— Пойдем, выпьем что-нибудь. У меня в горле першит от дыма. — Вечеринка была в разгаре, и в каждой комнате уже висела дымовая завеса. Сигаретный дым не просто пропитал воздух, он стал самим воздухом.

— Я хочу посмотреть следующую игру. — Калеб кивнул в сторону бильярдного стола. — Но ты принеси мне что-нибудь, ладно? Можно пива.

Она вздохнула:

— Хорошо. — И прошла на кухню. Из динамика неслась уже другая песня, чуть получше, но все равно далеко не идеал. Интересно, подумала Рейвен, это коллекция Крэга, или кто-то привез свои диски. Если Крэга, то у парня и впрямь плохой вкус. Впрочем, Рейвен это ничуть не удивило.

В прихожей она едва увернулась от распахнувшейся входной двери — вошел Дрю. Один.

— А где Сидни? — спросила Рейвен, не видя рядом с ним своей подруги.

Дрю скривился.

— Не хочу об этом говорить.

Рейвен нахмурилась. Странно. Дрю и Сидни всегда были вместе, как две половинки одного целого. Может, написать Сидни смс? У них явно что-то стряслось.

Дрю оглядел толпу из нескольких десятков человек, слонявшихся по фойе.

— Ты Тода не видела?

Рейвен покачала головой.

— Я недавно говорила с Келли, она сказала, что он едет.

Дрю чертыхнулся и закрыл глаза. Похоже, он злился. Потом вытащил телефон, набрал номер и приложил трубку к уху.

— Тод? Где тебя черти носят? — Дрю кивком попрощался с Рейвен и снова вышел на улицу.

Рейвен направилась в кухню. Там народу было не меньше, чем в гостиной. Все наполняли красные пластиковые стаканчики пивом из большого бочонка. Рейвен тоже наполнила стаканчик. Потом открыла холодильник и взяла бутылочку простой воды. Развернувшись, с кем-то столкнулась. Пиво в стаканчике едва не выплеснулось. Она тут же поставила его на стол, пока не пролила на свою раритетную футболку.

— Эй! — возмутилась Рейвен, но тут же кивнула. — А, привет, Горас!

И сердце забилось чаще, его зеленые глаза жадно ощупывали ее фигурку. Горас вместе с Рейвен играл в школьном оркестре.

— Привет, Рей.

Чей-то локоть врезался ей в ребра.

— О-ох.

— Пойдем, — прокричал Горас. — Вон там побезопаснее. — Он схватил ее за руку и протащил сквозь толпу алчущих пива в темную кладовку.

— Спасибо.

— Да не за что. — Он улыбнулся, и у нее в животе затрепыхались бабочки. У него в глазах всегда горел такой огонек, а в хрипловатом голосе звучали такие теплые нотки, словно он знал о ней, о Рейвен, что-то, чего она сама никому не рассказывала.

Осознав, что они с Горасом одни в темной комнате, Рейвен покраснела и отвела глаза. В прошлый раз, оказавшись вот так наедине, они целовались. Это было с месяц назад, когда они с оркестром ездили на региональный конкурс. В тот день Рейвен поругалась с Калебом, а потом еще и оркестр плохо выступил на конкурсе. У Рейвен было паршивое настроение, а Горасу удалось ее развеселить. Она поцеловала его в минуту слабости, не более того. С тех пор Рейвен избегала его и в школе, и в мамином кафе, где он работал по вечерам.

Рейвен не хотелось, чтобы они оба испытывали неловкость. Вот как сейчас… когда она не могла думать ни о чем, кроме того поцелуя.

Бабочки забились еще сильнее, и Рейвен осторожно попятилась к двери. Черт возьми, у нее ведь есть парень.

— Знаешь… — начала Рейвен, пытаясь заполнить возникшую паузу. — Ты извини, что я не ответила на твое сообщение… Я просто…

— Все нормально, Рей.

— Да нет, не нормально. — Она отвела глаза. — Надо было все объяснить… Или…

— Возможно. — Он пожал плечами. — Но я и так вроде бы понял.

Конечно. Это же очевидно. Он считает ее стервой. И, скорее всего, так оно и есть — поцеловать его, а потом избегать.

— Мне надо идти.

Она повернулась, но Горас схватил ее за руку.

— Погоди.

Она остановилась. Тепло его ладони было приятно. У Рейвен даже мурашки по руке побежали.

— Горас, я…

Он поцеловал ее. Ничего страстного и неистового — просто легкое, невинное касание губ. Он словно боялся, что спугнет ее, если будет более напористым.

— Рейвен!

Она тут же отпрянула от Гораса и повернулась к кухне. Окрик перекрыл шум вечеринки.

Калеб.

Губы сжаты, лицо красное.

— Какого черта ты здесь делаешь? — заорал он.

— Извини, — прошептал Горас.

— Ты тут ни при чем.

— При чем.

Толпа расступилась, пропустив Калеба. Он вошел в кладовку и буквально навис над Горасом.

Рейвен взяла Калеба за руку.

— Давай уйдем.

Он выдернул руку.

— Не тронь мою девушку, — сказал он Горасу.

Горас был гораздо мускулистее, но ростом уступал Калебу добрых десять сантиметров. Рейвен не хотела драки. Не хватало еще, чтобы Горас пострадал из-за нее.

— Прекрати, Калеб. — Рейвен попыталась оттащить Калеба, но он оттолкнул ее. Горас подхватил Рейвен, не дав упасть, и этим тут же воспользовался Калеб — он ударил Гораса кулаком в лицо. Горас повалился на Рейвен. Разбитая нижняя губа тут же распухла, и из нее потекла кровь.

— Калеб! — вскричала Рейвен. Горас тем временем вытер кровь рукавом рубашки. — Как ты мог! Я просто поверить не могу!

Калеб наклонился к ней.

— Значит, один-один, Рейвен, потому что я тоже поверить не могу, что ты изменяла мне с недоделанным придурком из оркестра.

— Я тебе не изменяла!

— Ах, ну да! А как еще назвать этот поцелуй? Просто невинное приветствие между двумя придурками из оркестра? Так все оркестровые придурки делают, да?

— Прекрати! Не смей так говорить!

— Как? Придурки из оркестра? — Голос его все повышался и повышался.

Рейвен решила больше не обращать на него внимания и помогла Горасу подняться на ноги.

— Ты в порядке?

— Жить буду.

— Да-да, Рейвен, поняньчись с ним, — встрял Калеб.

— Ты ударил его по лицу.

— Знаешь что? — Калеб рубанул рукой воздух. — Между нами все кончено.

— Калеб! — Рейвен побежала за ним. — Остановись.

Когда она добежала до гостиной, музыку приглушили для «живого» представления: Калеб схватил Тину Стронг, блондинку со второго курса, и поцеловал ее. А после поцелуя сказал:

— Как тебе такое понравится, Рейвен? — и исчез в другой комнате, оставив двух остолбеневших девушек.

Рейвен застыла на месте. Рот открыт, руки безвольно повисли. Неужели Калеб ее бросил? Есть ли тут ее вина? В конце концов, она первая поцеловала Гораса. Может, она заслужила это.

Может быть.

Она прошла обратно к кладовке и ничуть не удивилась, не найдя там Гораса. Рейвен прислонилась к стене и закрыла глаза. Ах, если бы прокрутить весь вечер назад.

Ну почему ее любовная жизнь всегда такая сложная? Ее лучшая подруга, Алексия, наверное, сказала бы, что Рейвен слишком часто меняла парней и всегда выбирала не тех.

Но Калеб ей нравился. Да, у него тот еще характер, да, он задира, но когда они только начинали встречаться, он дарил ей цветы и каждый вечер желал спокойной ночи. Он казался ей тем самым. Она даже думала, что он станет ее первым настоящим парнем. Рейвен очень хотела найти того, в кого она сможет влюбиться. Выбор парней был огромен. Почему же она никак не могла найти самого лучшего?

Может, потому что его не существует? Либо это, либо ей просто суждено всегда оставаться одной. От этой мысли Рейвен замутило. Одной. Она терпеть не могла одиночество. Она не хотела прожить жизнь, как ее мать, которая все вечера просиживала дома с единственным хобби — составлением коллажей из фотографий.

Как нелепо!

В кармане зазвонил телефон. Сердце радостно забилось. Может, это Калеб хочет извиниться? Она посмотрела на экран. Сидни.

— Привет.

— Рей? — Голос у Сидни был хриплым.

— Ты плачешь? — спросила Рейвен.

Сидни шмыгнула носом.

— Ты не можешь заехать за мной? Я не хочу сидеть дома.

Точно, у них с Дрю что-то случилось. Рейвен это сразу почувствовала. Она на время отложила в сторону собственную драму.

— Ну, конечно. Буду у тебя через полчаса, хорошо?

— Спасибо.

— До встречи. — Рейвен захлопнула телефон и вышла.

Глава третья

Келли Вейтерс разглядывала свое отражение в темной витрине закрытого магазина. Хмм. Она отвела полы пальто в стороны, чтобы получше рассмотреть фигуру. Да, под грудью имелась одна жировая складочка, а в остальном — очень даже неплохо.

На тротуар падал свет из окон Художественной галереи Бич Фолз. Келли глянула на часы и чертыхнулась — прием уже начался. Она ускорила шаг, радуясь, что надела туфли на плоской подошве, а не на шпильках. Мало того, что Келли вышла из дома с опозданием минут на десять, так еще и припарковаться в центре оказалось невозможно. Большинство магазинов уже закрылись, но всего в квартале отсюда работал ресторан Фредерика, а по пятницам у них самый наплыв посетителей. Там в это время ошивались почти все студенты, поскольку зимой в Бич Фолз делать больше было нечего.

Войдя в галерею, Келли сняла шерстяные перчатки и убрала их в сумочку. Как ей хотелось, чтобы поскорее пришла весна. Зима — совсем не ее время года. Да и ничье, наверное. Если, конечно, вы не делаете бизнес на сноубордах.

Келли увидела нескольких школьных знакомых и кивнула им, проходя мимо. Уилла она обнаружила в дальнем углу. Он оживленно жестикулировал и что-то объяснял Бриттани, девчонке из их школы. Она была высокой и тощей, и вся ее фигура буквально кричала, что Бриттани — будущая модель «от кутюр». А вот Келли была совсем другого типа и считала себя то стройной, то вдруг — толстушкой.

Келли почувствовала укол ревности и нахмурилась, не зная, вправе ли она подойти и прервать разговор, раз они с Уиллом что-то вроде пары, или же это будет слишком грубо. Она сделала несколько осторожных шагов в сторону.

Уилл заметил ее.

— Извини, — сказал он Бриттани.

Чувство облегчения растопило все тревоги, и Келли улыбнулась. Если он предпочитает разговор с ней, а не с Бриттани, значит, она ему нравится больше. Пожалуй, стоит снова походить в спортзал. И перестать есть так много шоколада. Это было ее ахиллесовой пятой во всех начинаниях с диетой. К тому же ее брат Тод всегда уговаривал Келли на ночные вылазки за фастфудом, поскольку мама совершенно не умела готовить, а это тоже не способствовало поддержанию стройной фигуры. А вот мама Рейвен готовила потрясающие итальянские блюда и всегда настаивала на том, чтобы Келли осталась у них обедать…

— Привет, — легко выдохнул в ухо Уилл и осторожно поцеловал ее в щеку. — Опаздываешь, — сказал он уже без улыбки.

— Извини. — Келли убрала за ухо прядку волос.

— Ладно. — Он вздохнул. — Хочешь посмотреть мои картины?

— Конечно.

Он отвел ее к дальней стене, где до этого беседовал с тощей Бриттани.

— Вот они. Моя любимая — «Воздушные змеи». — Он кивком показал на абстрактную картину, написанную в ярких детских красках. Были ли там какие-то воздушные змеи — неясно.

— А вот эту, — продолжил Уилл, — я не мог дописать несколько недель. Стоило мне поднести кисть к холсту, как что-нибудь менялось. — Он глубокомысленно подпер пальцем подбородок и погрузился в созерцание собственной работы. — Но мне нравится то, что получилось в итоге.

Келли взглянула на вторую картину. На ней было изображено голубое лицо на фоне чего-то зеленого. Может, листвы деревьев? Если честно, Келли ничегошеньки не смыслила в искусстве. Особенно в искусстве Уилла. Она, конечно, могла насладиться «Моной Лизой» или ставшей в последнее время столь популярной живописью в стиле фэнтези. Но это было настоящее искусство, там было на что посмотреть. Над этими картинами не приходилось ломать голову, анализировать или интерпретировать их. Вслух она этого говорить, конечно, не стала.

— Ух ты, — с деланным благоговением воскликнула Келли. — Это великолепно, Уилл.

— Да. — Он кивнул, чуть скривив в улыбке рот. — Кстати, хорошо выглядишь сегодня, — добавил он, покосившись на Келли.

— Спасибо. — Она снова улыбнулась и прикусила губу, чтобы удержаться и не завопить от радости. Хоть какой-то прок от ее сегодняшнего опоздания. — Может, пройдемся? — предложила она. — Хотелось бы посмотреть на картины других художников.

— Конечно. — Он взял ее за руку и повел прочь от своих картин. Галерея оказалась куда больше, чем думала Келли. Раньше она тут никогда не бывала. За той стеной, где висели картины Уилла, оказалась еще одна комнатушка. Там были развешаны черно-белые фотографии.

В комнате никого не было. Отличная возможность посвятить Уилла в планы на День святого Валентина. Ведь до него осталось всего несколько недель. Келли вкладывала в этот день глубокий смысл, и если все пойдет, как задумано, то он станет не просто праздником, а днем, когда она потеряет свою девственность.