— Рейчел, — говорит он низким голосом с одобрительным тоном, обхватывая мое лицо ладонями, улыбаясь мне с выражением явного возбуждения. Он гладит большими пальцами мои ключицы, приподнимает мое лицо, наклоняется и целует меня.

— Тебе это нравится? — спрашивает он.

Я киваю. Гладя его бедра, его пресс, я шепчу "Я хочу попробовать тебя на вкус..." И я более, чем рада, когда он опускает руки по бокам, позволяя мне вернуться к тому, что я делала.

Я провожу пальцами по всей длине его члена и целую капельку на кончике. Все мое тело становится одним пульсирующим нервом, когда я слышу, как меняется его дыхание, когда он протягивает руку, держа меня за волосы, когда слышу слова, что он шепчет мне, начав толкаться навстречу, теряя контроль. "Вот так, Рейчел... Боже, вот так... Тебе это нравится..?"

Я даже не замечаю, каким безумством заняты мои собственные руки, потирающие его грудь, впивающиеся в него ногтями, вверх по его шее, по его затылку, пока я стараюсь подобраться ближе, углубляя минет, чтобы подарить ему такое наслаждение, как он дарит мне.

Когда я начинаю сосать с еще большим рвением, он произносит низким хриплым голосом "я кончу вместе с тобой, Рейчел" и, положив ладони мне на лицо, подтягивает меня вверх, после чего укладывает на кресло автомобиля, пока я на рекордной скорости стаскиваю джинсы. Он снимает их с моих ног, его голодные губы прокладывают дорожку от моего живота вверх, к моей груди, пока он поднимает мой топ и опускает вниз лифчик, обнажая соски. Не в силах сдержаться, из меня вырывается тихий стон, когда я прогибаюсь, предлагая ему все и даже больше.

— О, да, — стону я, впиваясь ногтями в его спину, желая ощутить прикосновение его кожи.

Он набрасывается, заявляя свои права на мои губы. Я не уверена, что мы справимся с этим, с этими чувствами. Нет. Может только я испытываю это, но он определенно тоже что-то ко мне чувствует, я вижу это в его прикосновениях, в его взглядах. И вот так мы с этим справляемся. Он покусывает мои губы, разводит ладонями мои ноги. Я перестаю дышать, когда он опускает голову вниз. Пробует меня. Уверено проводит напряженным языком.

Он доводит меня до состояния бурлящей субстанции, дразня меня, толкая к краю оргазма, и тогда... заставляет меня ждать, пока он разрывает пакетик с презервативом и раскатывает его по своему величественному члену.

Он ложится на меня сверху и в следующую секунду мы уже соединены, рычим и стонем от высвобождения. Но его изысканные пытки на этом не заканчиваются. Он движется глубоко и медленно, заставляя меня распробовать каждый толчок, каждый восхитительный сантиметр проникновения, идеального погружения. Я не могу перестать толкаться ему навстречу. Не могу выдержать неистовое ощущение чего-то нарастающего внутри меня, угрожающего вот-вот взорваться. Я сосу его прекрасные полные губы, его ухо, его шею, его колючий подбородок.

Я так боюсь признать происходящее между нами. Я боюсь, что он причинит мне боль. Я боюсь, что причиню боль ему. Я сдерживаю молчаливый всхлип, когда начинаю кончать, вздрагивая и дрожа, как от мучительного удовольствия, так и от тихой внутренней боли.

Глаза наполняются слезами. Я слышу, как он рычит, кончая, чувствую мощную глубокую пульсацию его тела, кончающего в меня, и, улучая момент, вытираю слезы, после чего целую его везде, где могу дотянуться.

***

Сент приглашает меня на ужин в какое-то пафосное место (высший класс, попасть просто невозможно), но я говорю ему, что не хочу быть в окружении толпы народа. Так что он делает то, чего я уж никак не ожидала — ведет меня на пирс Нэви Пиер после закрытия. Мы гуляем вдоль длинной тихой улицы, которая обычно заполнена торопящимися толпами, но сегодня здесь никого, кроме нас. С одной стороны — магазины, игровые автоматы, небольшие лавки, а с другой — пирс.

— Как тебе удалось это провернуть?

— Отис знает одного из ночных охранников, — смеется Малкольм.

— Пошли покатаемся на одном из них, — я показываю на колесо обозрения, и мы садимся в пустую кабинку, укрывшись от ветра, когда Сент спрашивает, приходила ли я сюда в детстве.

— Иногда, с мамой, — отвечаю я. — А ты?

— Моя мама ни за что бы не пошла в подобное место.

— Но вот ты здесь. И выглядишь в этих джинсах так же привлекательно, как и в своем костюме, — я прикасаюсь к воротнику его белоснежной рубашки. — Мне нравятся твои рубашки. Порой мне хочется увидеть свою помаду на одной из них.

Он смеется, громко и искренне. Я игриво наклоняюсь и прижимаю губы к воротничку. Его улыбка исчезает.

— А ты бунтарка, Рейчел, — от обожания в его глазах меня бросает в жар.

— Это ты пробуждаешь такое во мне... — обвиняю я его, смеясь отхожу назад и, клянусь, с отпечатком моей помады на рубашке он выглядит еще более могущественным, недостижимым и привлекательным. И совсем немного моим.

***

Сент приглашает меня к себе в офис, дразня меня по телефону тем, что у него есть свободное время в расписании. «Не желаешь поговорить об Interface?» спрашивает он.

«Почему бы и нет», — отвечаю я.

Я подхожу к назначенному времени, и вот он стоит, обращаясь ко мне, рубашка закатана до локтей, будто он по колено в работе, волосы взъерошены. Голосом, который мне показался уставшим, он говорит Кэти, чтобы она оставила нас, а затем спрашивает меня «Как ты, Рейчел?»

— Теперь хорошо, — шепчу я и мы начинаем целоваться. Одной рукой он сдвигает все бумаги в сторону, а другой поднимает меня на стол, словно я — самое важное дело, с которым он непременно должен разобраться.

***

Я пишу ему в обед, спрашивая, чем он намерен заняться вечером. И в этот момент, к всеобщему шоку, он появляется на пороге «Эджа». Мои глаза расширяются, а желудок, я абсолютно уверена, только что вылетел через горло, и я оборачиваюсь, чтобы понять, заметила ли его Хелен. Она одновременно бледная и румяная. Я спешу к ней, чтобы спросить «Хелен, можно я...?»

— Вперед!

Я хватаю сумку и выхожу их своей кабинки.

— Привет! — говорю я.

Сент улыбается, особенно, увидев мою сумку.

— Надеюсь, это означает, что ты идешь со мной, — говорит он. В его глазах огонек, от которого вместе со мной тает весь офис. Включая Валентайна.

— Пока, Рейчел! — кричит он взволновано.

— Пока, Валентайн, — говорю я, подхватив Малкольма под руку.

— Друг? — спрашивает Малкольм о Валентайне, внимательно изучая его. Девчонка внутри меня дрожит от волнения, когда я думаю, не ревнует ли он.

Я киваю.

— Один из твоих фанатов, — шепчу я.

Он поднимает бровь.

— Не гетеросексуал?

— Не полностью. Скорее, би.

Он заливается смехом, от одного звука которого у меня подкашиваются коленки, я притягиваю его лицо и быстро целую, пока мы едем в лифте, ощущая, как этот смех отдается внутри меня.

— Мне нравится слышать, как ты смеешься, — шепчу я.

Сент ничего не говорит, но я точно чувствую его расположение, когда он смотрит на меня сверху вниз, он улыбается, но в глазах возбуждение и восхищение.

***

Я сижу, уставившись на экран компьютера.

По каждой ссылке о нем, на которую я кликнула, говорят о его возможных отношениях со МНОЙ.

Предположения просто безумные.

Почему-то новость о том, состоит ли Сент в отношениях или нет, волнует людей больше, чем любые похождения из его холостяцкой жизни.

Его лента в Twitter полна вопросами о его девушке.

Я жутко переживаю из-за этого, думая, во что же я ввязалась, пока не замечаю, что новый твитт от Тахо всплыл в моей ленте.

Парень, и правда, отметил меня.

«Зависаю сегодня с моими ребятками, если только подружка @MalcolmSaint @RachelLiv не запретит ему»

Блииииин.

Дюжина ответов последовала всего-то спустя несколько секунд:

«Даю им неделю»

«Сент не смог бы придерживаться моногамии, даже если бы захотел, ему нужно разнообразие»

«Она недостаточно красива»

«Так все взаправду? Я думала, это какая-то газетная утка. У Сента, правда, есть девушка?»

Спустя несколько часов Тахо удалил твит, голову даю на отсечение, что Малкольм заставил его это сделать.

***

Позже, на следующей неделе, Сент приглашает меня сходить куда-нибудь.

— Не могу, твои соцсети и так уже раскалены от слухов о нас.

В результате, он отвозит меня на «Игрушку», и весь полдень мы проводим на озере.

Хотя сначала он целый час занимается делами.

— Сколько можно висеть на телефоне, с кем ты вообще говоришь? — я пытаюсь дотянуться с лежака, чтобы выхватить у него телефон, но он держит его высоко над головой, вне моей досягаемости. — Видел блондинку на той яхте? — указываю я в сторону, отвлекая его.

На нем солнечные очки, так что мне не видно, куда он смотрит, но он продолжает держать телефон высоко над головой и расслабленно откидывается назад на согнутую руку. Солнце, и правда, любит этого мужчину. Его кожа золотистая, волосы блестят, а я в голубом бикини отражаюсь в зеркальных стеклах его очков. Сент не обращает внимание и даже не поворачивается, чтобы оценить девчонок на другой яхте.

— Я вижу ту, что передо мной, — хрипло бормочет он.

— Блондинки — это твой типаж, не так ли? — я снова указываю на нее, она на верхней палубе другой яхты, в полосатом сине-белом бикини, и определенно смотрит в нашу сторону. — Взгляни на нее. Симпатичная. Точно, твой типаж.

Он прячет телефон под лежак.

— На самом деле, у меня нет типажа, как такового.

— А я в твоем вкусе?

— Ты единственная мне по вкусу.

Я смеюсь.

— Это ты такой единственный у меня. К сожалению, не думаю, что есть кто-то, похожий на тебя, — я снова смотрю на девчонок. — А вторая тоже ничего так. Малкольм! Посмотри на них!

Теперь он садится, упираясь локтями в колени, наклоняясь ближе ко мне, и начинает улыбаться.

— То, что раньше мне нравилось в женщинах, теперь утратило свою привлекательность.

— Почему?

Я снимаю с него очки. Его глаза блестят под солнцем, искрясь от тайн, и внутри у меня всё сжимается, а дыхание перехватывает, когда наши взгляды встречаются.

— Когда смотрю на них, вижу один огромный изъян, во всех них, — говорит он серьезным голосом, цокая и качая головой, а его золотистая кожа блестит на солнце. — Правда, такая жалость.

— Что? Какой изъян?

— Они все — не та единственная блондинка, которую я хочу.

Я смотрю, не мигая.

Внутри меня все сплелось в тугой узел.

— Они не ты, Рейчел, — уточняет он.

Сент наклоняется вперед, приподнимая меня за подбородок, и заставляя взглянуть ему в глаза.

— Поэтому, зачем ты хочешь, чтобы я посмотрел на них? Тебе нравятся девчонки?

Засмеявшись, я отталкиваю его руку.

— Малкольм, — ворчу я.

— Нравятся? — смеется он, опять беря меня за подбородок, дразня.

— Нет, я бы ни за что не стала делить своего мужчину с кем-то!

Тихонько посмеиваясь, он опускается на свой лежак, забирая свои очки из моей руки, примеряя их на меня. Я хихикаю, принимая различные позы, как в журналах, отчего он смеется, вызывая мурашки у меня по всему телу. Сент снимает с меня очки и складывает их в своей большой ладони.

— Должно быть, это звучит ужасно скучно для мужчины вроде тебя, — говорю я. — Что я не стала бы делить своего мужчину.

— Я это не отрицаю.

— То, что это скучно?

— Нет, другую часть тезиса.

— Ты бы стал моногамным ради девушки?

— Стал бы, ради своей девушки, — он снова наклоняется ближе. — Видишь ли, у меня никогда не было девушки, которую я бы считал своей. Они все были общественной собственностью, — ухмыляясь, он кладет очки под лежак, рядом с телефоном, после чего смотрит на меня этими прекрасными глубоко посаженными глазами с густыми ресницами, которые безостановочно являются мне во снах. — Но есть одна девушка. Она моя частная собственность.

— Я уж не знаю, о ком ты говоришь, но если у нее мой склад ума, то она сбежит от тебя так быстро, насколько возможно. Считаться чьей-то собственностью вовсе не сексуально, Малкольм.

— Иди сюда. Ты знаешь, что я говорю о тебе, — он протягивает руку, обхватывая меня за талию.

— Нет уж, ведь мы решили, что между нами только секс, только...

Я вскрикиваю, когда он перетаскивает меня к себе на колени.

— Почему ты споришь со мной? — Сент одновременно улыбается и хмурится, усаживает меня и смотрит прямо в глаза, чертовски серьезный. — Я хорош в отношениях на одну ночь, — говорит он.