Ханна Хауэлл - Серебряное пламя

– Да это недалеко, – сказал Бэрри, поддерживая брата, когда они направились к выходу из большого зала.

Шайн осталась сидеть, чувствуя, что ей необходимо собраться с духом, прежде чем предстать перед Гэмелом. Битва против Арабел и Малиса закончилась. И закончилась в ее пользу. Оставалось еще одно мучительное, но необходимое дело – положить конец их браку. Зная, что еще мгновение и муж будет рядом, она лихорадочно пыталась придумать, как сделать последний шаг. Наверное, это был не самый подходящий момент для подобных объяснений, но любая задержка только осложнила бы дело.

Шорох ткани прервал ее мысли, и она обернулась, чтобы взглянуть на Арабел. Та неподвижно лежала с закрытыми глазами. Шайн расслабилась, осознав вдруг, что все это время она пребывала в оцепенении от страха. Проклиная свою слабость, она задалась вопросом, сможет ли она когда-нибудь по-настоящему освободиться от Арабел.

Хотя Шайн не казалась слишком избитой, ее бледность и очевидная слабость встревожили Гэмела. Он сделал несколько шагов к ней и замер.

Арабел медленно поднималась на ноги с кинжалом в руке. Шайн, погруженная в свои мысли, сидела так, что не могла видеть, что та делает. Гэмел проклял свою судьбу и, вытащив кинжал, осторожно двинулся дальше. Ему нужно было подобраться поближе к Шайн, чтобы метнуть кинжал с большей точностью и не спугнуть Арабел. Попытка предупредить Шайн заставила бы Арабел действовать, прежде чем он успел бы остановить ее.

Арабел бесшумно кралась, приближаясь к ничего не подозревающей Шайн. Гэмел содрогнулся при виде выражения ее лица. Это была смесь безумной ненависти и злобной радости от предвкушения убийства. Внезапно Арабел бросилась вперед и схватила Шайн за волосы. Гэмел не сдержал предупреждающего возгласа, но было слишком поздно. Запрокинув голову Шайн назад, Арабел приставила к ее горлу кинжал.

Та испуганно вскрикнула, ощутив прикосновение холодной стали к своей шее. Инстинктивно схватившись за руку Арабел, она почувствовала, как лезвие резануло ее кожу. Арабел держала ее голову так, что она не могла видеть, есть ли кто-нибудь рядом.

– Ты, видимо, уже решила, что победа на твоей стороне? – насмешливо поинтересовалась Арабел.

– Не делайте этого. Вам удалось выжить в сражении. Но мое убийство не сойдет вам с рук.

– Выжить? По-твоему, я должна радоваться, что умру не от меча, а от петли на шее? Нет, пусть уж лучше меня убьют здесь. Но я не покину этот свет одна. Я прихвачу тебя с собой.

Шайн напряглась, готовясь к смертельному удару. Вместо этого она услышала тихий звук и почувствовала, как Арабел дернулась. Кинжал выпал из ее руки, но она все еще крепко держала за волосы Шайн. Шайн вскрикнула, когда ее потянули назад, затем в сторону, и, не удержавшись на скамье, повалилась на пол. Арабел приземлилась сверху, выпустив наконец ее волосы.

В спине Арабел торчал кинжал Гэмела. Дрожа с головы до ног, Шайн села, придерживая ее тело. Внезапно ее захлестнуло чувство потери, но она знала, что тоскует не по Арабел, а по матери, которой у нее никогда не было. Даже выражение ненависти, сохранившееся в затуманившихся глазах Арабел, не уменьшило ее печали.

– Я всегда знала, что все так кончится, – прошептала Арабел хриплым от боли голосом. – Я всегда знала, что ты заберешь мою красоту, а затем и жизнь. Я увидела это на твоем крохотном лице в тот день, когда ты выскользнула из моего тела. Я видела это в твоих глазах, когда сжала руками твое тоненькое горло.

Она содрогнулась, а затем обмякла в руках Шайн, устремив в потолок невидящий взгляд. Подошел Гэмел и вытащил кинжал из спины Арабел. Шайн содрогнулась. Ее ужасала мысль, что ее мать вынудила Гэмела совершить поступок, который противоречил всем его принципам. Будучи истинным рыцарем, он никогда бы не поднял руку на женщину. Взглянув на него, Шайн отметила, что он бледен и выглядит так, словно его чувства глубоко задеты. Но она была слишком утомлена и расстроена, чтобы размышлять о таких тонкостях в данный момент.

– Мне очень жаль, что тебе пришлось убить ее, – сказать она, недоумевая, почему он еще больше помрачнел.

В этот момент в дверях появился Фартинг.

– Дорогая, – сказал он, подойдя к ней, – оставь ее, и пойдем со мной.

Шайн покорно выпустила из рук Арабел и позволила Фартингу помочь ей подняться на ноги.

– Куда ты меня ведешь? – спросила она, когда он вывел ее из большого зала.

– Куда-нибудь, где ты сможешь отдохнуть. Битва окончена. Мартин с Блейном открыли ворота нашим людям, ожидавшим снаружи, и они ворвались в крепость, не встретив особого сопротивления. Да и мы к тому же помогли.

– Она говорила такие ужасные вещи, Фартинг, – сказала Шайн, когда они поднимались по узкой лестнице.

– Забудь о них, детка, – отозвался он, обняв ее за плечи. – Я знаю, что это непросто, но выброси их из головы. Все это говорилось с единственной целью – причинить тебе боль.

Он был прав, и Шайн молилась, чтобы последовать его совету. Она позволила ему отвести себя в небольшую спальню, уложить в постель и стянуть с нее одежду. Когда она осталась в одной сорочке, Фартинг укрыл ее надушенными лавандой простынями.

– У меня такое ощущение, словно из меня высосали все жизненные соки, Фартинг.

– Это душевная и физическая усталость. Тебе пришлось много пережить этой ночью. Отдохни.

– Мне следовало остаться с близнецами. Представляю, сколько они натерпелись с момента похищения из Данкойла.

– Я позабочусь о мальчиках. Конечно, они испуганы и избиты, но не их мать сотворила с ними такое. Возможно, у тебя меньше синяков и ссадин, но твоя боль сильнее и раны глубже.

– Разве я не должна была поговорить с людьми Дорчебейна? Мне следовало сказать им, что теперь я хозяйка этих земель.

– Этим займется Мартин. А ты сможешь обратиться к ним в другой раз.

– Надо сказать Мартину, что он может остаться управляющим, если захочет.

– Думаю, он с благодарностью согласится. – Фартинг нагнулся и поцеловал ее в щеку. – Отдыхай и набирайся сил. Прислать к тебе Гэмела?

– Нет, лучше я побуду одна.

Когда ее друг вышел, Шайн, к собственному удивлению, обнаружила, что хочет спать. На мгновение она пожалела, что отказалась видеть Гэмела, но затем решила, что все правильно. Нехорошо, если она обратится к нему за утешением, а потом оттолкнет от себя. Вздохнув, Шайн закрыла глаза и погрузилась в сон, надеясь, что он придаст ей силы, необходимые для разговора с Гэмелом.

– Ей нужно время, чтобы подумать, – сказал Фартинг, бросив сочувствующий взгляд на бледное лицо Гэмела, хранившее каменное выражение.

Гэмел кивнул. Он ощущал такую боль в сердце, что не мог говорить. Перед глазами стояло лицо Шайн в тот момент, когда она посмотрела на него поверх тела своей матери. Выражение ужаса на ее лице преследовало его. Гэмел надеялся, что она придет в себя после ночного отдыха, но утром Шайн снова отказалась видеть его. Гэмел понял, что все кончено. Он выиграл сражение, но заплатил за победу намного больше, чем был готов. Гэмел согласился расторгнуть брак, когда все закончится, и теперь должен сдержать обещание.

Стоя рядом с отцом, Фартинг наблюдал, как Логаны и их люди покидают крепость, направляясь назад, в Данкойл. Хотя он понимал желание Шайн побыть одной, все хорошенько обдумать в спокойной обстановке, не натыкаясь на каждом шагу на Гэмела, ему не нравилось, что тот так страдает. Оставив отца руководить их воинами, пытавшимися устранить урон, нанесенный состоявшимся накануне сражением, Фартинг направился в спальню, где скрывалась Шайн. Утром она ненадолго появилась, чтобы поблагодарить своих друзей, и снова исчезла.

Войдя в комнату, он застал ее у окна, Шайн наблюдала за отъездом Гэмела.

– Я сказал ему, что тебе нужно время, чтобы побыть одной. Ему это не слишком понравилось.

– Он что-нибудь сказал?

– Нет, только кивнул. А что тут скажешь? Он благородный человек, и если обещал расторгнуть брак, если ты этого пожелаешь, то от своего слова не отступит. Ты не передумала, милая? – Он подошел ближе, глядя на ее бледное, печальное лицо. – По тебе не скажешь, что ты хочешь расстаться с ним.

– Наверное, один Господь знает, что для нас лучше. Я заметила, что Мартин тоже уехал с ними.

– Я отпустил его на несколько дней, чтобы он мог повидаться с Марго. Надеюсь, он привезет ее с собой. Но не пытайся сменить тему.

– Мне не хотелось бы обсуждать мое решение. Сейчас, во всяком случае. Я должна хорошенько во всем разобраться.

– Разбирайся, но не слишком затягивай с этим. – Фартинг направился к двери. – Не нужно ничего усложнять. В сущности, тебе надо ответить на один-единственный вопрос: хочешь ты остаться с Гэмелом или нет?

Когда дверь за Фартингом закрылась, Шайн вздохнула, чувствуя себя виноватой за уклончивые ответы. Кроме того, она терзалась чувством вины из-за того, что так и не решилась встретиться с Гэмелом. Это был, наверное, странный поступок, но она нуждалась в том, чтобы привести в порядок свои мысли и чувства.

Хочет ли она остаться с ним? Если бы все было так просто! Глаза Шайн, следившие за выезжавшим со двора Гэмелом, наполнились слезами. Какие могут быть сомнения?

Беда в том, что перед ней стоит совсем другой вопрос: готова ли она подвергнуть риску то, чем дорожит больше всего на свете? И единственно правильный ответ на этот вопрос – нет.

Фартинг шел по двору Данкойла, приветствуя улыбкой каждого встречного. Ответные улыбки и дружеские жесты наполняли его приятным ощущением, что ему здесь рады. После двух недель в Дорчебейне, где он помогал Шайн и близнецам устроиться, он провел полтора месяца с отцом, вникая в управление землями, которые он должен был со временем унаследовать. Покончив с делами, он решил проведать старых друзей до наступления зимы. Однако все оказалось не так гладко, как он надеялся.

Войдя в большой зал, Фартинг направился к столу, где собрались домочадцы Данкойла.

– Приятная встреча, кузина, – окликнул он Марго, отметив, что жизнь в Дорчебейне пошла ей на пользу. Затем, поклонившись лорду Уильяму и поцеловав руку леди Эдине, занял место за столом рядом со своей кузиной и ее мужем, Мартином Робертсоном. С момента заключения брака месяц назад они стали практически неразлучны. – Отец шлет вам наилучшие пожелания. – Приняв кружку вина из рук юного пажа, он сделал большой глоток и удовлетворенно улыбнулся. – Как раз то, что нужно, чтобы согреться в такой холод. Если судить по сегодняшней погоде, зима будет долгой и суровой.

– Ты надолго к нам? – поинтересовался лорд Уильям. – Мы, разумеется, очень рады.

– Спасибо, милорд. Нет, я не собираюсь здесь задерживаться. Я приехал, чтобы поговорить с этим болваном, вашим сыном. А если его здесь нет, мне остается только просить вас, чтобы вы вбили немного смысла в его пустую голову.

– По-моему, ваша очаровательная кузина приехала сюда из Дорчебейна с той же целью.

Фартинг улыбнулся, бросив взгляд на вспыхнувшую Марго.

– Я так и подумал, когда Шайн сказала мне, что вы с Мартином отправились в Данкойл. Я только вчера был в Дорчебейне.

– Недолго ж вы пробыли с Шайн, – заметила леди Эдина. – Она могла обидеться.

– Она даже не заметит, что я уехал. В жизни не видел более унылое создание. Я рассчитывал найти ее в счастливом браке с Гэмелом и предвкушал, как буду досаждать им целые две недели. – Он подмигнул леди Эдине, когда та рассмеялась. – Не понимаю, почему Гэмел не там.

– Справедливости ради надо сказать, кузен, что это Шайн отослала его прочь после гибели своей матери, – сказала Марго.

– Да, но после того, как она все обдумала, ей следовало позвать его назад. Прошло два месяца, а она все еще одна в Дорчебейне. И, учитывая, с какой настойчивостью Гэмел домогался ее вначале, я удивлен, что он покорно согласился ждать ее приглашения. В общем, поскольку Шайн может только вздыхать и хандрить, я велел близнецам потерпеть, пока съезжу сюда и найду ответы на некоторые вопросы.

– Ну, один ответ у меня есть, – отозвался лорд Уильям. – Гэмел считает, что Шайн винит его в смерти своей матери.

– Он действительно так думает? – Фартинг покачал головой. – Неужели Гэмел настолько туп?

– Возможно, «винит» не совсем подходящее слово. Как бы Шайн ни относилась к своей матери, Гэмел опасается, что, глядя на него, она видит кровь Арабел на его руках. Он говорит, что заметил ужас, мелькнувший в ее глазах в тот день, и не хочет, чтобы это повторилось.

– Парочка идиотов. – Фартинг издал стон, качая головой. – Всю жизнь мне приходится иметь дело с какими-то недоумками. Ладно, если все так, как вы говорите, то это легко исправить. Не знаю, что там вообразил себе Гэмел, но Шайн не винит его в смерти своей матери. Она похоронила Арабел и оставила все, что с ней связано, позади. Пора и Гэмелу сделать то же самое.