– Это заблуждение, – снисходительно посмотрела она на него, сделала еще один глоток вина и объяснила доходчиво и подробно: – Богатые мужчины класса VIP мне не подходят. У них так устроена психика, что любого человека, хоть чем-то зависящего от него и работающего на него, они воспринимают как обслуживающий персонал. А жена олигарха – человек зависимый априори. Ну а я слишком умна для такой роли, слишком уважаю себя и не люблю секс. Так что этот вариант не по мне. Да и не интересно. За человека медийного, известного тоже нет, отпадает – быть чьей-то тенью, вторым номером, терпеть публичные скандалы, это не мой путь. Человек науки и высокого искусства тем более не подходит: этим надо служить, становиться их нянькой и музой, я слишком себя ценю для такой роли. Мне нужен был мужчина среднего достатка с большой и ясной перспективой роста, которого я бы могла поддерживать в его карьере, направлять, помогать подниматься наверх и с которым была бы на равных. Ты подходил идеально: молодой, перспективный, с нужным характером. Я точно знаю, что в следующие пять лет ты займешь место Богомолова и станешь директором вашего завода, он тебя к этому уже готовит. Из достоверного источника мне известно, что в ближайшее время тебя назначат первым замом. Ну, а дальше зависело бы от твоих амбиций и моего правильного продвижения тебя в нужном направлении. – Она снисходительно улыбнулась уголком губ. – Женщины делают мужчин, как бы они что себе там ни думали другого. При моем умелом направлении, при моих деловых связях и административном таланте ты бы далеко пошел. Очень далеко. – И она уточнила расклад: – Молодой, перспективный управляющий, из простой интеллигентной семьи, начавший карьеру на военном производстве, дошедший за короткий срок до директора завода федерального значения всего к сорока годам. Это биография, достойная самых наивысших кресел в стране. – Снова отпила вина и посетовала: – Жаль, такой проект не состоялся.

– М-да, – согласился Андрей с ее сожалениями. – Не учла ты одного нюанса, что генеральшами становятся, помотавшись по нищим гарнизонам, пока они от лейтенантиков растут в званиях, штопая им дырявые носки и налаживая быт в офицерском общежитии.

– Ты сильно ошибаешься, – посмотрела на него со снисходительной иронией Ольга. – У тебя устаревшие представления о современных реалиях и искажена картина мира, все тебе мечтается о семье, в которой жена при муже, а он добытчик и герой. Перспективным молодым людям нужна жена, толкающая их вперед, помогающая в карьере и делах, а не бесплатная домработница, отягощенная любовью, хозяйскими делами и детьми. Они предпочитают современных деловых женщин, настоящих партнеров в жизни.

– Ну, что ж, – тяжело вздохнул Барташов, выслушав ее и показав официанту жест: «рассчитайте нас», достал портмоне из кармана, чтобы расплатиться. – Удачи тебе в поисках. Надеюсь, у тебя все получится, как ты мечтаешь, и найдется достойный кандидат на роль твоего мужа, которого ты станешь двигать вперед с большим энтузиазмом.

– Получится, – уверила его она.

Барташов глянул на счет, который очень быстро принес официант, сунул в книжку несколько купюр, поднялся и попрощался с бывшей женой:

– Прощай, Оля. Удачи тебе.

– И тебе, Андрей, – усмехнулась она.

Выйдя на улицу, подставив лицо на пару минут под лучи припекающего солнышка, он подвел печальный итог своей недолгой женитьбе:

– М-да, видимо, прогулки по граблям – мое любимое развлечение, что одна жена билась за карьеру, что вторая. Надо бы с этим как-то завязывать.


В гастрольный тур в этом году Мира ехать отказалась категорически – хоть стреляйте, хоть увольняйте – нет, и всё! Наездилась, других посылайте, артистов полная труппа, есть из кого выбирать.

К тому же театр на летний сезон не закрывался, в нем оставляли второй состав, который работал несколько спектаклей. Не каждый день, но все же работал. А на Миру навалилась такая прорва дел, что ее требовалось разгрести как-то и упорядочить за время гастролей театра.

Во-первых, это выставка. Точнее, результаты этой уникальной выставки. Начавшись в Москве в начале января, она триумфально объездила всю страну и в июне вернулась в Москву, на этот раз выставившись в Манеже.

А вот дальше начиналось самое интересное – выставка вызвала такой повышенный интерес к себе, что Министерство культуры приняло решение сделать на основе нее музейную экспозицию. Так сказать, в виде пробы, для начала на год. И теперь Лев Аркадьевич, как один из главных распорядителей выставки, был назначен куратором этого нового проекта, подыскивал помещение для музейной экспозиции и проводил переговоры с частными владельцами экспонатов.

Он администрировал вовсю, а Мира принимала участие в переговорах, а еще засела за описание каждого будущего экспоната – историю возникновения, предназначение, легенды и были, связанные с каждым экземпляром. Одним словом, титанический труд, больше похожий на научный трактат.

Но ей было в самый раз, то, что надо – побольше работы, поменьше возможности и времени думать о чем-то другом.

Ну и звукозапись. Как-то навалилось очень много озвучки сразу: один сериал иностранный, несколько мультфильмов одновременно, запись электронной книги, выступление на радио. А еще за ней осталось четыре спектакля в месяц.

Вот и носилась по всей Москве, как заведенная, а вечерами засиживалась за составлением подробного описания экспозиции. Доводила себя до полного изнеможения, в кровать вечером падала, не успевая ни о чем подумать, и спала без сновидений и дурных мыслей.

Наросла-то корочка на ране – болела, ныла не переставая, жить еще не давала, но работать, как каторжанке, уже не мешала.

– Поздравляю всех, мы закончили! – объявил по громкой связи в студии режиссер звукозаписи. – Хорошая работа. Всем, как говорится, спасибо, и все свободны.

По традиции аплодировали все – и актеры, что стояли перед микрофонами в закрытой комнате записи, и звукооператоры, и техники, и администраторы.

Все! Очередной дубляж фильма закончен. Большое дело.

Слава богу, а то Мира устала совсем, переусердствовала все-таки она с рабочим рвением.

Все улыбались, бестолково толклись в операторской, обнимались-расцеловывались, поздравляя друг друга. Кто-то очень предусмотрительный принес шампанское, вызвав громкие возгласы одобрения. Его тут же открыли, разлили по пластмассовым стаканчикам, режиссер Антон Корнеев двинул небольшую поздравительную речь, пересыпанную легкими шуточками, все чокнулись, выпили, и Мира, чтобы не выпасть из коллектива, сделала один глоток. А народ, быстренько допив шампанское, куда-то сразу заторопился, стараясь поскорей смыться по своим делам.

Ну, нормально, лето же, а они и так тут в студии, как в подземелье, отсидели с этой записью.

Мира тоже примерялась под шумок и суету слинять по-быстрому, и ей почти удалось, но в коридоре ее догнал Корнеев.

– Мира! – позвал он, выскочив за ней из студии. – Подожди.

Мира обернулась и с легким недоумением смотрела, как он торопливо подходит к ней.

– Слушай, – несколько скованно обратился он. – Я тут хотел пригласить тебя на ужин.

– Сейчас? – явно тормозила она.

– Ну да, – подтвердил он.

И тут Мира поняла, что конкретно он имеет в виду, но на всякий случай все же уточнила:

– Ты ухаживаешь, что ли, за мной? В этом смысле?

– В этом, в этом, – усмехнулся он и покрутил головой. – Ты странная девушка, Мира, вот такая, которая спрашивает, в каком смысле ее приглашает на ужин мужчина. Ну как тут не запасть и не влюбиться.

– А ты влюбился, что ли? – перепугалась она откровенно.

– Очень близок к этому. – И повторил: – Ну, так что, на ужин-то пойдем?

Мира уже вздохнула поглубже, чтобы отказать, и лихорадочно подыскивала в голове причину и способ, как бы это сделать потактичней, правдоподобней и… И вдруг, словно не она, а чей-то ироничный голос в ее голове громко произнес:

«Да ладно тебе, попробуй, сходи, вдруг что получится, не все же помирать и упахиваться до потери сознания. К тому же закон «клин вышибается клином» никто не отменял».

Она так и замерла с приоткрытым ртом, забыв выдохнуть, застигнутая этой мыслью врасплох.

– Я что, предложил что-то табушное? Типа девочкам нельзя? – не понял ее растерянности Антон.

– Нет, – торопливо ответила она и тут же поправилась: – То есть да, – и понесла какую-то чушь. – То есть нет, в смысле не табу и про девочек. А да, в том смысле, что да.

– В смысле: да, идем ужинать? – рассмеялся он.

– Да, – решительно выдохнув, подтвердила она и тут же подумала об актуальном. – Только, наверное, надо переодеться? А то я по-простому.

– Вот нет, не надо. Я тебя не отпущу, а то передумаешь. А чтобы ты не грузилась прикидом, выберем что-нибудь не пафосное.

– Ну, давай выберем, – согласилась Мира.

Когда они ехали в демократичное, но все же не самое дешевое и простецкое кафе на машине Антона, Мира все поглядывала на него сбоку, присматриваясь.

В самом деле, думала она, закон «клина» еще никто не отменял, а Корнеев на эту роль подходит практически идеально – интересный мужик, молодой, здоровый, свободный, насколько она знала, он год назад развелся и находится в постоянных выяснениях и дележах имущества с женой и бывшей тещей. Об этой его эпопее не только судачат, но и откровенно говорят на студии, какие-то там затяжные бои идут.

Он умен, талантлив, перспективен, какое-то там еще одно образование получает, тоже режиссерское, но уже игрового кино. Да и просто нормальный, симпатичный мужик, без вредных пристрастий.

Почему нет? Вот очень даже «да». У нее в памяти вдруг всплыла цитата про «отчаянные времена, требующие отчаянных мер».

И вечер у них, как ни странно, удался. Они засиделись в кафе, с удовольствием разговаривая и слушая друг друга. Он рассказывал, как стал звукорежиссером и почему пошел учиться на «игровика», как он это назвал, вспоминал какие-то веселые и курьезные рабочие моменты, расспрашивал ее про голос. Удивлялся, поражался ее объяснениям, разумеется, без лишних подробностей, восхищался и расписывал перспективы, чего можно добиться и достичь с таким уникальным речевым аппаратом и как он может помочь в этом.

Вечер прошел замечательно, и первый раз за много месяцев Мира чувствовала себя приятно и спокойно. А когда он привез ее прямо к подъезду, она вдруг подумала: а может, рискнуть и, уж коли взялась за этот самый клин, то…

И пригласила Антона к себе на чай, и оба понимали, что с возможным продолжением.

Они все же пили чай и болтали о чем-то незначительном, обсуждали нашумевший фильм и неотвратимо подошли к тому моменту, за которым следовало принимать решение – будет продолжение или нет…

И Антон поднялся со стула, протянул ей руку, она вложила свою ладонь и встала, а он, обняв ее за талию, притянул к себе и поцеловал…

«Да или нет? – произнес тот же громкий голос у Миры в голове с сомнением, как только их губы встретились. И она замерла, прислушиваясь к своим ощущениям, пытаясь понять, сможет ли пойти дальше. И через пару секунд этот странный голос заверещал недовольно:

«Не-не! Не-не-не! Нет, совсем нет! Не то, не то! Совсем не то! Все! Перестань! Брось! Фу!»

И Мира резко отшатнулась от мужчины, обложив себя мысленно нехорошими словами и этот дурацкий голос особенно.

И сразу стало ясно, что она ужасно сглупила и ошиблась – голос-то в голове заткнулся, но перед ее мысленным взглядом возникло лицо Андрея, который смотрел ей в глаза непонятным, напряженным взглядом.

– Что такое? – спросил Антон недоуменно.

– Не получается, – честно ответила Мира и отступила от него на пару шагов назад.

– Я так понимаю, страдания? – засунув руки в карманы, спросил он. – Я его любила, а он меня не очень? Что-то в этом роде?

– Что-то в этом, – беспомощно улыбнувшись, подтвердила Мира.

– Понятно, – вздохнул он, справляясь со своим возбуждением и эмоциями. – Знаешь, может, ты сейчас не поверишь, – усмехнулся Антон, – но это проходит.

– Знаю, – кивнула Мира, ей было ужасно конфузно перед ним и неловко. – Только очень хотелось бы знать, когда, – вздохнув, пожаловалась она.

– Не важно, – уверил он ее с серьезным видом. – Главное, что проходит. – И взбодрился: – Ладно, Мира, не тушуйся. Что-то такое я подозревал: ходишь все время в себя погруженная, улыбаться-смеяться вообще перестала. Думал, может, в семье что, а выходит, что у нас тут личная трагедия во весь рост.

– Извини, – искренне повинилась она.

– Давай без ненужной неловкости обойдемся, – весело распорядился он. – Нам еще работать вместе. К тому же вечер был замечательный, и все прошло не так уж плохо.

– Да, – грустно улыбнулась она. – Не так уж плохо.

– Когда заживет твоя вавка на душе, может, попробуем повторить ужин и его продолжение? – предложил Корнеев, посмеиваясь над ситуацией.

– Может, попробуем, – вяло согласилась она и поблагодарила: – Спасибо тебе, Антон.