Утром Остапко вынесла из квартиры Мажены бесчисленное количество свертков. Нам пришлось трижды спускаться на лифте.

– Что это?

– Да вот, попросила отвезти родителям, разное там… – неубедительно объяснила Остапко.

Мы вышли из дома Мажены, дико обвешанные свертками, – и прямо на Polizei. За полицейскими виднелась очень красивая машина с подъемником. Abschleppdienst.[3] Для эвакуации неправильно запаркованных машин. Все объяснения – ясно, что не мои, потому что я по-немецки ни гу-гу, – бесполезны. Двести семьдесят пять марок как в воду канули. У Остапко уже не было ни гроша, я заплатила. Хотя они даже не зацепили тросы, с помощью которых машина Остапко оказалась бы на эвакуаторе. Мне не верилось, что они могли бы это сделать. Но пока нам выписывали штраф, тросы закинули уже на другую машину. Сделано это было в течение шестидесяти секунд. Боже мой, немцы действительно оказались очень организованными людьми. Они выписали нам штраф и, дружелюбно бросив через плечо «tschuus»,[4] исчезли. Как хорошо, что нет с нами Адасика, – он бы ужасно переживал.

Наша поклажа не влезала в багажник. Мы затолкнули сумки на заднее сиденье. В одиннадцать сборы были закончены. Наконец-то можно было отправляться. Я захлопнула заднюю дверцу и уселась на переднем сиденье. Наконец-то! На любимую родину!

Остапко прислушивалась. Какой-то тихий шум.

– Что это?

– Не знаю. Наверное, мы что-то не то нажали.

Мы замерли. Уловили едва различимый, непрекращающийся скрежет, доносившийся откуда-то сзади. Остапко включила движок, но даже сквозь негромкое урчание мотора слышалось дребезжание. Она выключила двигатель и по очереди нажала на все кнопки.

– Блин, совершенно не знаю эту машину. Я не знаю ее тем паче. Вышла, открыла заднюю дверцу. Наклонилась над сиденьем, оттуда, вероятно, шел этот шум.

– Может, я включила подогрев сидений? – Остапко не переставала удивляться. – Кажется, это машина с передним приводом.

Мы проверили, двигатель находился спереди. Но сзади что-то дребезжало.

– Мы не можем так ехать. Я не пойму, что там такое.

– Боже. – Я начала нервничать. – Сделай что-нибудь! – Я боюсь садиться в машину. А если мы взорвемся? Что в этих свертках?

Остапко пошла назад. Мы вынули с таким трудом втиснутые туда сумки. Горела маленькая красная лампочка сзади возле пепельницы. Надпись «6 В».

– Что это? – поинтересовалась я осторожно.

– Без понятия.

Мы прислушались. Лампочка горела, но уже ничто не дребезжало.

Мы заткнули обратно сумки. Было уже двенадцать часов. Опять зашумело.

– Может, нам подъехать в какой-нибудь автосервис? – У меня дрожали руки. – А если это бомба?

Мы выгрузили сумки. Шум прекратился. На часах – двенадцать тридцать. Мы засунули все обратно. Взмокли, замучились – а сзади опять доносился шум. Остапко вползла по сверткам. Дотянулась до своей сумки, открыла молнию. Извлекла электрическую зубную щетку, которая крутилась как ненормальная. Нажала на кнопочку. Шум стих.

Мы сели в машину и в молчании выехали из Берлина. За двадцать пять марок я в супермаркете купила оливковое масло, две бутылки дешевого белого вина для Адасика и пилинг для тела Тосе.

Надпись крупными буквами Ausfahrt меня не взволновала. Путешествия – хорошая школа. У меня в голове пронеслось, что вот впервые с того момента, как Адасик появился в моей жизни, я отважилась на риск. Сделала что-то для нашего общего блага, собственноручно. Мне не о чем беспокоиться. Препятствия для того и существуют, чтобы их преодолевать. Через три недели поступят первые деньги. Тогда отведем душу. Как знать, может, даже съездим в Берлин за покупками и увидим тот самый Пергамский алтарь, а Тося получит от меня такие сапоги, какие захочет?

А зубная щетка? Я бы не выдержала все это, если бы вовремя не вспомнила, как однажды, давным-давно, вызвала аварийную газовую службу, потому что у меня была утечка газа. Стояла страшная вонь, а Экс как раз куда-то отбыл. Приехали ремонтники в количестве двух симпатичных мужчин. И действительно почувствовали весьма неприятный запах. В течение трех часов они искали место утечки, обнюхивая все углы, и нашли-таки в шкафу мандарин, который туда четыре месяца назад положила трехлетняя Тося. Мандарин стал фиолетовым, и от него шел душок.

Так что и на сей раз все обошлось не самым худшим образом.

Я вернулась

Ох, до чего приятно очутиться дома! Тосю слегка разочаровал крем, зато Адасик меня поцеловал и даже словом не обмолвился о полотнищах для пилы. К сожалению, они отлично без меня со всем справились. В квартире чистота, животные накормлены, Борис не отходил от меня ни на шаг, а я гадала, что будет сегодня ночью, потому что в наши планы с Адамом не входило спать вместе с собакой. Тося подозрительно поинтересовалась, почему я не купила ей сапоги. Я пообещала, что очень скоро у нее будут потрясные сапоги, и даже не одна пара!


Я и не заметила, как наступил июнь. Жарища, как на Гавайях. У Тоси в следующем году выпускные экзамены, а итоговые оценки за этот оставляли желать много лучшего.

Позвонила моя мама и сообщила, что Тосины оценки оставляют желать много лучшего, и тут же вспомнила, что и моя успеваемость за год до выпуска тоже была далеко не безупречной.

Позвонил мой отец и сказал, что он, конечно, так и предполагал, что у Тоси будут такие отметки, потому что она идет по моим стопам, и что будь он на моем месте, то приложил бы все усилия…

А я для себя решила, что у Тоси к окончанию школы все будет не так плохо. До выпускных экзаменов еще целый год, времени достаточно, чтобы чему-нибудь научиться. Не пойму, почему моего ребенка не хотят оставить в покое.

Сегодня я вернулась домой раньше обычного. В редакции увольнения, потому что проводится реорганизация. Третья за этот год. Удивительно, что шеф не сменяется. Хорошо, что в моей жизни есть хотя бы один постоянный мужчина, пусть даже это всего лишь главный редактор. По дороге домой я купила творог, укроп и редиску и решила преобразиться в домашнюю клушу. Все вместе проведем приятный вечер за игрой в скрабл. Сегодня к нам должен приехать Шимон, а завтра Адам забирает его и Тосю в Наленчув. Я собиралась остаться дома и наконец-то отдохнуть после нервотрепки, связанной с окончанием учебного года (это же надо: когда я заканчивала школу, надеялась, что больше никогда и ни под каким видом мне не придется иметь с ней ничего общего!), с реорганизацией в редакции и состоянием дел с Остапко, которая, кстати, должна была позвонить еще на прошлой неделе, но не позвонила. Посплетничаю с Улей или, как знать, устрою дамскую вечеринку? Можно было бы пригласить Реню и Маньку. Нет ничего лучше женских посиделок. Все-таки с мужчиной жизнь совсем другая. Та же Ренька, к примеру, забежит и всегда что-нибудь интересное расскажет, вроде:

– Ты должна ухаживать за кожей лица, это наше сокровище, поверь мне: если начнешь следить за кожей прямо сейчас, сумеешь перехитрить время! – И извлечет из сумки какой-нибудь гениальный крем.

Адам же никогда ни слова не скажет о том, как можно перехитрить время, и ничего не знает о кремах. Женщине необходимы другие женщины наряду с мужчинами.

Когда я сегодня вернулась домой, ни одна собака не выползла мне навстречу. Борис не ползает. Остальных как ветром сдуло, неизвестно в каком направлении. Ни записочки, ни весточки – абсолютно ничего. Я принялась готовить творожную массу с укропом. Надо сказать, что это блюдо ни для кого из моих знакомых никакой не высший пилотаж, кроме меня. У меня с ним вечные проблемы. Тося любит творожную массу с укропом, но чтобы в ней не было укропа, а был базилик и немножко чеснока. Про свежий базилик я забыла. Адам любит творожную массу с укропом, но при условии, что, кроме того, в ней будет чуть-чуть редиски и огурец, о котором я позабыла, и не будет чеснока. Шимону без разницы, но лучше всего, чтобы был один укроп, потому что он не любит творога. И я склонилась в кухне над тремя мисками, прикидывая, каким образом другие женщины удовлетворяют желания одновременно всех членов семьи. Интересно, если бы моя семья в таком составе существовала с самого начала, то есть если бы Тосиным отцом был Адам, а Шимон тоже был бы нашим ребенком, стояла бы тогда передо мной только одна миска, в которую я бы спокойно покрошила укроп, а потом добавила творог и сметану? И не переживала бы из-за того, кому что нравится?

В этой позе над мисками застала меня Реня, которая завернула по пути, увидев меня через окно кухни. Я тут же поделилась с ней своими сомнениями, на что соседка дала короткую отповедь:

– Какая же ты идиотка! Если бы ты стала женой Адама, сейчас бы уже ею не была, потому что развелась бы с ним. А кроме того, Шимона родила бы в семнадцать лет. А такой дурой ты раньше не была! И безусловно, тебе надо заняться собой, потому что мужчины любят перемены!

От слов Рени у меня порой кружится голова. Мы с ней попили чаю – она объяснила, что все не так просто, нет-нет, скорее сложно и тяжело, и даже очень, затем села в свой джип, и только покрышки взвизгнули.


Ну а я пошла к Уле за сушеным базиликом. Может, Тося не разберет. Уля стояла над худосочной куриной грудкой и раздумывала, как приготовить из нее обед для четверых. Кшисика не было дома, они уехали поиграть в теннис с Адамом. Мне захотелось поплакаться на жизнь, что никто мне не предложил поиграть в теннис, но я вовремя спохватилась – ведь меня не было дома. Тося с дочерьми Ули, Агатой и Исей, отправились в бассейн и должны были вернуться еще час назад. Уля, похоже, была больше расстроена тем, что не удается размножить куриную грудку, чем отсутствием девочек. Я ей посоветовала очень мелко порезать эту грудку, открыть зеленый горошек, на сковородку к мясу и горошку добавить три-четыре морковки. Затем хорошо обжаренную куриную грудку с овощами залить сметаной и соевым соусом и какой-нибудь острой приправой, добавить рис, и еды, вне всякого сомнения, должно хватить на шестерых взрослых человек. Уля просияла, мы быстро пожарили грудку, и действительно, даже после того как мы съели две порции, осталось еще на восьмерых. Потом Уля дала мне базилик, и я вернулась к своей творожной массе с укропом.

Через окно я поглядывала на кустики вдоль дорожки, ведущей к калитке: маленький барбарис наконец-то начал расти после подкормки в течение двух сезонов, газон стал похожим на английский (газонокосилка плюс Адасик), а дикий виноград добрался до крыши сарая и, возможно, в следующем году его прикроет. Сарай бесформенный и безобразный. Если мои дела пойдут хорошо, надо будет построить новый. О, Уля решила вывести Дашу в поле. Сейчас они на этапе приучения своей собаки к отправлению естественных потребностей не в саду, где три недели назад Кшись посеял траву. Прошлогодняя взошла у них кругами. К сожалению, это никак не связано с НЛО, что, без сомнения, могло бы стать достопримечательностью нашей деревни, – просто ростки поедают личинки жучка.

Шимон появился раньше всех и заявил, что уже поужинал.

Потом приехал Адам, который сразу залез под душ и оттуда выкрикивал, что он только что съел превосходную курицу с рисом у Кшисика, и чтобы я взяла рецепт у Ули, и что он думал, что меня еще нет дома. Затем пришла Тося, засунула палец в творожную массу и скривилась:

– Ой-ой-ой, с сушеным базиликом…

Честно говоря, мне пришлось весь вечер мучиться, изображая из себя несчастную, которую на все выходные бросают дома одну. В глубине души я трепетала от счастья. О Господи, как ты великодушен, одна-одинешенька дома! Наконец-то! Сделаю себе маску из клубники и полежу в ванне столько, сколько захочу! С персиковым маслом. Наверняка зайдет Уля, и мы поиграем в скрабл без мужиков, которые вечно умничают! Я смогу спокойно побрить ноги станком Адама, потому что его станок лучше. А с собой он всегда берет электрическую бритву. Почитаю глупые книжки, которые стесняюсь читать при нем, потому что он говорит, что они пустые. Ох, какой чудесный выходной! И никаких обязанностей! И варить обед не надо, и пылесосить квартиру. Положу на шезлонг подушки и буду предаваться лени и безделью, пока не надоест!

Утром Тося засунула под кран свою светлую головку и съела творожную массу с сушеным базиликом, Адам с Шимоном вымыли машину перед поездкой, чему я искренне удивилась, ведь она все равно запылится по дороге, потом все трое сели и укатили в голубую даль, а я вздохнула полной грудью. Помахала им у открытых ворот и вернулась в постель с вкуснющей булкой с творожной массой, недоеденной Адамом, за мной в кровать вскочил Борис, притащив с собой на простыню тонну песка, а я, с наслаждением кроша булкой, погрузилась в женское чтиво, незатейливое и красочное, которое мне не надо было теперь прятать от Адама. Начала с гороскопа, который обычно вызывает у него кривую усмешку. И вот что я прочитала:

«Займись собой, приятная прогулка после того, как завершены домашние дела, несомненно, пойдет тебе на пользу. Не конфликтуй с близкими, постарайся быть снисходительной. Интересные люди, увлекательные дела – лишь от тебя одной зависит, как ты проведешь выходные».