очень много усилий и создать хорошо продуманную схему, позволяющую скрыть как саму шахту, так и тех, кто стоит за всем этим. И я невольно задаюсь вопросом, зачем все это.

Эдвина уставилась на Роберта, потом поморщилась.

– Ты прав. Очень хотелось бы думать, что это обычная гниль и достаточно применить силу, чтобы от нее избавиться, но… – Она поставила локоть на стол красного дерева, подперла рукой подбородок и сердито нахмурилась. – Помимо всего прочего, как вы узнаете, сколько и каких людей нужно послать, если не имеете никакого представления о самом предприятии?

– И более того, – Деклан ссутулился на своем стуле, – не представляя, является ли этот Дюбуа конечным звеном, или он еще одно из промежуточных звеньев в цепи. Так что, даже если мы пойдем по следу, который вы обнаружили, и доберемся до него, мы можем по-прежнему оказаться очень далеко от самой шахты…

– И наша попытка поймать Дюбуа может привести к тому, чего нам необходимо избежать любой ценой. – Роберт взглянул на Эйлин. – Мы не можем позволить преступникам узнать, что мы готовим, до самого последнего момента перед тем, как захватить шахту…

– Потому что, если они об этом узнают, это будет стоить жизни всем похищенным. – Эйлин покачала головой. – Мы никак не можем на это пойти, верно? Необходимо послать по меньшей мере еще одного… – Она подняла глаза на Роберта и Деклана. – Как вы себя называете, когда выполняете задание?

Роберт едва заметно улыбнулся.

– Агенты. Да, ты права, для этого требуется еще один агент. Нужно еще раз съездить в поселение, чтобы узнать, кто такой Дюбуа и верно ли, что, захватив его, мы захватим саму шахту. И если это так, то какие силы потребуются, чтобы полностью завершить операцию в один прием. – Он встретился взглядом с Декланом: – Потому что это единственный способ спасти людей, которых они похитили.


Позже тем же вечером, закрыв дверь комнаты, которую еще раньше любезно показала ей экономка, Эйлин с трудом могла поверить в то, как хорошо и комфортно она себя чувствует, обласканная всеми так, словно она уже член семьи.

Она подошла к окну и посмотрела на улицу. Сад, расположенный за домом, окутала ночная темнота. Прислонившись плечом к оконному проему, Эйлин задумчиво вдыхала прохладную свежесть весенней английской ночи и старалась проникнуться ощущением реальности того, что она больше не в чужой стране, на земле, полной экзотических красот и невероятных опасностей.

Свыкнувшись с этой мыслью, она стала думать о том, что казалось ей самым важным. Перед обедом они получили ответ от герцога Волверстоуна. Несмотря на все свое желание немедленно услышать от них новости, его светлость вместе с лордом Мелвиллом находился на каком-то крайне важном совещании в комитете палаты лордов и не имел возможности встретиться с ними до следующего дня.

После обеда, во время которого Деклан и Эдвина по просьбе Роберта рассказали им последние светские новости, Эйлин вместе с остальными переместилась в гостиную и, устроившись в уютном кресле у камина, проговорила с ними до позднего вечера. Очевидно, что Деклан и Эдвина по-прежнему принимали близко к сердцу все, что касалось миссии, и поддерживали решимость Эйлин оставаться в курсе событий. Конечно, так же как Деклан и Эдвина, они с Робертом сыграли свою роль, однако миссия не была завершена, и, чтобы искоренить зло, предстояло проникнуть в самую сердцевину преступной схемы.

Между собой они могли говорить открыто. И, делясь своими впечатлениями о поселении, о его возможностях с точки зрения бизнеса, о его социальной структуре, все четверо сходились в том, как прискорбно, что так мало внимания уделяется людям, обитающим в трущобах, в особенности детям.

Последнее тяжким грузом лежало на сердце Эйлин, не давая покоя. Она не могла забыть лицо старшей девочки в тот миг, когда, оказавшись в лагере работорговцев, девочка поняла, что ее и ее друзей обманули. И каждый раз, когда ей вспоминался этот миг – потеря наивной детской веры, гибель надежды, – Эйлин охватывало ощущение той же беспомощности, какое она видела на лице этого ребенка.

Эйлин ненавидела это ощущение. В таких обстоятельствах злость была гораздо полезней. Когда они с Эдвиной объявили, что желают пойти отдыхать, Роберт сказал, что останется внизу с Декланом. Мужчины удалились в кабинет Деклана, поговорить о кораблях и о бизнесе. Эйлин понятия не имела, сколько времени она простояла, глядя в темноту, но потом до нее донеслось какое-то движение в соседней комнате. В комнате, которую дали Роберту.

Не задумываясь, она подошла к двери, открыла ее, вышла в темный коридор, закрыла дверь и пошла к нему. Роберт стоял посреди комнаты, рассеянно глядя в никуда. В голове мелькали возможные ответы на вопросы, которые они с братом задавали друг другу в кабинете Деклана.

Когда открылась дверь, он поднял глаза, моргнул и улыбнулся сам себе и, конечно, ей. Эйлин проскользнула внутрь. Она закрыла дверь и, прислонившись к ней, несколько секунд смотрела на него, потом смело пошла навстречу. На высоком комоде стояла зажженная лампа, и от ее лучей на темно-рыжих волосах Эйлин плясали бронзовые отблески.

Она остановилась прямо перед ним. Открыла рот…

Роберт приложил палец к ее губам.

– Прежде чем ты начнешь, я должен сказать тебе кое-что более важное, чем все остальное.

Эйлин поцеловала его палец, наклонила голову, и ее глаза цвета бренди вопросительно блеснули.

Он смотрел в ее лицо, в ее глаза.

– Я люблю тебя. Ты знаешь это не хуже меня. И ты тоже меня любишь. Поэтому… – Он взял ее за руки. Не отводя взгляда, он поочередно поднес ее руки к губам и поцеловал костяшки пальцев, потом крепко сжал их в ладонях. – Согласна ли ты, Эйлин Хопкинс, выйти за меня замуж и соединить свою жизнь с моей?

Одна рыжеватая бровь поползла вверх.

– А ты позволишь мне ходить с тобой в море, как всю жизнь делала в замужестве твоя мать?

Роберт этого ждал, и все же ему пришлось сдержать стон.

– Да. До тех пор, пока ты будешь признавать, что на корабле есть только один капитан.

Эйлин засмеялась тихим низким смехом, и ее лицо озарила улыбка.

– Конечно, любовь моя. – Она подняла руки и обхватила его за шею. – Ты можешь быть капитаном. – Она потянулась вверх и прижалась к его губам. – Ровно до тех пор, пока я буду женой капитана.

Она поцеловала его, и по всему его существу разлилось чувство облегчения. Роберт даже не подозревал, что так ждал этого. Он медленно, почти благоговейно, наслаждался вкусом ее губ, медовой сладостью ее поцелуя. Обхватив Эйлин руками, он потянул ее к себе, и она, шагнув ближе, всем телом прижалась к нему.

Это было как обещание. Оно сквозило в каждом прикосновении, в каждой ласке. Они уже дали его друг другу, и ни один из них не собирался его нарушать. Они не могли допустить, чтобы любовь выскользнула у них между пальцев.

Когда все вокруг окутала ночь и темнота поглотила их вздохи и тихие стоны, финальный крик Эйлин, которому вторил низкий стон Роберта, подтвердил их верность друг другу лучше всяких слов.

Всем своим существом: телом, сознанием, душой – они тянулись друг к другу и, сплетаясь в одно целое, заново создавали, выковывали ту жизнь, которой хотели жить.

Вместе. Навсегда.

Они уже чувствовали ее, видели ее и, схватившись за нее обеими руками, молча клялись ни за что не упустить.


Позже, гораздо позже, когда буря страсти улеглась и они, насытившись, лежали в его постели без сил, их мысли неизбежно вернулись к планам на будущее.

Прежде всего, конечно, к свадьбе, к их семьям и к тому, как сообщить им эту новость. А потом и к тому, где и как они будут жить… потом.

После…

У них осталось еще слишком много того, от чего они не могли отмахнуться запросто.