– Леша, а если бы ты любил женщину, а она была бы чужой женой? И при этом ты бы знал, что она будет счастлива только с тобой, ты бы ее отбил?

Направление Лешиной мысли явственно читалось на недоуменно-недовольно сморщившейся физиономии.

– Не про меня речь, расслабься, – поторопила его Юля. Наблюдать за облегчением, плеснувшимся в его глазах, было обидно и гадко. После всего, что между ними было, так радоваться, что продолжения не будет, по меньшей мере оскорбительно для женщины.

– А откуда бы я знал, что она только со мной будет счастлива? – резонно возразил он. – Кто мне это сказал? Может, я ошибся? А вдруг я ее жизнь разрушу? А вдруг она со мной наоборот – будет несчастна? Может, это все мои фантазии. Как жить, если я сломал жизнь любимому человеку?

– А если ты не прав, и сломаешь ей жизнь, если ничего не предпримешь? Ведь со стороны виднее.

– Смотря с какой стороны, – пожал плечами Алексей. – Если подойти с тыла, то можно составить о человеке превратное впечатление. Был у меня случай, с девушкой знакомился. Она на остановке стояла, а я подъехал сзади на машине, сигарет хотел купить, и запал. Все сидел, думал, как подойти. Такая, знаешь, модель – ногастая, крепкая, бедра крутые, волосы длинные, эффектная, в общем. Побежал, как дурак, цветы купил. Подхожу сзади, тут она обернулась – я этим веником аж отмахнулся. Такая ночью приснится – в поту проснешься. Просто атомная война, а не девка. Я к чему рассказываю: не все со стороны видно. Некоторые моменты за кадром остаются. Человек – животное субъективное. Он же о себе в первую очередь думает.

– Я не поняла. Это ты от ответа ушел?

– Нет, это я порассуждал. А бабу отбил бы. И счастливой бы сделал. А не сделал – значит, не повезло. Зато попытался бы.

– И виноватым бы себя не чувствовал?

– А зачем об этом думать? Чем больше думаешь, тем больше выводов. Ненужных и вредных для психики. Свое надо брать нахрапом, не рассуждая.

– Какие вы, мужики, все-таки эгоисты.

– А вы, бабы, конечно, думаете в первую очередь обо всем человечестве?

– Ну, не обо всем…

– Юль, поехали по домам. День перестал быть восхитительным. Мне в тебе нравилось именно то, что с тобой легко. Живешь сегодняшним днем и никого своим внутренним миром не грузишь. Ты еще мужика своего жалеть начни. Как же – рога наставила. Небось чувство вины гложет?

– Не угадал, – отрезала Юля. – Но за консультацию спасибо.

Жизнь перестает быть простой, как только человек вступает в сознательный возраст. Лишь только к рефлексам добавляются мысли, начинается череда выборов, сомнений и ошибок. Как только возникает необходимость принять какое-либо решение, требуется совет. И чаще не для того, чтобы решиться, а для того, чтобы свалить вину за последствия на советчика.

Юле требовалось посоветоваться с умным человеком. Умными в нужном смысле этого слова она считала только женщин. Близких, проверенных временем подруг у Юли не было, если только рассудительная и правильная Светка, но та в данном случае не подходила по объективным причинам. Да и какие они подруги?

Оставалась только Лера.


– Я внизу, – доложил Витя странно счастливым голосом. – Алле, ты меня слышишь? Ты идешь или мне подняться?

Лерочка даже заволновалась: с чего бы это ему так радоваться?

Волнение это не было приятным, оно было скорее нервным и тревожным. Словно перед экзаменом, к которому плохо подготовилась.

– Валерия, тут связь все время пропадает. Я не понял, мне подниматься или как? – Все это было произнесено с таким восторгом, словно Витя ждал чего-то большего, нежели простой главбух, пусть даже и в норковой шубе.

– У меня родители дома, – нелогично отреагировала Лера. – Я сама сейчас спущусь.

– Родители – это серьезно! – Кажется, он теперь вообще смеялся. – Давай, я жду. Кстати, я Алексею дозвонился. У них там что-то случилось, так что про нас и думать забыли. Ни «Скорая», ни милиция на наши поиски высланы не были.


Никаких цветов он ей не купил. Это неожиданно огорчило.

Витя ждал в машине и даже не вышел, чтобы открыть ей дверь.

«Мужлан!» – попробовала обидеться Лера. Но обидеться не получилось. Он был ей так запредельно рад, так сиял, что обижаться было глупо. Наоборот, Лерочка начала наполняться самодовольством, как чайник под струей воды: еще немного – и польется через край.

– Я придумал невозможно банальную программу, – порадовал ее кавалер. – Мой приятель называет ее «Три К».

– Кофе, коньяк, койка? – сострила Лера и тут же покраснела. Такая шутка была в духе ее вчерашнего выступления на дороге.

– Нет, – опешил Витя и тоже покраснел. Причем покраснел так, что стало ясно, думал он именно так, несмотря на в общем-то вполне приличную расшифровку. – Кино, концерт, книга.

– О, ваш друг клеит интеллектуалок? – несло Леру. Она так нервничала, что остановить поток остроумия на грани фола не было никакой возможности. Как бред при сильной лихорадке.

– Нет, он их не клеит.

– Ну, конечно, как я не подумала. В наше время интеллектуалки сами клеятся. Насмерть – не оторвать. Так что, мы закончим вечер чтением книг? Вслух?

«Как бы мне заткнуться-то?» – тоскливо подумалось Лере. Собственное красноречие пугало и явно формировало у кавалера неправильное мнение об объекте ухаживаний.

– Нет. Это была такая шутка. – Радость Вити от встречи поутихла. Ему уже было неловко. Чувство неловкости всегда возникает, когда собеседнику приходится объяснять собственные шутки. Вот и думай, то ли ты тупой, то ли собеседник попался недалекий.

– Знаете, я что-то так нервничаю, вот и несу невесть что, – внезапно призналась Лера. У нее от напряжения взмокла спина и пересохло в горле. – И выпить хочется. В смысле – попить.

– У меня коньяк есть. Фляжка. Только я из нее пил.

– Дайте, а?

– Лера, а мы с вами на «ты» переходили. Вроде бы.

– Тогда – дай.

– На. – Он с любопытством наблюдал, как девушка присосалась в емкости, пару раз глотнула, после чего, выкатив глаза и жутко сморщившись, отпала от источника.

– Наверное, сейчас мне станет легче. Знаешь, ты меня почему-то нервируешь. И я тебя… боюсь, – призналась она. – Вообще-то я ничего не боюсь… Нет, зря пила. Сейчас вообще перестану себя контролировать и наговорю еще больше чуши. А давай я уйду домой, и мы сделаем вид, что сегодня не встречались. А ты приедешь завтра, и у нас будет что-нибудь… ммм… культурное.

– Есть встречное предложение: поехали ко мне.

– Без кино, концерта и книг? – расстроилась Лера. – Вот так сразу?

Надо было срочно что-то решать.

Приличная девушка, главный бухгалтер, уважаемый человек, расчетливая и рассудительная Валерия Харитонова пьянела не столько от коньяка, сколько от близости этого странноватого мужчины. Хотя ничего странного в нем не было. Если только малопонятная радость в глазах, словно он только что миллион в лотерею выиграл и еще не до конца осознал свое счастье.

«Я не влюбилась», – испуганно подумала Лера и машинально поднесла фляжку к губам.

– Добрый день! – за стеклом резиново улыбалась мама, осуждающе сверля взглядом злополучную емкость. – Какая неожиданность! А мы с папой в магазин вот собрались!

Судя по ошалелому папиному лицу и домашним тренировочным штанам, гармошкой наплывшим на старые кроссовки, в магазин его «собрали» по тревоге в пять минут. У мамы из-под пальто виднелся подол домашнего махрового халата.

– Здравствуйте, – негромко, но приветливо произнес Витя, покосившись на пассажирку. – Окно открыть?

– Поехали, – прошипела Лера, старательно улыбаясь родителям и качая свободной ладошкой. Вторая намертво сжимала фляжку.

– Неудобно получилось. – Витя озабоченно покачал головой. – Может, надо было их подвезти?

– Не надо. Они в булочную шли, – буркнула Лера.

– Вдвоем?

– А мы все всегда делаем по-семейному.

– Это хорошо.

– Ты лучше молчи, а то мне еще что-нибудь придется наврать, – предостерегла его Лера и с отвращением взглянула на коньяк, развязавший ей язык не хуже пресловутой сыворотки правды.

– Молчу-молчу. Так что, едем ко мне?

– А культурная программа?

– Коньяк уже был. Кино и койка дома, – отшутился он, но Лера так напряглась, что пришлось пояснить: – Мы посидим на диване и посмотрим фильм. Всего лишь.

– Да? – с разочарованием протянула Лера, тут же возненавидевшая себя за это неуместное разочарование, как будто она хотела чего-то большего. И тоже торопливо пояснила: – Не обращай внимания. С тобой разговаривает коньяк. Елки-палки, я себя так глупо еще никогда не чувствовала.

– Ты так быстро пьянеешь?

– Я трезвая. Просто не по себе. Или не в себе.

– Я не страшный. Кроме того, твоя мама записала номер нашей машины, если тебе от этого легче.

«Нашей! – бабахнуло по сознанию. – Нет. Это не любовь. Это… Это… Просто давно никого не было! И все. Нельзя вот так на ровном месте влюбиться в незнакомого человека. Это вообще опасно. А почему, собственно?»

– Ты что, заметил, как она записывала? – разрядила паузу Лера.

– Не то чтобы заметил. Мне показалось, что она делала это демонстративно, на случай, если я вдруг задумал что-то нехорошее и не собираюсь тебя возвращать. Но если бы я задумал, то я бы машину угнал. А потом бросил во дворах.

– А ты угнал?

– Нет. Я ж на ней вчера был. Меня бы уже поймали.

– А… возвращать ты меня собираешься?

– Как получится.

– Нахал!

– Так ты сама спросила. Надо было соврать?

– Надо!

– Я учту на будущее.

У них, оказывается, планировалось какое-то будущее. И, как выяснилось из последнего заявления, планировалось не одной только Лерой.

От этого в сердце что-то сладко щемило, в груди щекотало, а в мыслях туманилось.


Культурная программа на самом деле оказалась настолько культурной, что Лера даже расстроилась.

После кофе, фильма и ужина она, кажется, заснула. То есть не сразу, конечно, а какое-то время подремала под красивую музыку, концентрируясь для отпора. Обидно было уступать в первую же встречу. Но она уже понимала, что уступит. С другой стороны, глупо было ехать в квартиру к мужчине на второй день знакомства и делать вид, что на самом деле собиралась всего лишь посмотреть кино. Какое кино после того, как выдула у него полфляжки коньяка, наговорила ерунды, да еще почти призналась, что он ее волнует. И даже не почти, а совершенно точно – призналась. И все он понял. Наверняка даже то, чего еще сама Лера до конца не понимала. И вот она бодрилась из последних сил, силилась понять, систематизировать ощущения и изобразить возражения, чтобы утром было не так стыдно.

Витя сидел напротив, улыбался и просто смотрел. А потом она проснулась среди ночи, одна, одетая и заботливо укутанная пледом.

– Какое хамство! – Лера чуть не разревелась от разочарования и презрения к себе. Какая дикость – хотеть того, о чем она в данный момент думала. Да она вообще не могла ни о чем таком думать! Она же не Юля!

Лера даже встала, походила по квартире, нарочито создавая как можно больше шума. Витя спал в соседней комнате, тихо посапывая. На шум и передвижения он не отреагировал.

Умывшись, Лера на цыпочках прокралась в комнату, потом вдруг снова метнулась в ванную, приняла душ и решительно вернулась в выделенную ей комнату в одном нижнем белье. Тональность сопения в соседнем помещении не поменялась.

– Я пьяная, – утешила она сама себя. Это было вполне достойным оправданием недостойного поведения.

Следующие полчаса Валерия ворочалась на кровати, придумывая и тут же отвергая причины для похода к хозяину с какой-нибудь мелкой надобностью. В борьбе целомудрия с физиологией победил сон.

Утром она долго и томительно прислушивалась к звукам в квартире, терзаемая дилеммой: быстро встать и одеться или дождаться хозяина в «неглиже».

Как выяснилось, хозяин дома любил поспать. Поэтому пришлось встать, и не только одеться, но и приготовить завтрак на двоих. Кулинария не была Лериным коньком, но ее талантов вполне хватило на омлет с помидорами и сыром. Получилось так восхитительно и аппетитно, что красно-желтый ароматный блин умялся как-то сам собой.

– Чем занимаешься? – Витя материализовался в кухне внезапно, как сугроб, сброшенный нерадивым дворником с крыши под ноги прохожему. Эффект от его появления тоже перекликался с последствиями падения чужеродного объекта непосредственно перед носом – Лера вздрогнула и чуть не подавилась.

– Завтрак готовлю. В смысле, уже приготовила.

– Судя по пустой сковороде, ты перевыполнила план, – улыбнулся Витя. – Конечно, мужчины любят, когда после первой совместной ночи девушки радуют их завтраком. Но чтобы барышни его еще и съедали в одиночку – это ноу-хау.

– Там еще чай остался, – промямлила Лера. – То есть – кипяток. Но из него можно сделать чай.

– Да и кипяток уже не кипяток вовсе, – глубокомысленно отметил Виктор, пощупав чайник. – Ты потрясающая.