Мулк Ананд - Сердце женщины. Гаури

Заливая мир потоками серебристого света, на небо всплыла полная луна, и, словно приветствуя ее, радостно зашумели волны. Лишь этот плеск потревожил ночную тишину, воцарившуюся на улицах города.

Было одиннадцать часов. На третьем этаже красного кирпичного здания миссионерской школы «Святая душа» сидела девушка, глядя в окно на необъятный простор моря. Несмотря на свою молодость, Чандра успела уже получить степень бакалавра искусств.

Над головой у нее тускло помигивала электрическая лампочка. На столе в углу громоздились целые горы тетрадей — их было не меньше двухсот, на два дня проверки.

Получает она каких-нибудь шестьдесят рупий в месяц, а работать приходится много! Каждый день, до хрипоты в горле, надо рассказывать уроки, а потом до одурения читать нескладные сочинения на английском языке.

«А еще ратуют за то, чтобы женщины получали образование и служили наравне с мужчинами! — мысленно возмутилась Чандра. — Где уж тут равенство!»

Жизнь рисовалась ей в самом мрачном свете. Огорчали не мелкие неприятности, перенесенные в последнее время, — горе, казалось, преследовало ее с самого рождения.

О чем думала Чандра? Трудно сказать. Может быть, о матери, которую потеряла восьми лет от роду — с тех пор они с братом Вену остались сиротами. Или о жестокой мачехе, вошедшей в их дом через два года? А может быть, о трудностях, какие пришлось преодолеть ей, дочери бедного учителя, прежде чем она смогла получить высшее образование? Многие находят утешение в слезах, но Чандра вспоминала свое безрадостное детство с сухими глазами — сердце ее было твердо, как камень.

Она снова перечитала испортившее ей настроение письмо.

Писала мачеха:

«Дорогая Чандра.

Ты, верно, очень занята и потому не отвечаешь на мои письма. Все же я тебе в сотый раз повторяю: не нравится мне, что ты — учительница. Женщина не должна служить за кусок хлеба, ее удел — сидеть дома. В этом году тебе будет двадцать два, а твоей сестре Камали скоро восемнадцать. Соседи проходу не дают: «Когда же свадьба?» Тебе уже давно пора быть замужем, но ты никого не послушалась и пошла учиться; не подумала ни о нашем положении, ни о роде, ни о касте. И до сестры тебе, видно, дела нет: она ведь не может выйти замуж раньше тебя. Отцу бы приструнить такую дочь, а он еще потакает! Ты получила степень бакалавра искусств, а потом поступила работать в школу. Неужели ты всерьез думаешь, будто наша семья сможет прожить на твое жалованье? Образованная девушка, а такой простой вещи не понимаешь! Сколько женихов сваталось за тебя, всем отказала. Один хромой, другой — урод! Ты знаешь, как трудно подыскать пару для бедной девушки. Зачем же отвергла жениха из Селянгуди? Горе мне с тобой!.. Почему-то считают, что мачехи не любят падчериц. Неверно это! Но так уж устроен белый свет: пьешь молоко, а люди говорят, что ты пьянствуешь. Еще раз прошу тебя: не привередничай, выходи замуж за того, кого я тебе подыщу! Мне же спасибо скажешь!

Твоего отца переводят в Малли Тоттам, через десять дней едем. Есть у меня на примете один жених! В декабре у тебя отпуск, приезжай, заодно и смотрины устроим.

Дома все здоровы.

Парвати».

Чандра глубоко вздохнула. От мачехи она не ждала ничего хорошего, и все же известие о смотринах расстроило ее.

Чандра имела уже достаточное представление о женихах, которых навязывала ей мачеха. То были почтенные вдовцы, обремененные тремя-четырьмя детьми, с жалованьем в сорок рупий.

Девушке мучительно не хотелось ехать в деревню, но Вену только что переболел тифом — как же не навестить брата? Ведь его и пожалеть-то, кроме нее, некому.

— Не спишь? И мне что-то не спится. Поболтаем немного? — послышался голос Амбуджам, единственной ее близкой подруги.

— Не могу, Амбуджам! Погляди, сколько тетрадей не проверено. А у меня уж и карандаш в руках не держится. Ох, до чего опостылела эта работа! — сказала Чандра, приподнимаясь со стула.

— А мне, думаешь, нравится? «И что ты целыми днями пропадаешь в школе!» — сердится отец. Вот я и решила уволиться. — И Амбуджам восхищенно добавила: — Ах, какая сегодня дивная ночь! Никогда такой не видывала!

В один миг забыв о всех своих горестях, Чандра внимательно присмотрелась к Амбуджам и залилась смехом. Она ласково потрепала подругу по щеке и тихо молвила:

— А я кое-что угадываю.

— Что именно?

— Уже назначен день твоей свадьбы. Отец зовет тебя домой. Жених тот самый, о ком ты мне говорила. Потому-то у тебя такое восторженное настроение!.. Ну как, плохая я отгадчица?

Амбуджам отмалчивалась.

— Так это правда? Отвечай! — допытывалась Чандра, слегка тряхнув подругу за плечо.

— Да. Свадьба назначена на семнадцатое января. Завтра приезжают отец с матерью. Хотят купить пудавеи[1], украшения — все, что полагается… Как ты догадалась, Чандра?

— Дело нехитрое. Ты же много раз говорила, что выходишь замуж в этом году. А со вчерашнего дня, как получила письмо, лицо твое так и сияет от радости. Достаточно взглянуть на тебя — и все ясно!

— Какая ты умница, Чандра! Другой такой днем с огнем не сыщешь. У нас в деревне тебя бы на руках носили!..

— Нельзя ли без лести! Скажи лучше, где свадьбу справлять будут. Если недалеко, постараюсь приехать, а если далеко, ты уж не обессудь…

— Далеко ли, близко — все равно приезжай. Без тебя и свадьба не свадьба!

— Ну, а если все-таки не приеду? Свадьба, надеюсь, не расстроится? — слегка поддела подругу Чандра.

— Кроме шуток, ты непременно должна быть на моей свадьбе. Ведь мы с тобой знакомы не первый день, — слава богу, восемь лет дружим. По нашему родовому обычаю, свадьба будет в доме жениха, а он живет в Малли Тоттаме.

— В Малли Тоттаме?! — воскликнула Чандра, пораженная неожиданным совпадением.

— Да. А что?

— Ты же привыкла к городской жизни, — уклончиво сказала Чандра. — И вдруг похоронишь себя в глуши?

— Почему ты считаешь, что это глушь?

— Да потому, что туда переводят моего отца, а его всегда гоняют по самым глухим углам. Теперь твоей веселой жизни конец! Заранее простись с женскими клубами, кино, концертами. Впрочем, нет худа без добра — через два дня я выезжаю в Малли Тоттам, так что мы с тобой теперь соседи.

— Я уверена, тебе у нас понравится. Местность очень живописная, рядом река. Это тебе не захудалая деревушка: и химический завод есть, и мужская школа, и женская. За городком — кладбище. А на холме Анди Кундру — храм. Во всей Южной Индии нет ничего лучше. Рай земной, да и только!

— Еще и свадьбы не было, а ты так расписываешь место, где живет твоей жених! Что же после свадьбы будет? Смотри, не захвали мужа… А какое положение занимает твой свекор в этом земном раю?

— О, человек он богатый, подрядчик. Зовут его Ехамбара Мудалийар.

— Твоим мужем будет, если не ошибаюсь, его старший сын инженер Раманадан из компании южно-индийских железных дорог.

— Да… У меня к тебе большая просьба, Чандра! Выбери мне сама свадебный пудавей. Завтра все вместе пойдем в магазин.

Проверив часть тетрадей, Чандра ушла в свою комнату и легла. Но сон упорно не сходил к ней…

Чандра и Амбуджам дружили еще со школьной скамьи и любили друг друга, как сестры. Чандру пленяли душевная чистота и искренность Амбуджам, та отвечала ей горячей любовью.

По наружности подруги сильно отличались друг от друга. Чандра — красавица: особенно хороши ее большие синие глаза, выделяющиеся на светлом лице, обрамленном черными кудрями. Амбуджам портит чересчур смуглый цвет кожи; стройный стан да веселый открытый взгляд — вот все, чем она может гордиться. Но взамен красоты бог щедро наделил ее земными благами. Амбуджам — единственная дочь владельца лесопильного завода. Училась она не ради хлеба насущного, а для собственного удовольствия.

До сих пор подруги почти не разлучались. Но теперь им предстояло расставание. Амбуджам с нетерпением ждала свадьбы. Чандре же ненавистна была сама мысль о замужестве.

В конторе химического завода Сарабоджи тарахтели пишущие машинки. Развалившись на стульях, служащие перебрасывались веселыми шутками. Неожиданно улыбки соскользнули с лиц, все углубились в работу: на улице загудел автомобиль Нахараджаййара, одного из совладельцев завода.

Когда хозяин вошел, все поднялись, почтительно его приветствуя.

— Служащие «Дадар и К°» жалуются на нас: давно должны были получить заказ, а мы до сих пор его не выполнили, — строго заговорил Нахараджаййар. — Такой задержки у нас никогда не было. В чем дело?

Старший клерк Субраманьян повернулся к своему помощнику:

— Еттираджу! Когда выслан заказ?

Помощник быстро перелистал толстую конторскую книгу, лежавшую у него на столе, и спокойно ответил:

— Две тысячи пробирок с глюконатом натрия отправлены четвертого числа сего месяца, утром.

Нахараджаййар задумчиво погладил чисто выбритый подбородок.

— Странно, что они не получили заказа. Сегодня же отправьте им письмо такого содержания: «Товар отгружен четвертого. О причинах задержки нам ничего не известно. Сожалеем», — распорядился он и важно прошествовал в свой кабинет.

К старшему клерку подошел конторщик Тангавелю.

— Что-то мы стали получать много рекламаций в последнее время, — сказал он. — На прошлой неделе доктор Дживандас жаловался на качество печеночного экстракта. У детей от него даже температура повысилась… Если так пойдет дальше, боюсь, не пришлось бы закрывать завод.

— За качество медицинских препаратов отвечает Джаханнадан, мы тут ни при чем.

— Так-то так, но жаль репутацию нашей фирмы! Не мешало бы Джаханнадану работать на совесть, все от этого только выиграют.

— А кто посмеет сказать, что он работает плохо? Ведь он сын хозяина, его любимчик.

Тут в разговор вмешался Аппаджирав, до той поры мирно дремавший на своем стуле:

— Если компания понесет большие убытки, второй наш хозяин, Сарабоджи, за это с него строго спросит.

— Сарабоджи живет в Мадрасе. Сюда приезжает раз в год по обещанию. Слишком много у него компаний, чтобы заниматься каждой в отдельности, — объяснил ему Тангавелю. — Всеми делами заправляет Нахараджаййар. А уж он своего сыночка в обиду не даст.

— И все-таки дурно это! — возмущался Аппаджирав. — В своих личных делах Джаханнадан может поступать, как ему вздумается, а вот работу запускать не должен… Он совсем не заходит в биохимическую лабораторию…

— Напрасно он связался с этим Нахалингамом, — процедил Субраманьян. — Тот его и сбивает с пути.

— Зачем валить вину на других? — пожал плечами Тангавелю. — Джаханнадан всегда был такой.

— Нет, ты не прав, — возразил Аппаджирав. — Этот Нахалингам в самом деле его портит. Откуда он такой, на нашу голову? Компании от него только вред. Удивляюсь, почему хозяин так благоволит к нему?

— Ну, это нетрудно понять. Нахалингам — сын приятеля второго владельца. Сарабоджи сказал нашему хозяину: «Ты своему сыну подобрал теплое местечко, устрой и сына моего друга!» А у нас в то время главный бухгалтер помер. Вот хозяин и взял Нахалингама.

— Странное дело, cap[2], — заметил Тангавелю. — Два плода на одной ветке выросли, а вкус у них разный. Джаханнадан — непутевый малый, зато какой милый человек его старший брат Балакришнан! И скромен к тому же!

— Потому и не везет ему, что он скромен, — ввернул Аппаджирав. — Где это видано, чтобы старший брат служил под началом у младшего? Несправедливо поступает Нахараджаййар. Младшего сына послал учиться в Америку, а потом назначил заведующим биохимической лабораторией, — подумаешь, какой специалист выискался! Через два месяца Джаханнадан получил повышение, и теперь старший брат у него в помощниках. Да, в наше время не дают ходу хорошим людям…

— А ты не суди по внешности! — остановил его старший клерк. — Балакришнан всегда улыбается, вот ты и думаешь: хороший человек. А у него, может, камень за пазухой.

— Весь город потешался над Джаханнаданом. От «Раттан и К°» ему возят вино целыми ящиками! Они с приятелем пьют теперь прямо на службе — вот до чего дело дошло!

— Это что-о! — протянул Тангавелю. — На Анди Кундру проездом остановилась какая-то певичка. Говорят, Джаханнадан каждый божий день ездит туда на служебной машине. Нахараджаййару должно быть стыдно, что его сын так себя ведет!

В кабинете хозяина, призывая старшего клерка, зазвонил колокольчик. Субраманьян поспешно вскочил со стула.