Лакшми - Сердце женщины

Одну хозяйку Камакши Аммаль и уважает Перийасами. Лицо у нее смуглое, с золотым отливом. На лбу — пятнышко. Ни дать ни взять — сама Лакшми[9]. С прислугой разговаривает тихо, вежливо. Если бы она отругала Перийасами, он бы и впрямь расстроился.

Занятый своими мыслями, садовник неторопливо побрел к дому.

Но Аламелю уже забыла, что звала его. Она сидела на скамейке, подвешенной на цепях к потолку, и плела венок из цветов ганахамбара.

Вошел Балакришнан и попросил жену:

— Принеси стакан воды, Аламу, да поживей! Я опаздываю на работу.

— Неужели, кроме меня, и услужить некому? Ни минуты не дадут посидеть спокойно! — прошипела Аламелю, не двигаясь с места.

— Ну, принеси воды! Я же спешу на работу… Ах, совсем забыл, ты ведь так устала, бедняжка: с самого утра не присела — то завтра готовила, то в доме убиралась, — поддел жену Балакришнан.

— Отстаньте вы со своими глупыми шутками!.. Я, слава богу, не какая-нибудь голодранка, — на побегушках служить не буду! — гордо заявила Аламелю.

— Ну, конечно! — улыбнулся Балакришнан. — Ты же единственная дочь самого начальника станции Колапура. Твоими лотосоподобными перстами да притрагиваться к кухонной посуде…

— Что вы привязались ко мне? — перебила его Аламелю. — У вас на уме только работа, ни о чем другом думать не можете. Как утро, так бежите на свой завод. Целый месяц прошу сводить меня в кино, и никакого внимания!

— Хочешь, пойдем сегодня? — предложил Балакришнан. — Только принеси воды, а то я на работу опоздаю, сколько можно повторять!

Аламелю нехотя поднялась со скамейки, завязала узлом распущенные волосы и вышла.

Вернулась она минут через пять.

— Пейте, — протянула она стакан. — Вот вы торопитесь на работу, а ваш брат спит еще без задних ног. Подумаешь, какая важная персона! Напрасно отец так его балует!

Та же мысль, признаться, мелькнула и в голове Балакришнана, но он уныло отозвался:

— Что поделаешь? Наверное, брат родился под счастливой звездой!

— При чем тут счастливая звезда? — сверкнула глазами Аламелю. — Почему вы должны жить как нищий?.. Ваш брат щеголяет в шелковом пиджаке и шляпе, а вы таскаете драное вешти. Срам, да и только!

— Брат еще молод. Ему нужен шик. А я человек пожилой.

— Что вы говорите! — вскричала Аламелю. — Мы с вами поженились совсем недавно: всего десять лет назад. Мне и двадцати пяти нет, а вы хотите записать меня в старухи.

— Не убавляй себе лет, Аламу! Тебе ведь уже двадцать восьмой пошел, а мне тридцать шесть. Мы с тобой не маленькие дети, чтобы нежиться в постельке.

— По-вашему, я должна отречься от мира и стать отшельницей, — хлюпнула носом Аламелю. — Для чего же вы тогда на мне женились?

Балакришнан не в первый раз убеждался, что глаза у его жены на мокром месте.

— Неужели ты не понимаешь шуток, Аламу? — стал он ее утешать. — Я же сказал, что пойду с тобой в кино, глупенькая! Жди меня в четыре, сразу после работы. Да не плачь ты, ради бога.

Спускаясь по лестнице, Балакришнан думал, что его жена, пожалуй, права: ему в самом деле не везет в жизни!

Из радиоприемника лились звуки мелодичной песни. Но Камакши Аммаль было не до музыки: она утешала трехлетнего внука Раджу. Папа и мама пошли в кино, а его не взяли! Как тут не плакать?.. Бабушка настойчиво предлагала ему печенье, но он и взглянуть не хотел на лакомство и все порывался к дверям.

— Какой же ты смешной, Раджа! — говорила Камакши Аммаль. — Ну, погляди в окно: вон твоя тетя возвращается из школы. Хочешь, пойдем гулять все вместе?

Шакунтала услышала последние слова матери.

— Только мне и дела, что гулять с Раджей, — проворчала она, швырнула учебники в угол и, упав на диван, громко заплакала.

— Что с тобой, Шаку? — обеспокоилась мать.

— Я же вам говорила: возьмите учительницу, а вы не послушали. Вот полюбуйся на мой табель: математика — восемь, английский — пятнадцать, тамильский — восемнадцать.

Помахивая теннисной ракеткой и насвистывая модную песенку из кинофильма, в комнату зашел Джаханнадан.

— Ты чего хнычешь?

Шакунтала не ответила, только заревела еще пуще.

— Шаку получила плохие отметки на экзаменах, — объяснила за нее мать.

— Только и всего? — рассмеялся Джаханнадан. — Невелика беда. Ведь это же экзамены за полугодие… Да и зачем тебе учиться, Шаку? Все равно замуж выйдешь.

— Всегда вы надо мной смеетесь, брат, — надула губки Шакунтала.

— Уж и пошутить нельзя… Вытри слезы! Можно подумать, в школе тебя только и учат, что плакать.

По лицу девочки скользнула слабая улыбка.

— Меня в школе многому учат, — смущенно возразила она. — И пению, и еще кое-чему.

— А заодно и язычком болтать, — подкусил ее Джаханнадан. — Говорят, школа Гомати — настоящий клуб сплетниц. Правда это?

Шакунтала молчала.

— Кто так говорит о нашей школе? — спросила она наконец с некоторой обидой.

— Мне передавали, что ваши учительницы частенько поминают мое имя, — сказал Джаханнадан, уклоняясь от прямого ответа. — Очень им досадно, что я никак не женюсь, все в холостяках хожу… Ты мне только скажи, какая тебе нравится, и я к ней тотчас посватаюсь. Тогда у тебя все отметки будут хорошие, — подмигнул он.

— Ах, пожалуйста, перестань, Джаханнадан, — остановила Камакши Аммаль не в меру расходившегося сына.

Но тот никак не мог угомониться:

— Честное слово, посватаюсь… Только у вас там одни уродины.

— А вот и неправда! У нас есть новая учительница, Чандра, — задетая его словами, выпалила Шакунтала. — Видели бы вы ее! Высокая! Стройная! Волосы вьются! Настоящая красавица! Все ее очень любят. И умная она: уроки у нее интересные.

Джаханнадан на мгновенье задумался, затем продолжал прежним игривым тоном:

— Наймем-ка тебе эту Чандру в учительницы. Вот я и погляжу: правда ли такая она красивая?

— Мама, я как раз хотела просить тебя об этом, — просияла Шакунтала. — Скажи Саундараммаль: пусть пришлет Чандру заниматься со мной. А не то я завалюсь на экзаменах. Так и знайте: не наймете учительницу — в школу больше не пойду, — пригрозила девочка.

— Хорошо, я переговорю с твоим отцом… Пойди умойся. Сейчас попьем кофе и отправимся в храм. И Раджу с собой прихватим: мама ушла в кино, и он все плачет, бедненький.

— А знаете, почему брат повел жену в кино? Чтобы она не плакала. У всех женщин одно оружие — слезы! С их помощью они добиваются всего, чего пожелают, — захохотал Джаханнадан.

Камакши Аммаль невольно улыбнулась. А Шакунтала полушутя, полувсерьез заметила:

— Вот я помолюсь богу, чтобы он послал вам строгую жену. Попляшете тогда под ее дудку!

— Напрасны твои молитвы, сестренка! Жениться-то я не собираюсь. — Сам того не подозревая, Джаханнадан сильно огорчил мать.

Чандра вернулась с работы усталая. Хорошо бы отдохнуть, но надо идти на урок к Шакунтале.

Чандра не смогла отказать Саундараммаль. Жалко было Шакунталу: девочка хоть и неспособная, но славная. Да и приработать неплохо: мачеха меньше ворчать будет!

К ее удивлению, Парвати первая запротестовала против того, чтобы она давала уроки в доме Нахараджаййара.

— Порядочные женщины туда не ходят!

— Почему, ситти? — недоуменно спросила Чандра.

— Не притворяйся, будто ничего не знаешь? — вскинулась на нее мачеха. — Другого такого шалопая, как Джаханнадан, во всем городке не сыщешь. В их дом даже заходить неприлично… Я свое слово сказала, а ты поступай как хочешь, — закончила она.

Чандра долго колебалась, прежде чем принять решение. Конечно, дурная слава Джаханнадана может бросить тень на кого угодно. Но ведь она не к нему будет ходить. Нахараджаййар — человек во всех отношениях достойный. Камакши Аммаль, если верить молве, — золотая женщина. Их старший сын и его жена — тоже, верно, неплохие люди. «Что дурного, если я буду давать уроки в их доме?» — рассуждала Чандра.

Отец также пытался отговорить ее:

— Не ходи туда, доченька! От них лучше держаться подальше!

Но Чандра упорно стояла на своем:

— Какое мне дело до поведения их сына! Надо только уметь себя поставить!

— Ладно, делай по-своему, — сдался Кальянарамаййар. — Я требую одного — не запятнай нашего доброго имени!

Вот уже две недели, как Чандра давала уроки Шакунтале. Занималась она с удовольствием, и казалось, все идет как нельзя лучше.

Через полчаса после возвращения Чандры из школы за ней присылали рессорную коляску, запряженную двумя быками. Занятия длились с пяти до половины седьмого, затем молодую учительницу отвозили домой — она возвращалась, когда уже зажигали светильники.

Шакунтале было тринадцать лет. Училась она в пятом классе. Девочка была простодушна до глупости, и Чандра вскоре убедилась, что взвалила на себя нелегкую работу.

К Камакши Аммаль Чандра прониклась глубокой симпатией: это была благородная, великодушная женщина, из тех, что и мухи не обидит! Зато Аламелю Чандра сразу невзлюбила. В первый же день занятий Аламелю вплыла в комнату, важная, точно пава, и стала разглядывать Чандру, как товар, выставленный в витрине магазина.

— Это ты новая учительница? — высокомерно спросила она.

— Да, я.

Аламелю беззастенчиво продолжала свой осмотр, и Чандра почувствовала, как в ней закипает гнев.

— Замуж еще не вышла? — последовал новый вопрос.

— Нет! — Чандра покраснела.

— А собираешься? — допрашивала Аламелю.

— По-вашему, выйти замуж — большая заслуга? — иронически улыбнулась Чандра.

Аламелю возмутил ее непочтительный тон. Ведь она как-никак младшая хозяйка, может говорить все, что угодно, и никто ей не смеет перечить.

Задрав голову, Аламелю выплыла из комнаты. Чандра поняла, что оскорбила ее, но не придала этому значения.

Однажды, когда Чандра ехала на урок, изо всех домов высыпали женщины и, пока коляска не скрылась за углом, провожали ее глазами.

«В жизни не видела такого противного городишка!» — с отвращением поморщилась девушка.

От ее дома до «Приюта весны» почти полмили. Миновав две улицы, коляска сворачивала в красивую аллею, обсаженную густыми рядами деревьев. Невдалеке виднелась банановая плантация, а за ней высился Анди Кундру.

По дороге кучер обычно что-нибудь рассказывал, даже если она его о том не просила.

— Видите Анди Кундру? — заводил он разговор. — Каждый год там бывает процессия в честь родового бога нашего хозяина. Вон его банановая плантация! А за ней — манговая роща: еще при моем отце посадили. Скоро плоды поспеют, непременно вас угощу. Сладкие, что твой мед.

Чандра слушала его с улыбкой, кивая головой…

Занятия проходили на верхней веранде дома. Шакунтала ждала свою учительницу за столом, заваленным учебниками.

На этот раз она встретила Чандру словами:

— Вы любите чай? Мама велела, чтобы вам каждый день подавали чай.

— Ничего мне не надо, — отказалась Чандра. — Я хочу только одного — чтобы ты хорошо училась… А теперь реши такую задачу: человек А. ежедневно проходит по три мили…

Прошло битых полчаса, а Шакунтала все корпела над задачей. Все это время Чандра перелистывала учебник. Наконец терпение ее истощилось.

— Ты еще не кончила, Шаку? Ну сколько можно возиться с такой легкой задачкой?

— Каждый раз новый ответ получается, — пожаловалась ученица.

— Покажи-ка решение. — Чандра стала просматривать тетрадь, как вдруг послышались шаги, и самоуверенный мужской голос произнес:

— Ты так увлеклась занятиями, Шаку, что даже родного брата не замечаешь!

— Задача никак не решается.

Чандра подняла голову — перед ней стоял Джаханнадан.

Молодой человек был одет в щегольской, хорошо выутюженный костюм и пальто; волосы у него были курчавые, коротко остриженные; лицо отливало медью. Во всей его осанке чувствовалось что-то горделивое, даже высокомерное; глаза смотрели надменно, а тонкие губы были упрямо поджаты.

Чандра столько наслышалась о Джаханнадане, что при виде его совсем растерялась; потупив взгляд, она торопливо поднялась со стула.

Ее смущение не укрылось от Джаханнадана.

— Так вы учительница Шаку? Рад познакомиться, — заговорил он медленно, будто что-то припоминая. И добавил наставительно: — Вы уж учите сестренку как следует.

Чандра проводила его вздохом облегчения. Она была так взвинчена этим нежданным посещением, что не смогла продолжать урок.

— У меня что-то голова болит, Шаку, — придумала она отговорку. — Докончим урок завтра. Ладно?