Лакшми - Сердце женщины

Неожиданно в кабинет ввалился Нахалингам.

— Привет! — бросил он еще с порога.

— Здравствуй! — ответил Джаханнадан. — А я как раз о наших с тобой делах думаю. Положение, прямо сказать, аховое!

Нахалингам плюхнулся на диван, рядом с приятелем, и с улыбкой заявил:

— Ну и что! Стоит ли из-за этого расстраиваться? Беспокоиться не в моих привычках.

— Жалованье кончилось десятого, — уныло произнес Джаханнадан. — А отец на что-то сердит, ни пайсы не дает на карманные расходы. «Я тебе, говорит, плачу восемьсот рупий в месяц, да в твоем распоряжении автомобиль. А ты требуешь еще денег. Грабеж среди бела дня!» У матери занял я двести рупий в прошлом месяце, до сих пор не вернул. Снова просить бесполезно! Если виноторговец пришлет счет на полтысячи, просто не знаю, что делать.

Нахалингам захохотал, да так оглушительно, что задрожали стены.

— А ты в кассе возьми! — сквозь смех посоветовал он.

— Что ты! — отодвинулся Джаханнадан. — На такое дело я никогда не пойду.

— И чего ты сдрейфил! — передернул плечами его приятель. — Получишь деньги — вернешь.

— Нет, нет, не смей и говорить об этом!.. Идея! Скоро понгаль[3]. А к празднику, как известно, полагаются наградные. Вот тебе и выход! — радостно сказал Джаханнадан.

— Ну что ж, неплохо придумано! — поддержал его счетовод. — Я напишу Сарабоджи, а ты попроси отца.

Повеселевший Джаханнадан бросил сигарету.

— Стало быть, договорились!

— Ну, я пошел: срочная работа, — сказал Нахалингам. — А какая у нас программа на вечер? Все та же? Анди Кундру?

— Разумеется. И скажи, чтобы в машину заправили больше бензина, — ответил Джаханнадан, закуривая снова.

Часы в столовой школы Гомати показывали час. Занятия возобновлялись в два. Весь обеденный перерыв учительницы наперебой болтали.

— Интересно, кто теперь будет преподавать математику в шестом классе вместо Ньянамани? Вы ничего не слышали? — бросила для затравки Камакши, усиленно налегая на рисовую кашу с творогом.

— Наша Крыса правит как диктаторша, ни с кем не советуясь. Кто знает, какова будет воля всемогущей богини? — недовольно прогудела Вайолет Механадан.

— В наши времена правление диктаторов недолговечно, — вмешалась в разговор Исвари. — И что за человек такой! Хоть разбейся — не угодишь! Стоило столько лет учиться, чтобы попасть в эту богадельню!

— Как будто никто из нас не знает математики, — продолжала ворчать Вайолет. — Да если б я захотела, могла бы готовить к экзаменам даже на бакалавра. А она и не думает поручать мне этот предмет. Велела поместить объявление в газете: требуется-де преподаватель математики со степенью бакалавра. Наверно, надо пристроить дочь какой-нибудь родственницы.

— Все проверили контрольные работы за полугодие? — спросила Камакши. — У меня, как на грех, одни дуры подобрались. Орешь, орешь, — и все без толку. Всего десять учениц получили переходный балл. Узнает Крыса, мне же еще влетит. Преподавать, скажет, не умеешь. А что я могу поделать! Одна дочь Нахараджаййара — Шакунтала — чего стоит! Тупица невозможная! По математике — ноль, по-английски — восемь[4]. А почерк такой, что сам господь бог не разберет. Крыса в большой дружбе с домашними Нахараджаййара, Увидит эти отметки — со свету сживет!

— Говорят, его младший сын совсем с пути свихнулся! Завелся у него дружок, вместе и безобразничают, — негодующе заметила Исвари. — И как только люди терпят!.. На днях отправляемся мы всей семьей в кино. Вдруг видим: на самых дорогих местах сидит — кто бы вы думали? — Джаханнадан с какой-то разряженной девицей. Впервые ее вижу, наверно, не здешняя.

— Отчего он до сих пор не женится? — полюбопытствовала Камакши.

— А кто отдаст свою дочь за такого беспутника? — спросила, в свою очередь, Исвари. — Даром что богат!

— Ну, это неправда, — опровергла ее Сарада. — Многие отцы ни на что бы не посмотрели, лишь бы дочерей с рук сбыть. Но он почему-то не женится.

— А вы не забыли, у нас работала Пангаджам, дальняя родственница Нахараджаййара? — напомнила Вайолет. — Два года назад она вышла замуж и уволилась. Говорят, Нахараджаййар хотел женить на ней сына, но она ни в какую! Так и не пошла за него.

— Опять неправда! — вздохнула Сарада. — Это он не захотел жениться на ней. В нашем городке все переиначивают.

В комнату вошла секретарша.

— Заведующая приглашает вас всех к себе в два часа!

Прервав разговор, учительницы переглянулись: никто не знал, зачем их вызывают.

Пробило два.

— А мы и не заметили, как время пролетело… Пошли к Крысе…

Заведующая появилась в сопровождении какой-то девушки.

— Позвольте вам представить нашу новую учительницу мисс Чандру, — сказала Саундараммаль, с улыбкой оглядывая подчиненных.

Все взоры устремились на Чандру, которая в своем смущении казалась особенно хорошенькой.

— Мисс Чандра будет вести математику в шестом классе… Это Кальяни, учительница арифметики второго класса… Это Сарада. — Саундараммаль познакомила присутствующих с новой преподавательницей. — А теперь идите на занятия!

Учительницы стали выходить по одной, глядя на Чандру с глупо-растерянной улыбкой. На веранде они собрались вместе; все кипели негодованием.

— А она недурна собой: недаром ее так назвали[5]!.. И где только ее откопала наша Крыса! — сказала Сарада.

— Похоже, эта девица не здешняя, — проговорила Камакши. — Тут для своих мест не хватает, а Крыса еще чужих берет!

— Просто возмутительно! — заключила Вайолет. — Могла бы дать нам подработать, так нет, выписала откуда-то эту Чандру-Индру!

Чандра сидела в большой комнате отцовского дома сумрачная, как непогожий день. В дверях кухни, прислонясь к косяку, стояла багровая от гнева Парвати.

— Ну скажи, что ты надумала! — допытывалась она у падчерицы.

— Я уже сказала: за этого человека я не пойду! — упрямо повторяла Чандра. — Зачем вы пригласили его сюда? Вам же самой будет неловко.

— Ты должна слушаться старших, — выговаривала ей мачеха. — Жених со своими родителями приезжает завтра. Отец хочет, чтобы ты встретила их как положено.

— Говорю вам, я им и на глаза не покажусь! Меня чуть не стошнило, когда я услышала, за кого вы меня прочите.

— Как ты смеешь так разговаривать со мной!.. Не забывай, у тебя есть сестра. Из-за тебя и она не может выйти замуж.

— Это почему не может? — скривила губы Чандра. — Разве есть такой закон, чтобы младшая сестра выходила замуж после старшей?

— Закона нет, а вот обычай есть. Неужто думаешь, что к тебе важный чиновник посватается?

— Зачем он мне нужен, важный чиновник? Но выходить за всякую мразь я тоже не намерена.

— Пусть с тобой отец разговаривает, я больше не могу, — потеряла всякое терпение Парвати. — Сил никаких нет.

— Все равно никого не послушаю. Кажется, ясно сказано: этот жених из Дели мне не нравится. Он слишком стар для меня: ему уже сорок пять лет. У него двое детей. Первую свою жену в гроб вогнал; теперь, видите ли, припала охота жениться на молоденькой. Хоть убейте, не пойду за него!

— Вот и скажи об этом своему папаше. В конце концов, мое дело — сторона. — И Парвати удалилась в кухню, где Камали тщетно пыталась растопить плиту.

— До сих пор не разожгла огня? — накинулась она на дочь. — Ну и копуша же ты! Целую бутылку керосина вылила — и все попусту! Уже взрослая стала, а делать ничего не умеешь… Что за наказание такое! Падчерица — грубиянка, родная дочь — растяпа, пасынок — молокосос, муж — трус: слово боится сказать… Иди на задний двор и принеси пальмовых листьев, — велела она Камали.

— Купила сырые дрова, а я еще виновата. Всегда так, — ворчала Камали, нехотя повинуясь матери.

Между тем Чандра терзалась мучительными раздумьями.

Через два дня — свадьба Амбуджам. Весь Малли Тоттам взбудоражен этим событием. Не пойти — значит нанести Амбуджам горькую обиду. Добро бы еще жили в разных местах, а то совсем рядом. Но пойти — мачеха не позволит. Вот и ломай себе голову, как быть.

Чандра вспомнила свое прошлое. С тех пор как ей минуло четырнадцать лет, каждый год повторяется все та же история.

Приезжает очередной жених. Мачеха впопыхах готовит угощение. Чандра стоит наряженная, как кукла, с волнением ожидая, пока ее пригласят. И вот наступает страшная минута. Чандра выходит к гостям. «Кланяйся!» — приказывает отец. Не глядя перед собой, девушка склоняется к ногам жениха и его родителей, а затем выходит в маленькую, чадную кухоньку и сквозь щелочку долго слушает, о чем говорят приезжие с отцом. При виде жениха ее юное сердце испуганно трепещет. «Боже! Расстрой эту свадьбу», — горячо молится Чандра. И до сих пор ее молитва исполнялась: то гороскопы неподходящие, то о приданом никак не договорятся.

Шли годы. По мере того как Чандра подрастала, росла и ее смелость. Теперь девушка уже не молилась богам, — она решительно заявляла: «За этого не пойду!» Пока искали женихов, Чандра успела окончить школу и поступила в колледж. Жила на одну стипендию, у отца не брала ни пайсы. А сейчас тем более обходилась своим жалованьем.

В комнату, запыхавшись, вбежал Вену.

— Чандра! — радостно закричал он. — Поздравь меня: наконец работу нашел. С этого дня я младший клерк на химическом заводе. Жалованье — тридцать пять рупий… Знала бы ты, какой хороший человек Нахараджаййар! Так любезно разговаривает… Завтра приступаю.

Чандра поздравила братишку.

— Пойди скажи мачехе.

— Очень надо! Она меня тут совсем заела. «Ты, говорит, бездельник, сидишь у отца на шее». А я очень ослаб после тифа, не мог работать… Ты себе не представляешь, сколько горя я вытерпел за те шесть месяцев, что тебя не видел!

Из кухни вышла мачеха, и Вену все-таки не выдержал:

— А я нашел себе работу, ситти[6].

— Вот как? Стало быть, оба устроились на работу. Ну, теперь мы заживем припеваючи, — уронила мачеха и, подняв на бедро кувшин, отправилась на задний двор.

Вернулся с работы Кальянарамаййар. Он снял накидку, повесил ее на крючок и, кашлянув, произнес:

— А где мать?

— На заднем дворе, — ответила Чандра.

Мачеха не заставила себя ждать. Она шумно опустила кувшин на пол и сказала с издевкой в голосе:

— Вы меня тут спрашивали? Небось соскучились?

Кальянарамаййар снова покашлял и уселся на стул.

— Что сказала Чандра? — робко обратился он к мачехе. — Завтра смотрины, а я так ничего и не знаю…

— Ваша дочь сказала, что не пойдет за этого жениха, — буркнула Парвати и удалилась с видом оскорбленного достоинства.

— Как же так? — растерянно пробормотал Кальянарамаййар. — Ну, пусть они хоть посмотрят тебя, доченька. Ты же ничего не потеряешь.

Чандра искренне любила и уважала отца. Где-то в глубине души даже его побаивалась. Но сейчас, собравшись с духом, она гордо отрезала:

— Зачем напрасно утруждать их? Все равно не пойду за старика. И не принуждайте!

Прикрикнуть на нее Кальянарамаййар не решился и молча снес эту дерзость.

Садовник Перийасами старательно начищал медную дощечку с надписью «Нахараджаййар», украшавшую ворота бунгало «Приют весны». И вот она, точно золотая, засверкала на солнце.

Неожиданно его окликнула жена Намакави:

— Младшая хозяйка целых полчаса зовет тебя, а ты словно оглох, не отзываешься. Да оставь в покое эту табличку — мозоли натрешь!

— Младшая хозяйка, говорит? Ну и пускай! А кто за меня работать будет? — огрызнулся садовник. Он в сердцах отшвырнул тряпку, поправил размотавшийся тюрбан и подкрутил кончики усов. — Лучше милостыню клянчить, чем служить в этом проклятом доме.

Некоторые члены семьи Нахараджаййара обращались со слугами, как с вьючными животными: взваливали на них тяжелую поклажу и нещадно погоняли.

Перийасами задумался о хозяевах. Казалось, он видит их перед собой воочию.

Вот сам Нахараджаййар в расшитом тюрбане, длинном, до колен, черном пиджаке и накидке с золотой каемкой. Зол он, как Дурваса[7]. Слуги от него бегают, точно дичь от собаки. Человек придирчивый, потрафить ему нелегко.

Вот его младший сын Джаханнадан. Слуги его страсть как не любят, и недаром: он обращается с ними по-барски.

А вот и другой сын — Балакришнан. Характер у него неплохой, только уж очень он скуп: три дня будет думать, прежде чем подарить кому-нибудь дырявое вешти[8]. Зато жена его Аламелю — сущая ведьма, от нее ни в жизнь не услышишь доброго слова.

Хозяйская дочь Шакунтала — озорница. Ей бы только пошалить. То оборвет цветы в саду, то разбросает клочки писем по веранде.