— Точно, — кивнула Келли. — Можешь сказать, что ты у меня, и мы готовимся к большой контрольной по истории.

— Можешь и меня приплести, — предложила Алексия. — Только дай знать заранее, вдруг твоя мама позвонит.

— Спасибо, конечно. Но даже если мне удастся улизнуть на репетицию, она все равно все узнает. Мы ведь будем выступать в «Скрапе». Мама там будет. И тогда меня не просто под домашний арест посадят — меня запрут в комнате наедине с учебниками и заявками в колледж.

— Но если это так важно для тебя, ты должна попробовать, — заявила Алексия. — Мама мне всегда об этом говорит. Нельзя что-то упускать в жизни, только потому что тебе не хватает смелости или потому что кто-то запрещает. Ты будешь жалеть о том, что не сделала этого, и что тогда?

Рейвен кивнула, переваривая совет Алексии. Ей очень нравилось петь в группе Гораса, но мама злилась. А что бы сделал отец? Если уж кто-то и мог понять страсть к музыке, так это он. И он — единственный человек, который может убедить маму снять с Рейвен домашний арест.

* * *

Рейвен знала, что застать отца можно в пятницу днем. Он работал шесть дней в неделю, иногда по двенадцать часов в день, но в пятницу всегда брал выходной. Папа говорил, что это его любимый день недели. В пятнице чувствовалась какая-то надежда.

И вот теперь отец сидел за столиком в кафе напротив Рейвен. Пожалуй, во всем кафе на нем единственном были костюм, шелковый галстук и строгие туфли, начищенные до такого блеска, которому могли бы позавидовать кастрюли на кухне.

Мистер Эндрюс поправил на переносице очки в тонкой оправе и внимательно посмотрел на дочь.

— Так что происходит, Рейвен? Расскажи папе.

Рейвен перестала называть его папой с седьмого класса, но он по-прежнему называл себя так, и она его никогда не поправляла. Она отхлебнула шоколадный коктейль, потом помешала густой напиток соломинкой.

— Мама посадила меня под домашний арест за то, что я начала петь в группе.

Мистер Эндрюс шумно втянул воздух и скомкал салфетку в огромном кулачище.

— Ты же знаешь, как твоя мама относится к группам.

— Знаю.

Он покачал головой.

— Рейвен, я любил музыку, когда мне было столько же, сколько тебе. И хотел заниматься ею больше всего на свете. Твоя мать дала мне такой шанс, но я его упустил. Она не хочет, чтобы и ты потерпела неудачу. И я этого не хочу.

Рейвен вдруг поняла, как ей его не хватало. В том, что они в последнее время мало общались, был виноват не только он. Она ведь тоже могла бы ему позвонить. Когда она просила его о помощи, он всегда откликался. Вот как сейчас. Он откладывал любые дела, чтобы помочь своим дочерям.

— Папа, мне очень нужно выступить. — Она отодвинула от себя молочный коктейль. — Для меня это важно. И как, скажите, я должна набираться опыта, если мне даже не разрешают попробовать. Вы с мамой не сможете вечно оберегать меня. Пожалуйста, уговори ее отпустить меня на школьный вечер.

Отец взял сэндвич и откусил большой кусок. Потом вытер руки салфеткой и тщательно прожевал, прежде чем ответить. Эта пауза была почти невыносимой.

— Послушай, я не собираюсь диктовать твоей маме, что ей делать и чего не делать. — Тут отец заговорщицки наклонился к Рейвен. — Но если бы я слушал все, что мне говорили, я бы не был тем, кем стал сегодня. — Он выпрямился и подмигнул ей. — Допивай свой коктейль.

Рейвен взяла стакан двумя руками и улыбнулась. Теперь он точно знала, как должна поступить.

Глава двадцать девятая

Правило 1: Не пиши своему бывшему по электронной почте или в аське. Удали его имя из контактов.


Последний день перед «Свободным микрофоном» Сидни провела в делах по подготовке. Это помогало ей отвлечься от мыслей о Дрю и Келли.

Пока что больше никаких сведений о том, что Дрю и Келли вместе проводят время, не поступало. Сидни уже начала считать себя параноиком. Что ж, во всяком случае, она не позволила себе действовать под влиянием злости и параноидальных подозрений. А это чего-то да стоит.

Она пошла в школьный кабинет информатики и включила компьютер. Надо сделать пригласительные билеты для завтрашнего вечера. Идея подобной рекламной акции пришла им в последний момент. Сидни раздаст пригласительные в каком-нибудь торговом центре.

Подготовка к вечеру шла неплохо. Подсобка в «Скрапе» уже потихоньку заполнялась выпечкой — печеньем, булочками, помадкой. Они с Алексией еще должны были сделать шоколадные конфеты. Доктор Басс до того, как стала успешным психотерапевтом, зарабатывала изготовлением конфет. У нее еще сохранились формочки, паровые ванночки — в общем, все, что могло понадобиться девчонкам.

Программа выступающих была заполнена еще во вторник, и еще больше народу стояло в списке ожидания. Сидни должна была выступать в 8.15, но она подумывала уступить свое место кому-нибудь поталантливее.

Читать стихи на публике, особенно любительские стихи, — это все равно что обнажать душу перед расстрельной командой. И вообще, оценит ли Дрю то, что она собиралась сделать? Затронет ли это какие-нибудь струнки в его душе? В конце концов, Сидни ведь будет читать для того, чтобы дать ему понять, какой он замечательный парень, она не говорила этого, пока они были вместе.

Она уже больше не звонила на его номер, чтобы послушать голос на автоответчике. И очень гордилась собой. Похоже, она уже почти готова идти дальше.

Может, и так. Помог ли в этом Кодекс расставания? Да, ей было на чем сосредоточиться. И дневник очень сильно помог. Не удивительно, что в свое время мама так много писала в дневнике. Дневник давал возможность выговориться, расслабиться, пожаловаться и подуться. И не приходилось потом жалеть о том, что дала выход своим чувствам, ведь этого никто не слышал.

Но завтра вечером почти вся школа будет слушать, как Сидни читает стихи. Это было и волнительно, и страшно, но она никогда ни перед чем не отступала.

Доделав пригласительный билет, Сидни нажала на копку «Печать», и принтер ожил. Ожидая, пока напечатаются все билеты, Сидни решила проверить свою почту.

У вас одно новое сообщение.

Наверное, от Алексии.

Сидни нажала на ссылку и перешла в папку входящих сообщений. Прочла имя отправителя…

Дрю Гудинг.

Сердце буквально подпрыгнуло, ударилось о грудную клетку и бешено забилось. Это всего лишь письмо от Дрю. Сидни тысячи раз до этого открывала свой ящик и видела там письма от него.

Но сейчас все было совсем по-другому. Потому что они больше не были парой. Потому что он уже много недель не писал ей. И не она вынудила его написать — он сам решил.

Открывая письмо, Сидни закусила нижнюю губу и затаила дыхание.

Привет, Сид.

Я хотел позвонить, но не знал, захочешь ли ты разговаривать. А так, если не захочешь отвечать, можешь просто удалить письмо.

Я всего лишь хотел узнать, как у тебя дела? Я ни о чем тебя не прошу. Я просто хочу поговорить.

— Дрю

Можно подумать, Сидни когда-нибудь не хотела разговаривать с Дрю. Да, их разрыв разбил ей сердце. Да, она злилась, что Дрю не отвечал на ее звонки. Но он когда-то был ее лучшим другом. Да и сейчас им является.

Всего несколько человек на свете знали Сидни вдоль и поперек. И Дрю был одним из них. Он всегда держался с достоинством, даже когда расставался с ней. Именно поэтому она и влюбилась в него когда-то.

Она нажала на кнопку «Ответить», написала сообщение и перечитала его.

— Нет, это звучит как-то уж слишком жалобно, — пробормотала она и отправила письмо в корзину. Она переписывала еще раз десять, пока не получилось что-то вполне жизнерадостное, но не слишком.

Дрю,

Ну, конечно, я хочу поговорить с тобой. Приходи завтра на «Свободный микрофон» в «Скрап». Будь там к восьми. Тогда и поговорим.

Сидни

Ей не хотелось слишком много думать об этом. Не хотелось лишний раз давать себе надежду. И все же кружилась голова, и от волнения не хватало воздуха. Если Дрю хочет поговорить, то что это может означать?

Алексия помешивала в кастрюле расплавленный шоколад, а Сидни разливала жидкий шоколад по формочкам в виде сердечек.

— Как у тебя дела? — поинтересовалась Алексия. — С разрывом, с Кодексом?

Сидни пожала плечами.

— Похоже, я нарушила все правила.

— Сидни! Ты серьезно?

— К сожалению. Не то чтобы я нарочно их нарушала. Просто так получалось. Но мне очень нравится вести дневник. Это была отличная идея, Лекси.

Алексия выключила конфорку и перелила растаявший шоколад в формочку.

— А что у Рейвен и Келли? Они тебе ничего не рассказывали?

— Нет. Сама у них спроси.

— То есть, ты хочешь сказать, что Кодекс оказался совершенно бесполезным? Если ты нарушила все правила…

Сидни слизнула с пальца шоколад, а потом сполоснула руки под краном.

— Нет. Я как раз не это хотела сказать. Я думаю…

Она закрыла кран и посмотрела в темнеющее окно. Губы у нее приоткрылись, словно она собралась что-то сказать, но потом передумала.

— Ладно. Не знаю, как это объяснить, но я думаю, что Кодекс сработал. Понимаешь?

Алексия поставила формочку на стол, подбоченилась и мотнула головой, от чего ее волосы рассыпались по плечам.

— Но ты нарушила правила. Это означает, что он не сработал.

Сидни вздохнула.

— Ты снова преувеличиваешь. — Она наполнила еще одну формочку. — Что ж, шоколада, пожалуй, хватит. Принесешь все это завтра в «Скрап»? Мне еще сегодня пригласительные раздавать.

— Конечно, принесу.

— Спасибо. — Сидни схватила пальто и сумочку. — Позвони мне попозже, ладно?

— Само собой. — Алексия проводила подругу до двери, попрощалась и отправилась искать родителей. Они обнаружились на веранде. Там горели люстра и настольная лампа. Родители любили окружать себя светом. Они утверждали, что это очень полезно для мозга, особенно в зимнее время.

— Привет, — сказала Алексия и плюхнулась на одно из зачехленных кресел. — Чем заняты?

— Последняя проверка нашей книги, — ответил папа, послюнявил палец и пролистнул несколько страниц. — В понедельник сдавать, так что у нас аврал.

— А ты что делаешь? — поинтересовалась мама.

Алексия подперла голову кулаком.

— Ничего. Сидни только что ушла, а я жду, когда застынет шоколад.

— Как конфеты получились?

— Отлично.

Доктор Басс схватился за кружку.

— Мне нужен еще кофе. — Он глянул на жену. — А тебе, дорогая?

— Нет, спасибо. — Она обошла стол и присела в кресло напротив Алексии. Когда шаги отца удалились, мама повернулась к дочери. — Все в порядке?

Живя с двумя психологами, Алексия привыкла вести беседы о своих переживаниях, привыкла и к тому, что родители сразу начинали анализировать ее поступки и пытались ее лечить. Порой это раздражало. И чем взрослее она становилась, тем больше подвергала цензуре все, что говорила родителям.

И все же вся эта история с Кодексом и с Беном Алексию тревожила. Ей очень хотелось помочь своим подругами и сплотить их всех. Теперь они действительно объединились, но смогла ли она помочь им?

Если они нарушали правила, значит, все шло не совсем так, как она задумала. Мало того, она умудрилась испортить отношения с Беном. Если уж она не может помочь себе, как она собралась помогать подругам?

Она их подвела.

Может, у мамы найдется совет? Ведь тот список преодоления, который родители заставили написать, когда у Алексии пропала кошка, сотворил чудеса. Наверное, они знали что-то такое, чего не знала она.

— Помнишь тот список, который ты заставила меня написать, когда пропала Джипси?

— Помню. — Мама кивнула и положила ногу на ногу.

Алексия рассказала, как она составила для подруг Кодекс расставания, взяв тот список за образец.

— Поначалу я думала, что все идет хорошо, но оказалось, что это не совсем так, поскольку девчонки нарушают правила.

— Дорогая, — мама подалась вперед, — список преодоления… следование его правилом — не самое главное.

Алексия нахмурилась и спросила:

— В каком смысле?

— Список призван просто отвлекать.

— Что?

— Эти списки для того и составляют. Если ты сосредоточен на составлении списка, ты уже не думаешь о боли и разочарованиях. Списки используют в случаях тяжелой депрессии, смерти родственников или драматичного расставания. Их часто применяют люди, пытающиеся бросить курить.

— Так, значит, ты меня обманывала, когда пропала Джипси?