Розалин Уэст - Сердце женщины

Уже сгущались сумерки, а Люк все не появлялся. Элиза в панике металась по холлу. Она вытащила из кармана пистолет и теперь держала его в руке. Что делать, если Люк не придет? Здесь, в этом доме, она была отрезана от всего мира. Рядом жили только Турнадье. До сих пор она не осознавала, насколько зависела от Люка. Ведь у нее совершенно ничего не осталось, ни одной ценной вещи. Она посмотрела на палец, на котором когда-то было кольцо, подаренное отцом. Нет ничего, даже своей собственной одежды. И нет прошлого, есть только убогое настоящее и весьма неопределенное будущее. Что же могло случиться с Люком? Час проходил за часом, и Элиза, наконец, поняла: с Люком что-то случилось.

Может быть, попытаться отыскать его? Может, пойти к Турнадье?

Что, если он нуждается в ее помощи?

Захваченная этой мыслью, Элиза переоделась – надела рубашку и кожаные штаны. И вдруг услышала какой-то глухой стук за входной дверью.

Элиза похолодела. Кто-то поднимался по ступенькам.

Если это не Люк, то кто же?

С пистолетом в руке Элиза на цыпочках подкралась к двери.

Если это Люк, то почему он не входит?

Собравшись с духом, она чуть приоткрыла дверь. На крыльце было темнее, чем она предполагала. Элиза слышала биение своего сердца – стук отдавался в ушах.

– У меня пистолет, – проговорила она в темноту. – И я не побоюсь воспользоваться им. Кто здесь?

С нижних ступенек донеслось невнятное бормотание.

Переступив порог, Элиза начала осторожно спускаться. Наконец увидела: внизу кто-то лежал. Какой-то человек.

Но кто же это?

Тут голова лежавшего у ступенек человека медленно приподнялась.

– Люк!..

Элиза сбежала по ступенькам и опустилась перед Люком на колени. Сначала она подумала, что он ранен, но, прикоснувшись к его лбу, сразу поняла: он весь пылал, охваченный лихорадкой.

Люк бормотал что-то непонятное и пресекал ее попытки помочь ему.

– Люк, это я, Элиза. – Она взяла его за руку. – Люк, ты болен, и я должна увести тебя в дом. Ты сможешь встать?

Он снова что-то пробормотал. Потом с трудом поднялся на ноги.

– Пойдем, Люк. Осторожнее…

Элиза поддерживала его, и они, преодолевая ступеньку за ступенькой, поднялись к двери. Элиза понимала, что на второй этаж им не забраться, поэтому привела Люка в комнату первого этажа. Он тотчас же рухнул в шезлонг, и Элиза накрыла его одеялом.

Люк почувствовал первые признаки недомогания по дороге к Турнадье, но не придал им особого значения, решил, что учащенное сердцебиение и жар – следствие бурной ночи. Когда же он сел пить кофе в доме соседа, ему стало еще хуже, и Люк понял: начинается приступ лихорадки. Но он знал, что должен во что бы то ни стало добраться до дома – ведь там его ждала Элиза.

Сначала Клер Мари не стала выслушивать его объяснения и требовала, чтобы Дидье пристрелил его на месте. Слава Богу, ее муж оказался более рассудительным. Когда же Люк подробно рассказал, как он преследовал похитителей Элизы и как освободил ее, Клер Мари расплакалась и стала целовать его руки. Почувствовав себя неловко, Люк повернулся к хозяину. И тут Турнадье сообщил ему кое-что. Это сообщение очень встревожило Люка, и он сразу же отправился к Элизе, несмотря на слабость и озноб. Последние несколько метров до крыльца он преодолел ползком, но подняться по ступенькам у него уже не хватило сил, он не смог даже крикнуть.

Очнувшись, Люк увидел сидевшую рядом Элизу.

– Надо идти к Турнадье, – пробормотал он, пытаясь схватить ее за руку.

– Тихо, Люк. – Она приложила ладонь к его влажному лбу. – Тебе нельзя говорить.

Но Люк не желал молчать.

– Здесь не-е-безопасно, – проговорил он, стуча зубами.

– Все в порядке, Люк. Я не оставлю тебя. Теперь ты должен отдохнуть, пока не пройдет приступ.

Он помотал головой:

– Нет… Элиза. Послушай… меня.

– Не надо говорить, Люк. – Она прижала кончики пальцев к его губам, но он отстранил ее руку.

– Элиза, небезопасно…

Она снова приложила пальцы к его губам.

– Шеймус говорил мне о твоей малярии, Жан Люк. Я знаю, что делать. Пожалуйста, доверься мне. Помолчи.

Он снова помотал головой:

– Нет… надо идти к Турнадье.

– Тихо, капитан. Ты болен, и тебе надо лежать.

Сделав над собой усилие, Люк вновь заговорил:

– Оставь меня, Элиза. Ты должна… Пожалуйста…

Она никак не могла понять, что он хочет сказать ей. А между тем она подвергалась ужасной опасности, находясь здесь. Днем Турнадье видел на реке незнакомых мужчин – они рыскали повсюду и явно охотились за кем-то.

Разумеется, они искали ее, Элизу.

Но как же ей объяснить?..

Приступ продолжался в течение всей ночи, и все это время Элиза ухаживала за Люком. Когда озноб прошел, она помогла ему подняться наверх, где он мог с большим удобством отдыхать на кровати. Ужасно было наблюдать за его страданиями, но этот приступ был слабее, чем тот, на корабле.

Даже в бреду Люк твердил одно и то же: она должна уйти к Турнадье. Кроме того, он просил у нее прощения за какое-то преступление и не успокаивался, хотя она говорила, что прощает его. Когда же Элиза пыталась укрыть его одеялами, он сбрасывал их, крича, что его, связанного и беззащитного, пожирают крысы. Элиза надеялась, что это бред, а не страшные воспоминания. Она не хотела думать, что такое могло происходить на самом деле, когда он находился в тюрьме.

Лихорадка стихла ближе к рассвету, и Люк уснул. А когда Элиза вернулась в спальню с тазиком холодной воды и свежими полотенцами, она увидела, что Люк сидит на краю кровати и пытается натянуть сапоги.

– Люк, ты слишком рано поднялся. Полежи еще. Он пристально посмотрел на нее и сказал:

– Элиза, ты должна уйти отсюда. Немедленно.

Она улыбнулась ему:

– Ты же знаешь, что я не могу покинуть тебя, Люк. – Она провела сухим полотенцем по его лбу и вздрогнула, когда он крепко сжал ее запястье. Глаза его сверкали.

– Ты должна! Оставь меня. Считай, что я уже мертв.

Элиза нахмурилась, услышав эти горькие слова. Затем, решив, что они сказаны в бреду, ласковым голосом проговорила:

– Я знаю, что ты должен чувствовать, но ты поправишься…

Люк еще крепче сжал ее руку, и она вскрикнула от боли.

– Послушай меня! Забудь обо мне. Мой пистолет все еще у тебя?

– Он… он внизу.

Люк тяжело дышал, стараясь собраться с силами.

– Пойди и возьми его. Запри все двери. Погаси все лампы и держись подальше от, окон. – Он покачнулся и на мгновение прикрыл глаза. Она хотела погладить его по волосам, но он закричал: – Прекрати! Делай, что я тебе говорю! Скорее!

– Хорошо, Люк. Если ты ляжешь в постель и будешь отдыхать до моего возвращения.

Он в отчаянии застонал, но все же пошел на эту сделку и улёгся на кровать в сапогах.

Но что же он хотел ей сказать? Ах да… Чуть приподнявшись, Люк пробормотал:

– Они здесь.

Но Элиза уже спускалась по лестнице и не слышала его слов.

Разумеется, Элиза не приняла всерьез все то, что говорил ей Люк, но все же решила выполнить его просьбу. Она надежно заперла парадную дверь и положила в карман пистолет, который оставила около шезлонга.

Теперь, когда Люку стало лучше, она сможет прилечь рядом с ним и поспать часок-другой. А потом, когда он окрепнет, они все обсудят и поговорят о будущем.

Элиза заперла на засов также и заднюю дверь и повернулась к лестнице, ведущей в спальню. Потом машинально взглянула в одно из окон – и похолодела.

Она увидела силуэт мужчины, двигавшегося вдоль галереи. Но это был не Турнадье.

Это был Кейджан.

Охваченная ужасом, Элиза бросилась к лестнице.

Куда бежать? Где укрыться? Она не могла допустить, чтобы эти люди снова ее похитили.

И еще она очень тревожилась за Люка. Она не могла оставить его одного.

Так вот о чем он хотел предупредить ее. Теперь она поняла это. Увы, слишком поздно…

Взбежав по лестнице, Элиза ворвалась в спальню. Люк по-прежнему лежал на кровати. Глаза его были закрыты, и он тяжело дышал. К тому же лицо осунулось и побледнело. Элиза на мгновение замерла, потрясенная его видом. Затем опустилась на колени рядом с кроватью, приложила руку к его губам и прошептала:

– Они здесь.

Люк открыл глаза и кивнул:

– Я знаю. Сколько их?

– Я видела только одного.

Люк чуть приподнялся. Он тяжело дышал и обливался потом. Заметив пистолет, он протянул руку, и Элиза отдала ему оружие. Сжимая рукоятку трясущейся рукой, Люк сквозь зубы проговорил:

– Уходи быстрее. Я задержу их, сколько смогу. Элиза поняла, что он будет сдерживать их, пока жив.

– Люк, нет! – Она всхлипнула. – Ты пойдешь со мной, – или я останусь здесь!

Он покачал головой и пристально посмотрел ей в глаза.

– Люк, мы должны уйти вместе.

– Ты должна идти одна.

– Они убьют тебя. – Элиза снова всхлипнула; она прекрасно понимала, что Люк прав: он был слишком слаб, чтобы бежать вместе с ней. – Люк, пожалуйста…

– Уходи! Ты поняла меня?

Она понимала, что вполне могла бы убежать и спрятаться где-нибудь. Тогда эти негодяи не схватили бы ее. Но как же Люк? Ведь его непременно убьют.

Глядя ему прямо в глаза, она проговорила:

– Нет, Люк, я не оставлю тебя. Я не могу этого сделать.

Он еще больше помрачнел. Его черные глаза смотрели на нее все так же пристально.

– Элиза, я не могу защитить тебя. И не могу оставить этот мир с камнем на душе. Мне и без того тяжело. Пойми, я не хочу, чтобы ты жертвовала собой ради меня.

Тут он приставил дуло пистолета к своему горлу. Глаза же его по-прежнему смотрели на Элизу.

– Нет! – воскликнула она в ужасе.

Ухватившись за дуло пистолета обеими руками, Элиза отвела его в сторону – так, чтобы выстрел никому не причинил вреда. Но Люк не выстрелил. И у него не было сил бороться с Элизой. Поэтому она вырвала пистолет из его руки, а потом обняла Люка и разрыдалась, прижавшись мокрой от слез щекой к его щеке.

Тут раздался звон стекла на нижнем этаже, и Элиза тотчас же выпрямилась. Сделав глубокий вдох, она пристально посмотрела на Люка:

– Мы уйдем только вместе.

Он обхватил ее одной рукой за шею и прошептал с благоговением в голосе:

– Элиза, ты изумляешь меня.

Она поддерживала его, и он попытался встать. Болезнь лишила его сил, и он едва ли мог удержаться на ногах, но ради Элизы должен был попытаться.

В конце концов, ему удалось подняться. Элиза заткнула пистолет за пояс своих кожаных штанов и прихватила со столика мачете. Затем обняла Люка свободной рукой и подвела его к стеклянной двери, выходившей на широкую галерею. Когда они выбрались наружу, Элиза тщательно закрыла за собой дверь.

Элиза надеялась, что они с Люком успеют незаметно спуститься вниз и укрыться в зарослях кустарника. Но следовало поторопиться – близился рассвет. Она осмотрела галерею и нашла толстую лозу дикого винограда – лоза казалась довольно крепкой. Элиза подвела Люка к ней.

– Ты сможешь спуститься вниз?

Он кивнул. Не важно, мог он или нет, – у них не было выбора.

Элиза посмотрела вниз, однако ничего подозрительного не заметила. Повернувшись к Люку, она прошептала:

– Будь осторожен. Крепче держись.

Он казался таким слабым, что у нее на глаза навернулись слезы, но она сдержала их. Люк ухватился за широкие перила и тяжело навалился на них, не в силах перекинуть ногу.

– Помоги мне, Элиза.

Она помогла ему, и он улегся на перила. Потом вдруг поцеловал ее в губы, возможно – в последний раз.

Тут из дома донеслись крики. Затем раздался звон и какой-то грохот – похоже, ломали и крушили все подряд. Люк выругался сквозь зубы. Затем ухватился за лозу и начал спускаться.

Перегнувшись через перила, Элиза наблюдала за его спуском затаив дыхание.

Люк уже преодолел полпути, но тут силы покинули его, и он сорвался, – Элиза услышала его тихий стон. Она тотчас же перелезла через перила и, ухватившись за лозу, начала спускаться. Вскоре ноги ее коснулись земли.

Люк лежал там же, где упал. Элиза прикоснулась к его плечу, но он никак не отреагировал. Тогда она вцепилась в его рубашку и поволокла к зарослям кустарника. К счастью, их никто не заметил, и они благополучно добрались до кустов. Ветки царапали ее лицо и цеплялись за волосы, но Элиза упорно продвигалась вперед и тащила за собой Люка. Забравшись в самую гущу кустарника, Элиза решила, что теперь они надежно укрылись. Обняв Люка, она крепко прижала его к груди, – к счастью, он был жив; она слышала биение его сердца.

И теперь они были в безопасности… Пока.

Наконец Люк медленно приподнялся, высвобождаясь из ее объятий. Затем с трудом сел и прислонился к ней. Взглянув на него, Элиза спросила: