— Пожалуйста, дорогая, — голос Маргарет стал строгим, — не бросайся вот так на кушетку, это плохо для осанки. Сиди ровно, выпрями плечи и перестань говорить "Боже мой".

— Если я перестану, можно мне пообедать с друзьями? — попыталась подольститься Дана.

— Нет. Это родственники твоего отца, и они приехали из Лондона только для того, чтобы попасть на твой праздник. Будет невежливо, если ты не придешь.

Маргарет машинально вздохнула, и Дана улыбнулась, вспомнив, что каждый приезд Крейга и Молли был для Маргарет лишним напоминанием, что Джосс так и не стал американцем, и это ее мучило.

— Я люблю их, но почему вы с Джоссом не можете с ними разобраться?

— Дорогая, не разобраться, а развлечь. Ты останешься здесь, еще успеешь повидаться с друзьями. — Миссис Уэллес взглянула на бумаги, которые она держала в руке, и пока изучала их, ее голос стал рассеянным. — Ты же знаешь, Дана, я не люблю, когда ты называешь своего отца по имени, постарайся это запомнить.

— Я всегда звала его папочка Джосс. — Дана поднялась с кушетки, облокотилась о спинку кресла и, обняв пожилую женщину, стала читать через ее плечо. — Весь мир зовет его Джосс, даже швейцары в театрах.

— Я знаю. — Миссис Уэллес откинулась назад, в объятия внучки, а затем слегка отстранила ее. — Но мне все равно это не нравится, и, в конце концов, он твой отец.

— Кто все эти люди? — Дана взяла у бабушки несколько листков и стала читать вслух. — Мистер и миссис Айнсворт, мистер и миссис Бьерворт, мистер и миссис Бакли. Я никогда о них не слышала.

— Дана, перестань, мы уже обсудили список приглашенных. Ты прекрасно знаешь, что они вчера приехали с делегацией из Эшвилля. Вчера они были у Хопкинсов, ты их видела.

— Айнсворт — это тот толстый краснолицый парень, который весь вечер курил сигары?

— Ну, я не стала бы его так описывать, но вообще-то да, это Тед Айнсворт.

— Он сказал, что приезжал в Дувенскил. Я что-то этого не помню.

— Последние несколько лет он там не был, приезжал, когда ты была ребенком.

— Но почему мы должны его приглашать, если с тех пор даже не видели?

— Потому что Айнсворты и Уэллесы долгие годы были друзьями, они знали твою мать. Ты и сама прекрасно это все понимаешь.

— На самом деле это твой вечер, правда? — Дана бросила листки на стол и прислонилась к замерзшему оконному стеклу. Центральный парк вдоль Пятой авеню серебрился в лучах зимнего солнца. Сквозь голые ветви деревьев были видны очертания крыш Детского зоопарка, несколько тепло одетых людей ежились на морозе. За спиной Даны были книжные полки до самого потолка и прислоненная к стене приставная лестница. Тяжелый стол вишневого дерева стоял между двумя высокими витринами, где за стеклянными ставнями располагалась коллекция шкатулок Маргарет. По комнате были расставлены несколько удобных кресел, а пол покрывал восточный ковер. С портрета на стене спокойно смотрел Джосс в костюме Гамлета. Дана повернулась и, посмотрев на бабушку, фыркнула.

— Мне остается только надеть белое платье и украсить себя цветами.

— Это семейный вечер, дорогая. — Миссис Уэллес поднялась и тоже подошла к окну. — Ты замечательно проведешь время. Мы все очень гордимся тобой и довольны, что ты будешь очень красивой на своем первом балу. Знаешь, это ведь случается всего раз в жизни. Мы хотим, чтобы волшебный вечер навсегда остался у тебя в памяти. — Ее голос слегка дрогнул, когда она смотрела в окно на замерзший парк и вспоминала свои ушедшие годы. — После долгих лет память о моем дебюте до сих пор свежа. Всю ночь играла музыка, и твой прадедушка угощал всех шампанским на восходе солнца. Было так весело!

— У тебя не так уж много таких воспоминаний, правда? — Дана посмотрела на Маргарет Уэллес, и на нее нахлынула жалость к сдержанной, аристократичной бабушке, которая редко доверяла ей что-либо из своей жизни. Дана подумала о тех историях, которые она слышала о Маргарет Уэллес, единственной дочери епископа и суровой властной матери. Сомерсеты нажили состояние на морской торговле, и Маргарет была воспитана в духе строгих нравов того времени. Дана знала, что ее бабушка росла без ласки, ее жалоб никто не слушал. Маргарет научилась скрывать свои переживания, а внешняя сдержанность, которую она напускала на себя, чтобы заслужить одобрение матери, стала в конце концов привычной степенностью и серьезностью на всю жизнь. Зимы она проводила в огромной квартире на Пятой авеню, в которой они жили и теперь, лето проходило в уединении в отдаленном поместье Дувенскил на Гудзоне, вдали от общества, которое, как решил епископ, было нежелательным для его единственной дочери.

— Есть у меня и приятные воспоминания. Ты слишком все драматизируешь, — решительно сказала бабушка и резко отвернулась от окна. — Ну к сегодняшнему вечеру все готово. Я попросила Маршалла прийти немного раньше остальных.

— Господи, почему он должен прийти раньше остальных?

— Потому что он будет сопровождать тебя, дорогая. Ты ему очень нравишься.

— Это же смешно. Я не видела его целых два года. Это придумано вместе с миссис Фоулер?

— Не спеши. Марта Фоулер была хорошей подругой твоей матери. Ее сын идеально подходит для того, чтобы быть сопровождающим, и я уверена, ты всегда ему нравилась. Он счастлив исполнить мою просьбу. — Маргарет посмотрела на внучку оценивающе. — Знаешь, когда ты повзрослеешь, то будешь рада этому нашему выбору. Он из очень хорошей семьи, с завидными связями, уже пора думать о своем будущем.

— О каком будущем ты говоришь? — возмутилась Дана.

— Он привлекателен, его происхождение безупречно. Он должен унаследовать автомобильную компанию Фоулеров, когда его дядя отойдет от дел. Уже пора наладить отношения с человеком, за которого ты когда-нибудь захочешь выйти замуж.

— Ладно, ладно. — Дана постаралась скрыть раздражение в голосе. — Я согласна на сегодняшний вечер, но до его семьи и фирмы мне нет дела.


Они обе обернулись, когда пожилой седовласый дворецкий появился в дверях.

— Прибыли мистер и миссис Дэвидсон, — объявил он. — Я проводил их в гостиную. Кухарка просила передать, что обед будет готов через двадцать минут.

— Спасибо, Дэймон, сейчас мы к ним присоединимся.

— Я вижу, вопрос об обеде уже решен. — Дана печально усмехнулась, следуя за бабушкой в большой центральный зал. Белый с черным мраморный пол был отполирован для вечера, в больших фарфоровых вазах по обеим сторонам резных дверей лифта стояли еловые ветки, зеленые гирлянды украшали портреты па стенах, а большой шар из ветвей омелы свисал с хрустальной люстры на зеленых и серебряных лентах. В два ряда стояли небольшие позолоченные стульчики с обитыми красным вельветом сиденьями, предназначавшиеся для избранных гостей, приглашенных на обед дома перед тем, как начнется бал в "Сент-Реджисе". Когда Дана и Маргарет проходили через зал, открылась дверь лифта, и из кабины вышел высокий человек со сдвинутой на один глаз шляпой. Увидев женщин, он раскрыл им навстречу объятия.

— А, мои красавицы! — Его глаза светились, на лице сияла знаменитая улыбка, когда он прижал Дану к себе. — Я — счастливейший человек во вселенной, потому что у меня самая красивая дочь на земле!

С его появлением зал словно посветлел. Лицо Маргарет Уэллес немного смягчилось при виде зятя. Дана одной рукой обняла отца за шею, улыбался даже Дэймон, ждавший, когда можно будет унести пальто и шляпу Джосса.

— Джосс, ты опоздал. Крэйг и Молли уже в гостиной. — Голос Маргарет был суровым, но в глазах притаилась улыбка. — Ты же обещал!

— Знаю, дорогая, знаю, эта репетиция была бесконечной. Новая инженю просто ужасна. — Он выскользнул из пальто и передал его вместе со шляпой дворецкому. — Она — новая любовь Лема, и, конечно же, ни черта не умеет. Миленькая, но такая тупая. Опять проморгала свой выход. — Он подал Дане руку, и они вдвоем прошествовали по залу. — Ну, теперь все в порядке, все в сборе. Так пусть же начнется праздник!

— Джосс. — Дана взяла его за руку. — Мне ведь не нужно обедать с вами, правда? Они будут просто счастливы, если ты пустишь в ход свое неотразимое обаяние. Ты можешь шокировать их всякими театральными историями, которые они потом смогут рассказать в Англии, и они будут трепетать от восторга.

— Мэгги? — он вопросительно посмотрел на пожилую женщину, только ему было позволено называть ее уменьшительным именем. Он легко поменял роль, превратившись из театральной звезды в заботливого хозяина. Теперь он казался скорее банкиром, вернувшимся из своего офиса, чем кумиром половины женщин мира, и ласковым голосом он спросил: — Ну что, мы разрешим ей принести извинения и заняться своими делами?

— Джосс, ты ее портишь. Она должна помочь развлекать гостей.

— У нее будет такая возможность за ужином и на балу. Мы с тобой справимся одни. — Он наклонился и поцеловал дочь в щеку. Дана почувствовала, как он сжал ее ладонь, и опустила голову, чтобы скрыть улыбку, пожимая его руку в ответ. Она знала, что бабушка уступит Джоссу в этой незначительной просьбе. Но зато в решении важных проблем она была непреклонной, и Джосс, всегда избегавший неприятностей, неизменно ей подчинялся.

— Спасибо, бабушка.

— Поздоровайся с дядей Крэйгом и тетей Молли, а потом можешь идти, — сказала Маргарет строго. — Но пообещай мне отдохнуть перед тем, как придет Альберт.

— Я знаю, в четыре часа, я обещаю, — кротко ответила Дана, распахивая высокую дверь красного дерева и пропуская их вперед. Все вошли в длинную широкую комнату, где их ждали Дэвидсоны. Под украшенной замысловатой резьбой деревянной доской висел увитый зелеными гирляндами морской пейзаж Тернера, а свежесрезанные ветки остролиста и ели, расставленные в вазах вдоль стены, распространяли по комнате запах хвои. Маргарет Уэллес торопливо прошла по затканному шелком ковру навстречу гостям. Джосс склонился к большому роялю напротив двери и сыграл начальные аккорды "Спасибо небесам за маленьких девочек", подражая Морису Шевалье. Дэвидсоны зааплодировали, а Дана, залившись краской смущения, подошла вслед за бабушкой к камину, где были гостеприимно расставлены мягкие кресла, и позволила, чтобы ее целовали и выражали свое восхищение. Как только взрослые устроились в креслах с аперитивом, она принесла свои извинения и выскользнула из комнаты.

Вернувшись в свою спальню, тихонько прикрыла дверь и скинула туфли. Вздрогнув, она увидела маленькую аккуратную седую женщину в простом черном платье, выходившую из ванной с грудой полотенец в руках.

— Джилли, я и не знала, что ты здесь!

— Мисс Дана, вам надо отдохнуть, вы слишком взволнованы, — убежденно настаивала Джилли. Ее наняли работать няней маленькой Даны, затем она стала ее гувернанткой и никогда не покидала семью. Теперь, когда девочка выросла, ей почти нечего было делать, но вопрос об увольнении никогда не вставал. Дана любила ее, как ребенок любит того, кому с детства поверял свои самые сокровенные тайны. Со своей стороны, Джилли восхищалась воспитанницей, скрывая это под напускной суровостью, которая, впрочем, никогда никого не обманывала. — Ложитесь скорее, а я опущу шторы.

— Не сейчас, Джилли. — Дана обняла женщину. — Не ворчи. Я не смогу заснуть.

— Вы, конечно, не собираетесь сейчас уходить, так что выкиньте это из головы.

— Я должна встретиться с Нэн и Пэгги. Надо позвонить им.

— Бросьте свои штучки хотя бы на сегодня!

— Джилли, тс-с! — Дана, прикрыв дверь, легонько вытолкнула ее. — Я люблю тебя, но, пожалуйста, оставь меня в покое хотя бы на некоторое время.

Дана решительно закрыла дверь, и ее плечи немного сгорбились, когда подошла к столику. Она открыла средний ящик и, порывшись в нем, вытащила маленькую матерчатую сумочку для драгоценностей. Вытряхнув содержимое на стол, нашла среди сережек и цепочек сигарету с марихуаной. С минуту она стояла, наслаждаясь блаженным теплом, растекавшимся по всему телу, затем торопливо подошла к окну и, откинув кружевную занавеску, распахнула его настежь, чтобы выветрился едкий дым. Холодный ветер заставил девушку вздрогнуть, и она, взяв маленькую китайскую пепельницу, прошла по вышитому ковру к телефону и опустилась в обитое ситцем кресло. Еще раз поглубже затянувшись, она стала набирать номер.

— Это я, — сказала она в ответ на вопрос на другом конце провода.

— Ну что, мы будем обедать? Пэгги здесь, и мы уже хотим есть. — Голос Нэнси Бэйтс звучал нараспев. Дана представила себе подруг растянувшимися на кровати Нэн в позах, которые они усвоили за двенадцать лет, в течение которых были лучшими подругами в школе Чапин. Если бы Дана была там, она свернулась бы калачиком у них в ногах.

— У меня обед уже сейчас.

— По-моему, ты куришь, нехорошая девчонка! — Нэнси хихикнула, и Дана услышала, что голос на другом конце провода стал приглушенным.