Кэти Эванс - Сердцеед (ЛП)

Я не могу видеть сквозь слезы.

— Вот СУКА! — кричит Джина.

Словно кто-то другой говорит от моего имени, а я лишь безмолвно шевелю губами, я слышу свой голос: «Она сделала, что должна была. Она, так же, как и я, жаждала успеха». И, пока я говорю, слезы продолжают литься из глаз.

— Да пошла она на хрен! — кричит Джина

Я начинаю читать.

«ОБМАН: Новая девушка Малкольма Сента на самом деле журналист под прикрытием!»

«Если вы ждали прояснения слухов о самых неожиданных «любовных отношениях», затронувших одного из известнейших холостяков, то будьте готовы к еще большему шоку, потому что я выпущу кота из мешка. Вернее, киску, претворившуюся девушкой Малкольма Сента...»

Я не могу продолжать читать. Каждое слово теперь доступно Малкольму. Каждое язвительное слово, будто киношная Сплетница ожила и теперь рушит весь мой мир.

Потоку моих слез не видно конца.

— К этому моменту он наверняка уже все прочел, божемой.

— Рейчел, успокойся...

— Ты не понимаешь! Искренность и верность для него особенно важны! Ему это так важно... я не могу. — Я закрываю лицо руками, начиная задыхаться. — Меня сейчас вырвет.

— Рейчел, — они пытаются меня успокоить, вдвоем обнимают меня за плечи, но я далека от спокойствия.

Мой телефон разрывается. Я судорожно вдыхаю, но стоит замолчать мобильному, как начинает разрываться городской. Джина поднимает трубку на кухне и кричит мне «Рейчел, это Хелен».

Не получив ответа, она машет трубкой в воздухе.

— Хелен звонит.

— Не говори с ней, — шепчет Уинн.

Джина прикрывает микрофон рукой.

— Аллё, Уинн! Она же ее НАЧАЛЬНИЦА.

Я знаю, чего она хочет, что она скажет. Я выхватываю трубку дрожащими руками, пока остальное тело деревенеет. Я разочаровала всех своих близких и знакомых.

— Ты уже видела? — спрашивает она.

Я не могу ответить.

Хелен горестно вздыхает.

— Пора возглавить этот похоронный марш в нашу честь. Садись за работу.

Едва я успеваю повесить трубку, как Джина подносит мой мобильный, глаза широко распахнуты, выражение лица сочувственное.

— Это твоя мама.

Со стоном отчаяния, я смотрю на Джину взглядом, говорящим «помоги мне!» Что я ей скажу? Что ж, давай прикинем. Что я потеряла голову (и сердце). Что я потеряла мужчину, которого полюбила прежде, чем набраться смелости и признать наши отношения. Что я почти собственноручно отдала свою статью коллеге. Что я скорее всего, если только не возьму себя в руки, потеряю еще и работу.

Что я утратила свой путь. Понимание того, что хорошо, а что плохо. Утратила себя и не знаю, чего хочу...

— Привееетик, моя приемная мамочка! — Джина наконец отвечает за меня. — Да! ДЖИНА! О... Рейчел? Она слишком занята написанием статьи, которая разотрет ту, другую журналистку в пыль. О, да ладно! Всего-то статья в блоге! Статью Рейчел напечатают НА БУМАГЕ, а это более весомый формат... — она ударяется в лирику, вешая лапшу моей маме, пока я возвращаюсь к компьютеру и захожу на страницы Сента.

Я просматриваю некоторые фотографии.

Вот и он.

На фото он выходит из «роллса», направляясь в «М4». Еще одно фото, где он показывает палец фотографу.

Его взгляд прикрыт темными очками-авиаторами.

Он выглядит стильно и властно, когда вот так выходит из машины и дает отпор репортеру. Подпись под фото гласит: «Вот, что ответил Малклольм Сент репортеру на вопрос, что он думает о своей девушке».

Сент вернулся в Чикаго. Вернулся из поездки. Чтобы узнать обо всем вот так.

Его отметили на фото. Его буквально ЗАВАЛИЛИ отметками и упоминаниями.

@malcolmsaint Ты заслуживаешь большего, чем эта конченная идиотка!

— Я собираюсь поговорить с ним.

Я забегаю в свою спальню и как можно быстрее переодеваюсь в пару черных брюк и деловую белую блузку на пуговицах. Собрав волосы в хвост и, не смотря на уговоры Джин и Уинн остаться, беру такси и еду в «М4».

Я прохожу по идеальному лобби. Если мне в первый раз казалось сложным поговорит с секретарем за столом, то сейчас это кажется реально болезненным процессом.

Я знаю, что они в курсе произошедшего, видно по их взглядам.

Мой пульс в опасно высокой зоне. Не представляю, что будет, когда я его увижу.

— Пожалуйста, Рейчел Ливингстон пришла к мистеру Сенту.

Спустя несколько ударов сердца, до меня доходит, что ни одна из секретарей не желает мне отвечать.

—Нам очень жаль, — наконец отвечает та, что сидит посредине, с маленьким аккуратным пучком волос. — Но мистер Сент только что приехал, у него полно дел.

— Да, я знаю, — не верится, какой спокойный у меня голос, учитывая, в какой клубок сплелось все у меня внутри. — Я подожду.

— Мисс! — зовет она, когда я направляюсь к лифтам. — Сегодня никого не пускают наверх без предварительного допуска.

В замешательстве я останавливаюсь посреди лобби.

— О, — я в замешательстве, замечаю, что холл перед лифтами и правда сегодня пустой. — Тогда я подожду здесь, — я стараюсь сохранять спокойствие, пока возвращаюсь обратно к секретарям. Сент отменил все встречи, не смотря на «загруженность»? Я чувствую растущее беспокойство из-за этого. — Только прошу вас, передайте, что Рейчел Ливингстон очень хочет с ним увидится. Это безумно важно.

— Как я и сказала, у него безумно много дел.

— Я подожду, — отвечаю я спокойно, но уверено.

Я направляюсь к одному из диванов у окна. Усевшись, жду, ощущая холод, вспоминая о разверзнувшемся шторме слухов онлайн. Я нервно ерзаю, наблюдая за лифтами и машинами на улице.

На улице пара-тройка человек пытается незаметно делать снимки здания. Им тоже нужен кусочек Сента? Во мне растет раздражение. Раздражение, беспомощность и отвращение к самой себе за то, что стала причиной всего этого. Спустя мгновение ко мне подходит секретарь, позади нее держится угрожающего вида охранник.

Я медленно поднимаюсь на ноги.

— Мне жаль, но мы не можем позволить вам остаться здесь, — говорит секретарь. — Он занят, только вернулся в город. — Я вижу гнев в ее взгляде. Мое внимание переключается на крупного мужчину и... я поверить не могу, что они послали охранника. Не могу поверить, что он приказал им выставить меня отсюда.

— Скажите ему, что я заходила, — бормочу я. После чего, к их обоюдной радости, сама выхожу из здания, волосами прикрывая лицо, чтобы остаться не узнанной. Хорошо, что мои волосы так же способны прикрыть выражение полного отчаяния на моем лице. Я иду прямо домой, где Джина и Уинн ждут меня прямо у двери.

— Как все прошло? — Джина подхватывает меня под руку и усаживает на диван.

Я все еще не могу говорить, не веря в произошедшее. Мне требуется минута, чтобы ответить.

— Он закрылся. Я не смогла увидеть его. Они... меня выпроводили наружу.

— Что? — вскрикивает Уинн в гневе.

— Ты же сама говорила, что его сотрудники полностью верны своему боссу. Конечно они станут горой за своего Сента, — добавляет Джина.

— Но он разве не знал, что Рейчел пришла? — спрашивает Уинн.

Они начинают спорить, был ли Сент в курсе того, что я пришла и он ли заставил сотрудников меня выгнать, но не вступаю в дискуссию. Я чувствую все больше отчаяние, поглядывая на телефон. Мой замолчавший телефон.

Закрывшись в спальне, я звоню ему на мобильный, расхаживая по комнате, когда оставляю сообщение.

— Эээээй. Привет... ты бы не мог, пожалуйста, перезвонить мне? Мне нужно поговорить с тобой. - Я сбиваюсь, не знаю, что еще сказать, мысли путаются.

— Малкольм... — я замираю, но голос срывается, я кладу трубку. Я вытираю слезы и перезваниваю. — Мне жаль, — шепчу я. Никогда еще я так сильно не хотела услышать его голос. — Я хотела сказать, что... не знаю... просто хотела услышать твой голос, — я раздумываю, что еще сказать, когда время голосового сообщения заканчивается.

Я снова набираю его номер.

— Ты ценишь правду и верность, и я... я должна поговорить с тобой, Малкольм, ты должен позволить мне объяснить. Хотя бы это, позволь мне объяснить.

***

Меня это убивает. Я не могу спать. Не могу есть. В груди все сжимается, я буквально не могу дышать. В этот раз не от восторга. Я надеялась, что он свяжется со мной, продолжала ждать, что он ответит.

Я врываюсь в спальню Джины.

— Думаешь, все кончено?

Она садится в кровати.

— Ты меня до чертиков испугала. Я решила, что к нам проникли!

— Думаешь, все кончено? Мы не разговариваем и это дерьмо творится, значит все кончено. Так? Кого я обманываю. Я даже не была его настоящей девушкой. Ни дня. Нечему кончаться, — я грустно смеюсь, сопротивляясь слезам, борясь с муками совести и отчаянным желанием увидеть его.

— Мне очень жаль, что такое случилось с тобой, но Сент сильный мужчина. Когда Пол предал меня, я не могла смотреть на него, даже на его вещи. Он уничтожил меня. А это... это ведь все приобрело публичную огласку, Рейчел. Как бы ты себя чувствовала на его месте? Если бы он учудил что-то такое, подставил тебя? Дай ему время осознать все сказанное. Возможно, он просто ищет всему логическое объяснение.

Может ему просто нужно посчитать до четырех, думаю я про себя.

— Мне нужно подождать...

В одно мгновение я стараюсь мыслить позитивно, убеждая саму себя, что мне еще представится шанс объясниться, в другое я уже в горестном отчаянии. Еще мгновение - я становлюсь огромным клубком сожалений. Воспоминания о тех редких моментах, когда он полностью открывался передо мной, заставляют меня с еще большей одержимостью желать быть с ним прямо сейчас, объяснить ему все. Загладить все. Прикоснуться к нему. УМОЛЯТЬ его прикоснуться КО МНЕ.

— Рейчел, что будешь делать со своей статьей? — спрашивает Джина, волнуясь за меня.

В руке, на экране телефона, вот уже в тысячный раз я рассматриваю фотографию, на которой он только приехал в «М4» из своей деловой поездки. Он выглядит как настоящий первоклассный миллиардер... но он показывает средний палец тому, кто снял это фото. Все это стекло и технологии позади него, а он, в этом убийственном костюме, темноволосая голова наклонена, взгляд спрятан за очками. «Без комментариев», написано под фото. Но жест говорит о многом.

Спустя некоторое время я захожу в свою спальню и стою, в носках и его рубашке, уставившись на свой ноутбук.

Вздохнув, я отношу его и коробку из-под обуви, наполненную своими записками, на маленький коврик перед кроватью. Я сажусь по-турецки и принимаюсь изучать свои заметки, одну за другой. Заметки о нем.

«Искренность и верность», написала я.

Черты, которые он так ценит в своих друзьях. Черты, которые он, возможно, никогда не найдет в женщинах, которые сходят по нему с ума. Искренность и верность...

Только об этом я и могу писать. Все остальное слишком личное, чтобы этим делиться.

Только искренность и верность.

Вещи, которые Сент ценит выше любви.

«То, что он не найдет во мне.» Фраза, написанная позади этой карточки, мой почерк, я говорила о себе.

Я ТАААААААК КРУПНО ОБЛАЖАЛАСЬ.

Он тогда стоял, говоря о правде и верности, пока я сидела, тронутая всем, о чем мы говорили, зная, что влюбляюсь в него, не в состоянии это остановить.

И все равно, я делала заметки. Изучала его, как лабораторную крысу. Словно он не человек. Словно им управляют не те же самые вещи, что и остальными — сердце, разум, тело, гормоны. Словно ему не нужны воздух и вода, а может и любовь. Словно он был роботом, которого нужно было разобрать и изучить, на потеху всему миру.

Ну правда? Какая разница, что он был с тысячей и одной женщинами? Какая разница, что по нему сходит с ума весь город, а теперь еще и я? Он человек. Он имеет право на то немногое личное пространство, что у него есть. Он чертовски закрыт, редко кого подпускает к себе, теперь я понимаю, что виной тому желание окружающих постоянно осуждать и изучать.

Слезы наполняют глаза и внезапно хватаю заметки и начинаю их рвать, одну за другой. Так я потом и лежу в этих обрывках, и плачу. Затем смотрю на весь этот беспорядок. Что я натворила? Боже.

Если я хочу спасти журнал, мне нужно что-то написать.

Я делаю вдох и выдох.

— Рейчел? — слышу, как зовет Джина.

Она заглядывает в комнату и оценивает весь этот бардак, порванную бумагу и меня. Так же разрушенную, как и эти заметки.

— Ох, Рейчел.