Марсия была оживлена, вся как бы светилась изнутри оттого, что снова оказалась в знакомой обстановке родной ей сельской Англии. Подобно электрической лампочке, она долгое время была бесполезна и холодна, но стоило ее подключить к источнику энергии, и вот она излучает тепло и свет. Для Марсии, как ни странно, источником энергии и радости стало поместье Грейлинг.

Трудно было поверить, что это та самая девушка, на которой он так бездумно женился под синим небом Ривьеры.

Недовольно нахмурившись, Малколм попробовал прогнать мысли о Марсии, ему хотелось забыть не только ее, но и то место, где они встретились.

Они спустились с холма и выехали на шоссе, но, прежде чем пересечь его, остановились, чтобы дать проехать машине. Когда та поравнялась с ними, человек, сидевший рядом с шофером, высунулся в окно, весело помахал Марсии рукой и громко поздоровался. Малколму же он холодно кивнул.

Марсия тоже ответила взмахом руки, не замечая, с каким удивлением смотрит на нее Малколм.

— Кто это? — спросил он.

— Полковник Кадрингтон, — объяснила Марсия. — Из хутора «Четыре вяза». Торопится на выставку собак, ведь сегодня суббота, разве вы забыли?

— Вы знакомы? — задал ненужный вопрос Малколм.

— О, да, конечно, — ответила Марсия. — Очень милый человек. Джеральд недавно познакомил нас. Иногда я захожу к нему на чашечку чаю.

Малколм помолчал.

— С каких это пор вы стали называть моего управляющего по имени? — не без сарказма наконец спросил он.

—В первые же две недели нашего знакомства, — спокойно ответила Марсия.

— Это необходимо, вы считаете?

— Смешно было бы мне называть его иначе, — ответила Марсия так твердо и уверенно, что это снова удивило Малколма. — В конце концов, ваш дядя, лорд Грейлинг, относился к нему, как к сыну, а прислуга зовет его не иначе, как мистером Джеральдом. Он самый популярный человек в поместье.

— Не то что я, вы хотите сказать? — снова с сарказмом спросил Малколм.

— Боюсь, что да, — тихо ответила Марсия.

— Зачем же бояться? — иронично улыбнулся Малколм. — Уверяю вас, дорогая Марсия, что в этом я не завидую юному Джеральду Эймсу и не собираюсь завоевывать популярность.

Марсия ничего не ответила, лишь, помолчав, глубоко и шумно вздохнула.

— Мне жаль, если я разочаровал вас, — холодно заметил Малколм, испытывая безотчетное желание обидеть ее.

— Это все так бессмысленно, — сказала она, — здесь живут очень хорошие люди, они просто хотят быть с нами в дружеских отношениях.

— Мне не нужны друзья, — коротко отрезал Малколм.

— Даже если это и так, то уже не имеет никакого значения.

И прежде чем он нашелся, что ответить или возразить, она пришпорила лошадь и пустила ее галопом вперед, оставив Малколма одного.

Он смотрел ей вслед и, что странно, более не думал ни о чем другом, кроме нее. Что произошло с его женой? — гадал он.

Впервые она возразила ему и решительно высказала свое мнение, но от какой-либо критики удержалась. Это казалось ему странным и немного тревожило.

Итак, она уже подружилась с соседями. Ну и что тут такого? Если ей нравится знакомиться и дружить с местной, серой и скучной публикой, почему это должно его беспокоить?

Видимо, это инициатива молодого Эймса, черт бы его побрал. И все же ему не в чем упрекнуть Джеральда, работает он честно.

Малколм знал, что его управляющий многого стоит. Таких работников, как он, — один на миллион. Хотя Малколм еще не готов был сказать ему об этом открыто, в душе он не мог не согласиться с таким бесспорным фактом.

Для Джеральда не существовало трудностей, как малых, так и больших, которые он не брался бы преодолеть, и справлялся успешно, с большой пользой для дела, даже в тех случаях, когда все, казалось бы, предвещало неудачу.

Малколму было известно и то, что Марсию любят и уважают фермеры, их жены и наемные работники в поместье. Когда в разговорах с фермерами произносилось ее имя, они неизменно рассказывали, какую помощь, пусть маленькую, она многим из них оказала. Их женам нравилось, что она запросто заходит в их дом на чашку чая.

Малколм вдруг искренне позавидовал способности Джеральда и Марсии обретать друзей.

То, что его недолюбливают, не было для него секретом, но он не намеревался менять манеру своего общения с наемными работниками и фермерами-арендаторами, с которыми вынужден был время от времени встречаться. При таких встречах им часто нечего было сказать друг другу.

Впрочем, он не верил, что именно отсутствие доброты и интереса к людям, за исключением, конечно, небольшого числа тех, кто проживал в его доме, создали ему репутацию равнодушного и надменного человека.

Сам он винил во всем скорее свою неловкость, застенчивость и неумение поддерживать разговор. К тому же он всегда должен был помнить о том, что он хозяин поместья.

Малколм ехал медленно, не подгоняя лошадь, и вблизи дома увидел Марсию, которая шла к шоссе через парк.

Вначале он подумал, что это случайность, но, подъехав поближе, понял, что Марсия поджидает его и, видимо, что-то хочет сказать.

Малколм невольно насторожился, чувствуя, что не готов к продолжению начатого спора. Но Марсия, кажется, не собиралась этого делать. Когда он поравнялся с ней, она вдруг сказала:

— Малколм, я хочу попросить вас... об одной услуге.

— Какой же?

В голове мелькнула мысль: ей нужны деньги; он тут же быстро решил, что откажет.

— Мне хотелось бы знать, если, скажем, у меня есть друг, — начала Марсия издалека, — могу ли я пригласить ее погостить здесь. Она, возможно, откажется, но мне все же хотелось бы пригласить ее. Ее фамилия Френч. Джасмин Френч.

Это имя что-то смутно напомнило Малколму. Он сосредоточился и тут же вспомнил.

— Вы имеете в виду писательницу? Она ваш друг?

Его неподдельное удивление не понравилось Марсии, но она решила не обращать внимания на колкости.

— Она была очень добра ко мне в Каннах, — пояснила Марсия. — Сейчас она в Англии. Мне известен ее адрес в Харфордшире, и мне бы очень хотелось написать ей и пригласить сюда, если вы не возражаете. Вам не обязательно уделять ей внимание.

— Разумеется, напишите ей, и пусть приезжает, — быстро сказал Малколм.

Ему хотелось поскорее загладить свою резкость на прогулке. Когда он увидел повернутое к нему доверчивое лицо Марсии, ее улыбку, ему стало стыдно.

Он вдруг поймал себя на том, что странным и непонятным образом пытается зачем-то воевать с ней, применяя любое, имеющееся у него оружие, чтобы намеренно причинить ей боль, заставить страдать, а ведь она еще так молода, намного моложе его.

Малколм вспомнил все вечера, проведенные вместе, когда он был необъяснимо и умышленно груб с нею, неприятен, сварлив. Он только сейчас призадумался над этим.

Почему он так себя ведет?

Чего добивается?

Увидев радость на лице Марсии и то, как дрожат ее губы, произнося слова благодарности, Малколм почувствовал себя подлецом.

По сути, он ничего не сделал, сущий пустяк, а какую радость доставил женщине, на которой женат вот уже скоро четыре месяца.

— Я напишу ей сегодня же, — взволнованно проговорила Марсия. — Я так надеюсь, что она приедет, и если это произойдет, я уверена, Малколм, она вам понравится. История сельской Англии, традиции древних родов, старина — все это ужасно ее интересует. Если вы читали хотя бы одну из ее книг, то поймете это. Я знаю, ей понравится Грейлинг. Она увидит его в общей перспективе, не так, как видим мы с вами.

— Что вы хотите этим сказать? — с любопытством спросил Малколм.

— Это трудно объяснить, — неуверенно ответила Марсия, словно испугалась того, что сказала. — Я имела в виду, что Джасмин Френч сможет представить себе одновременно как прошлое, так и будущее Грейлинга, она способна в единой картине увидеть всю историю этого дома и семьи. Вы и я — лишь небольшая частичка дня сегодняшнего. А сколько всего может произойти завтра, не так ли? Не меньше, чем в прошлом. И хотя многое уже забыто и утрачено, все это составляет общую картину. Боюсь, мне не удалось достаточно четко выразить свою мысль.

— Мне кажется, я вас понял, — поддержал ее Малколм.

Поистине это утро было полно сюрпризов. Он и не подозревал, что Марсии приходят в голову рассуждения подобного рода, но, подумав, вдруг ясно представил себе то, о чем говорила Марсия.

Перед его мысленным взором прошла история. Он видел, как строился дом и в нем поселился первый лорд Грейлинг, а за ним широкой, змеящейся меж берегов рекой текли поколения Грейлингов: сыновья, дочери наполняли отчий дом, а затем улетали из гнезда в большой мир. За ними следовали другие, пока наконец, чисто случайно, в этих древних стенах не оказался и он, Малколм, а рядом с ним его жена, Марсия.

Джасмин Френч вдруг представилась сидящей на вершине высокого холма, а перед ней раскинулась панорама: вся история Грейлингов — прошлое, настоящее и будущее.

Его мысли прервал вопрос Марсии, он долетел до него словно издалека:

— А кто после вас унаследует поместье, Малколм?


В начале первой недели июля в Грейлинг приехала Джасмин Френч. Как только она в дорожном коричневом костюме вышла из автомобиля, Марсия, сбежав с крыльца, бросилась ей навстречу.

Джасмин была искренне взволнована встречей с нею, а обстановка, в которой произошла эта встреча, убедила ее в материальном благополучии девушки, что очень обрадовало и успокоило писательницу.

Она была готова от всего сердца обнять и поздравить Марсию, пока не увидела Малколма, а потом их с Марсией рядом. И тут Джасмин охватило сомнение, а потом и недоумение.

Зрелые годы и житейский опыт сделали ее строгим судьей человеческих характеров. Нередко ее проницательность надолго лишала покоя многих из тех, с кем ей доводилось встречаться.

Она неохотно покидала свой дом, но письмо Марсии и прозвучавшая в нем настоятельная просьба погостить у нее заставили Джасмин принять приглашение и приехать в Грейлинг.

В письме Марсия очень коротко сообщала о своем браке, даже не пыталась что-либо рассказать о муже, зато не поскупилась на выражения восторга, описывая его старинное поместье.

В конце письма она, однако, добавила:

«Пожалуйста, пожалуйста, приезжайте. Вы мне так нужны».

Это было подобно крику о помощи, и Джасмин не могла не отозваться.

Она уже видела светящееся радостью лицо Марсии и готовилась искренне пожелать новобрачной счастья.

Бывая ежегодно в Каннах, Джасмин Френч успела привязаться к Марсии и, когда они потом надолго расставались, часто думала о ней.

Поскольку Джасмин воспитала кучу собственных братьев и сестер и много общалась с молодежью, ей при первой же встрече с девушкой достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что она несчастна и, возможно, переживает крах своих иллюзий.

После более длительного общения с Марсией Джасмин узнала, как тяготит бедняжку ее вынужденное заточение на юге Франции. Марсия тосковала по Англии и чахла, как растение, пересаженное в чужую почву.

Приезжая в Канны, Джасмин Френч как могла скрашивала монотонную жизнь девушки, приглашала ее к себе на виллу, давала ей читать книги, много рассказывала об Англии, ее сельских пейзажах и деревушках и наблюдала, как от ее рассказов загораются глаза Марсии, которая слушала ее как зачарованная.

Однако Джасмин не видела возможности чем-то помочь своей молоденькой поклоннице. На Ривьере много говорили об ее отце, полковнике Флетчере, и мисс Френч, которой не нравились все эти пересуды и сплетни, не торопилась знакомиться с ним.

Прочитав в «Таймс» извещение о браке Марсии, она испугалась, что девушку все же подцепил в поисках развлечений какой-нибудь беспутный отпрыск английских пэров.

Угадав подлинную, еще не разбуженную глубокую натуру Марсии, Джасмин опасалась, что человек, которого прельстила красота девушки, вполне возможно, ошибочно представлял себе ее характер.

Но, разузнав побольше о Малколме — его возраст, то, что он из старинного уважаемого рода, — Джасмин успокоилась и порадовалась, что хоть кому-то заслуженно повезло. Сама она уважала в Марсии сдержанность и врожденный такт. За все время их знакомства она не услышала от нее ни слова о ее бедах и несчастьях и ни единой жалобы на родителей или критического слова в их адрес.

Теперь же умной и проницательной Джасмин и десяти минут пребывания в поместье оказалось достаточно, чтобы почувствовать неладное.

Марсия изменилась, это сразу же бросалось в глаза, но не таких изменений ждала Джасмин.

Увы, она не увидена сияющей счастьем новобрачной, излучающей нежность и любовь. Бесспорно, в ней появились достоинство и душевная уравновешенность, которых не было раньше, но проницательная Джасмин не склонна была считать, что Марсия обязана этим любви и обожанию мужа.