— Ну а как мужчина он тебя устраивает? — продолжала свои расспросы Кики.

Дэзи покраснела.

— Хм-м… — пропела Кики. — Ты же обещала ничего не утаивать.

— Больше чем… Я бы даже сказала, что сверх того… Но из всего этого не следует, что у меня есть твердые планы на будущее. Я еще не готова… не готова даже к тому, чтобы думать о серьезном. Мне не хочется раньше времени связывать себя определенными обязательствами. Пусть все остается как есть, и ни к чему мне принимать это слишком близко к сердцу…

Кики набросилась на подругу, как тигрица:

— Но разве не ты говорила мне, что я должна позволить заковать себя в цепи и превратиться в раба на галерах, бессловесного и бесправного? Дэзи Валенская, такой наглости я от вас не ожидала! Даешь советы, когда сама не готова принять рабство. С твоей стороны это все одна мерзкая болтовня!

— Оставим это, Кики, — произнесла Дэзи как можно мягче. — В конце концов, это же не моя свадьба. И эти триста человек гостей внизу, в гостиной у твоей мамы, они же тебя ждут, а не меня! И не я должна появиться с восемью подружками и восемью шаферами, а ты! Я уж не говорю о женихе, который наверняка твой, а не мой… И все они волнуются и не могут понять: чего это ты заперлась тут наверху со мной и не желаешь осчастливить их своим присутствием.

— Это все он виноват! — воскликнула Кики, и вся она вдруг показалась Дэзи такой потерянной и жалкой… совсем как котенок, которого оставили на ночь во дворе под проливным дождем. — Только и умеет, что произносить гладкие речи, рекламщик чертов! И зачем только я позволила ему дать себя уговорить? Господи, какая же я дура!..

— Да это же ты говоришь избитыми клише, моя милая! — не сдержалась Дэзи. — Все так говорят, перед тем как выйти замуж и расстаться со своей свободой. Так что ты отнюдь не оригинальна.

— У других это, может, и клише, а у меня все по правде! — запротестовала Кики в ответ на замечание подруги, высказанное, правда, самым дружеским тоном. — Скажи, что мне теперь делать? Отменить свадьбу? Но уже слишком поздно! Или нет, не поздно? В конце концов, какое мне дело до того, что станут говорить люди? Дэзи, дорогая, сделай это для меня, а? Обещаю: больше я тебя ни о чем в жизни не буду просить! Сходи вниз, разыщи маму и скажи, чтобы она все отменила! Она все сделает как надо. Она это умеет. Тем более если ты ее попросишь. Тебе она не откажет.

Дэзи отрицательно покачала головой.

— Подлое предательство! Мне бы следовало быть к этому готовой.

— О чем это ты говоришь? Будь добра, не уклоняйся от моей просьбы!

— Кики, ты же сама прекрасно понимаешь, Кики, что твоя мать ни за что не отменит свадьбу. И даже если бы она это сделала, разве стала бы ты в результате более счастливой? Как ты считаешь: сколько времени тебе потребуется, чтобы снова отступить от своего решения? Нисколько — вот сколько. Так что я стащу тебя вниз к гостям вот этими руками! Только будет лучше, если сперва ты наденешь свой свадебный наряд…

— Ты просто безжплостная! Учти, тебе не будет прощения, пока я живу на этом свете!

— О! — простонала Дэзи, выглянув из окна спальни Кики. — Я только что увидела, что приехал Питер Спивак! Судья на месте — можно начинать.

— Нет! — заверещала Кики. — Я не могу! Я не хочу!

— Можешь, Кики! — попыталась урезонить подругу Дэзи. — Не загадывай вперед, вот и все. Думай только об одном завтра. Знаешь, что «Анонимные алкоголики» советуют людям, которые желают завязать? Они говорят: «Потерпите все-го лишь один завтрашний день!» Ну а потом еще один. И еще… Не ломай себе голову, как псе у вас сложится, если тебе придется жить с одним и тем же человеком целых… полсотни лет. Спроси себя: «Смогу я побыть замужем за Люком до завтрашнего утра?» Или, еще лучше, не до утра, а только, скажем, до полуночи. Выдержишь ты или не выдержишь? Ну, так как?

— Наверное… — мрачно отозвалась Кики.

— Ну тогда считай, что все в порядке. А завтра ты сможешь развестись. О'кей?

— Вот ты какая! Да я же тебя насквозь вижу! Ты прекрасно знаешь, что завтра я с ним разводиться не побегу. Никто никогда не разводится на следующий день после свадьбы. Такого не было ни разу. И все твои рассуждения — это та же самая логика, которая помогла меня заарканить… — обвинительным тоном произнесла Кики.

— Правильно. Я согласна, — подтвердила Дэзи. — Но ради бога, оденься! И побыстрей! — Теперь в словах Дэзи звучал уже почти приказ.

Кики выбрала наконец красный круженной пояс и натянула черные чулки, с мрачной решимостью поправила слегка перекрутившиеся швы.

— Я в восторге от твоего нижнего белья, — прокомментировала Дэзи. — Все идеально гармонирует!

— Черт прдери, Дэзи! Если уж мне положено надевать сверху белое, то, по крайней мере, пусть хоть под платьем его не будет, чтобы не изображать из себя девственницу года! — заявила Кики с вызовом, влезая в белые сатиновые лодочки. — Дерьмовые чулки, да еще с этими дерьмовыми туфлями! — мрачно добавила она.

Гневно сверкая глазами, Кики открыла платяной шкаф, где в полиэтиленовом чехле висело белое подвенечное платье.

— Кажется, мне надо помочь тебе надеть твое платье, — встрепенулась Дэзи и бросилась к шкафу.

На ней было шифоновое нежно-зеленое платье, волосы на голове уложены кольцами за ушами. На ногах зеленые туфельки на низком каблуке, чтобы не слишком возвышаться над Кики — ну разве что самую малость, ведь с этим уж ничего нельзя было поделать. Дэзи осторожно извлекла платье из чехла и расстегнула «молнию», чтобы Кики могла облачиться в свой наряд. Она взяла платье за плечики и, словно искушая, потрясла им перед носом Кики, как матадор перед разъяренным быком:

— Оле, ну кто еще?..

— Оле… — проворчала Кики. — Можно подумать, у меня есть выбор!

— Девочки? Девочки? — донесся снизу сквозь закрытую дверь голос Элеоноры Кавана. — Вы что, еще не готовы?

Сама миссис Кавана уже больше часа была при полном параде. Было ясно, что свадьба начнется явно с опозданием.

— Идем, идем, тетя Элли! — крикнула Дэзи. Кики состроила страшную рожицу, но промолчала.

— Можно мне войти?

— Через секунду мы сами выйдем! — прокричала Дэзи.

— Кики, дорогая, тебе нужна помощь? — спросила мамаша дрожащим голосом. «Господи, только бы ее не затошнило, а то еще платье испортит», — пронеслось у Элеоноры в голове.

— А как насчет того… — начала Кики, но Дэзи тут же зажала ей рот.

— Нет, тетя Элл и, нам ничего не надо, — постаралась успокоить миссис Кавана Дэзи. — Честно. Так что спускайтесь вниз, а мы сейчас.

— Ты чего? — прошипела Кики. — Я просто хотела попросить у нее валиум.

— Да у меня есть валиум, успокойся ты наконец! Я накачала бедного пса наркотиком по самую макушку.

— Дети — цветы — это я проходила. Но чтоб собаки — цветы? И к тому же под кайфом!

— Ты ж понимаешь, я не могла рисковать.

— Дэзи, милая моя! Ты взяла валиум специально для меня? — расчувствовалась Кики.

— Ну конечно. А теперь давай наденем наше платье, хорошо?

Подчиняясь, Кики позволила Дэзи застегнуть крючки на платье с пышной длинной юбкой, ослепительная белизна которого напоминала то ли взбитый крем, то ли девственные снега Аляски, то ли шарики сливочного мороженого с яичными белками. Наконец она посмотрелась в большое зеркало, где отражалась ее фигура в полный рост, и на губах ее заиграла ангельская улыбка. Дэзи, ободренная этим явным признаком перемены настроения, тут же спросила:

— О чем ты думаешь?

— О своих любовниках. Если бы они могли сейчас увидеть меня, они бы позеленели от зависти.

— По-твоему, невеста имеет право думать о таком?

— Еще как имеет!.. Выходить замуж, если у тебя не было раньше любовников? Что за дикая мысль!

Джерри Кавана, отец Кики, постучал в дверь:

— Кики, ради бога, когда ты будешь готова? Все ждут. Господи, Кики, да не копайся так… быстрее!

— Идем, идем, дядя Джерри! — крикнула через дверь Дэзи. — Кики, давай я приколю тебе вуаль — и пошевеливайся. Там уже играют твою песню.

— Какую еще песню?

— «Вот идет невеста»!

Побледнев, Кики поцеловала Дэзи в щеку и гордо выпрямилась.

— Вот она начинается, эта взрослая дерьмовая жизнь! — пробормотала она жалобно, направляясь к двери навстречу своему будущему.

* * *

Кэндис Блюм напряженно думала. Стоя, по обыкновению засунув руки глубоко в карманы, чуть откинувшись назад, так что еще резче обозначились ее крутые бедра, она хранила молчание, пока ее помощница, Дженни Антонио, терпеливо ждала указаний. Как всегда, Кэндис была безупречно одета: в свое время, рассказывали, она отказалась от одной прекрасной работы в Калифорнии на том основании, что там, дескать, негде купить модные туфли.

— Позвони к «Гроссинжеру» и в «Конкорд». Узнай, как там у них с машинами по производству искусственного снега. И сколько времени проходит, прежде чем он начинает таять. Речь идет о середине сентября, при том условии, конечно, что не будет нашей обычной в это время полосы дикой жары, что, вообще-то говоря, было бы чудом. И спроси, сколько стоит прокат. Да, и позвони в отдел паркового хозяйства: сдается мне, для этого дела надо будет получить их разрешение. А где образцы приглашения?

— А что, если «Гроссинжеру» и «Конкорду» самим будут нужны эти их машины? Ведь они обеспечивают катание практически круглый год? — спросила Дженни с молодой горячностью и сообразительностью, свойственными ее двадцатитрехлетнему возрасту.

Кэндис взглянула на свою помощницу с изумлением.

— Дженни! Ты еще ничего не знаешь о том, как работает наша корпорация? Когда мы отмечаем Новый год, то устраиваем вечеринку а-ля царский прием в Зимнем дворце в Санкт-Петербурге. Когда арендуем «Таверну» на лужайке Центрального парка, то это нам необходимо для того, чтобы мода на «Княжну Дэзи» вошла перед Рождеством в каждый дом. А для всего этого нужен снег! Понимаешь? В крайнем случае мы даже купим у них снегоделательные машины. Садись за телефон — и хватит задавать идиотские вопросы. Ручаюсь, что ты еще не выяснила для меня насчет тройки?

— «Тройка» — это любой экипаж, запряженный тремя лошадьми. Так что нам нет необходимости добывать настоящие сани. Экипажи и побольше лошадей — вот и все.

— Одну проблему решили, осталась еще одна тысяча, — задумчиво отозвалась Кэндис. — А на когда у меня назначена встреча с Уорнером Ле Роем, чтобы обсудить меню?

— Он хотел сделать это завтра во время ленча. Но вы с Дэзи завтра обедаете с Лео Лерманом, чтобы материал мог уже послезавтра появиться в колонке «О чем все говорят». Я сказала, что перезвоню попозже.

Монолог Дженни прервал звонок секретарши, интересовавшейся, можно ли соединить Кэндис с городом.

— Соединяй! — бросила она и, прикрыв трубку ладонью, горячо зашептала: — Это Джейн! Моя давняя так называемая подруга из журнала «Пипл». Представляешь, эта сука полгода, наверное, не отвечала на мои звонки! И вот звонит сама. Должно быть, плохие новости.

Обе, и Кэндис и Дженни, замерли в напряженном ожидании.

— Привет, Джейн!.. А ты как? Ну, прекрасно. Княжна Дэзи? Нет, пока окончательного согласия мы ни от кого из больших журналов не получали. Переговоры? Да, переговоры ведем. Что, эксклюзивные права? Черт! По мне, так я бы руками и ногами «за»! О чем ты говоришь? Но мой босс… Не думаю, что он согласится. И «Тайм», и «Ньюсуик», и «Нью-Йорк», ты уж извини, но у них у всех есть разделы, где Дэзи пришлась бы в самый раз. Что?! Будет у вас в ОБЛОЖКЕ?! Ты уверена? Нет… нет, конечно. Я не то хотела сказать. Но я же должна буду твердо ему пообещать! И если не получится, то мне придется подыскивать себе другую работу. Определенно? Ты сказала «определенно»? Он абсолютно прав. Совершенно с ним согласна. Знаешь, давай я переговорю со своим… да… и перезвоню тебе где-то в пределах получаса. Идет? Через пятнадцать минут? Хорошо. Пока!

Кэндис положила трубку с видом человека, который не может поверить своим ушам.

— Это… невероятно! — слабым голосом произнесла Кэндис.

— Я что-то не понимаю. Вы рассчитывали на обычный материал, а тут они хотят вынести на обложку?

— Она говорит, что ее боссу осточертело: восемь десятых каждых десяти обложек посвящены или Голливуду, или «ящику». И потом, ему не нравится, что журнал превратился в издание для слишком большого круга читателей, навязывающих «Пипл» свой стиль. Он хочет большей элегантности, элитарности — словом, больше Нью-Йорка, В фото Дэзи, которые мы рассылали по журналам, он прямо-таки влюбился. Кроме того, в молодости он был без ума от Франчески Вер-нон… пересмотрел по десятку раз все ее картины. У Дэзи, по его мнению, в точности такие же глаза, как у матери.

— Господи! — медленно произнесла Дженни.

— Дженни, это все из мира дерьмовой фантастики, учти! Второй раз такого в твоей жизни может и не случиться. Так что не бери, как говорится, в голову. Но теперь ты хоть понимаешь, в чем состоит фатальное очарование такой штуки, как паблисити? Сколько времени прошло после звонка Джейн?