Ханна Хауэлл - Серебряное пламя

Шайн Катриона попыталась отстраниться от Гэмела, но его хватка только усилилась, ненавязчивая, но твердая, и она сдалась. От близости его высокого худощавого тела ее внутренности трепетали, голова кружилась. Она едва доставала ему до подмышки. Ее щека прижималась к его широкой твердой груди, видневшейся в вырезе рубахи. Шайн Катриону пронзила дрожь, но вряд ли это была запоздалая реакция на нападение разбойников. Печально, но подобная ситуация не была ей в новинку. Охвативший ее трепет был вызван близостью мужчины, который обнимал ее так, словно она принадлежала ему. Еще более тревожащим был тот факт, что она чувствовала то же самое.

Наконец Фартинг покончил со своим противником, нанеся ему смертельный удар. Крик разбойника огласил окрестность. Шайн Катриона отвернулась, уткнувшись лицом в загорелую грудь Гэмела, и почувствовала, как его длинные пальцы зарылись в ее волосы. Ощущение было божественным, словно в объятиях Гэмела она нашло то, к чему всегда стремилась. Эта мысль привела ее в ужас. Подобная судьба не для нее. Она не может, как другие девушки, удовлетвориться союзом с обычным мужчиной.

К ним подошел Фартинг.

– Ты не пострадала, дорогая? – спросил он, коснувшись ее плеча.

– Нет. – Внезапно ей стало дурно от только что пережитой опасности и собственных эмоций. – Меня сейчас стошнит. – Она высвободилась из рук Гэмела и бросилась бегом к деревьям, окружавшим лагерь.

– Я присмотрю за ней, – сказан Гэмел, остановив Фартинга, собиравшегося отправиться следом. – Мальчики нуждаются в вашей помощи, – добавил он и зашагал прочь, прежде чем Фартинг успел возразить.

Поднявшись на нетвердые ноги, Шайн Катриона почувствовала, как сильная рука обвила ее плечи, а влажная ткань осторожно прошлась по ее лицу. Затем Гэмел подхватил ее на руки, отнес в сторону и дал немного вина, чтобы взбодриться. Приятно было чувствовать подобную заботу, но Шайн Катриону смущало, что сэр Гэмел видел ее в таком жалком состоянии. Почему-то ей хотелось, чтобы он считал ее сильной женщиной.

Ей следовало бы предложить ему держаться от нее подальше. Эти слова вертелись у Шайн Катрионы на кончике языка, но она знала, что никогда не произнесет их вслух. Как ни тревожило ее присутствие Гэмела, ей вовсе не хотелось, чтобы он ушел.

С рыжеватыми волосами, гладкой, слегка загорелой кожей, которой позавидовала бы любая женщина, и изумрудно-зелеными глазами, он был, безусловно, хорош собой. Правильные черты лица казались вылепленными рукой искусного скульптора. Каким-то чудом он избежал шрамов и переломов, характерных для мужчин, избравших воинскую профессию.

Но более всего ее притягивал огонь, пылавший в его взгляде. Он возбуждал в Шайн Катрионе неведомые чувства, разжигая ответное пламя, которое она не могла ни погасить, ни, как она опасалась, скрыть. Она даже не осмеливалась думать, что он сделает, если догадается о чувствах, бушевавших у нее внутри.

Гэмел даже не пытался скрыть охватившее его желание. Внезапно он понял, что испытал его отец, встретив Эдину: изумление, благоговение, почти неодолимую потребность обладания. И готовность убить любого, кто попытается помешать этому. Он не удивился, увидев, что его рука, потянувшаяся, чтобы убрать непокорный локон с ее очаровательного лица, дрожит.

Ее сорочка сбилась, обнажив верхнюю часть высокой груди и изящное плечо. У нее была золотистая от природы кожа, и Гэмел не удержался, чтобы не пройтись по ней пальцами, пользуясь тем, что его высокая фигура скрывала их от посторонних взглядов.

– Не надо, – шепнула Шайн Катриона, когда его пальцы скользнули за вырез ее сорочки, но не сделала попытки отстраниться.

– Золото, – тихо произнес он. – Золото и серебро. Ты сводишь меня с ума.

– Вы не должны этого говорить.

– Но это правда.

– Есть вещи, о которых не говорят вслух.

– Почему я должен молчать о своих чувствах?

– Вам лучше направить их на кого-нибудь другого. Я не свободна.

– Ну, это дело поправимое. Я позабочусь об этом.

– Если вы причините вред Фартингу, я разделю с вами постель только для того, чтобы перерезать вам горло, – резко бросила Шайн Катриона, отступив на шаг и поправив сорочку. – От уха до уха, можете мне поверить.

– У меня и в мыслях нет убивать твоего приятеля. Это значило бы пасть так же низко, как те псы, которых мы только что разогнали. Я не намерен позорить себя и свою семью подобной низостью. Но ты станешь моей. Если мне представится шанс получить тебя хоть на час, я его не упущу, – убежденно произнес он. – Такое чувство не может погаснуть лишь потому, что ты принадлежишь другому. Ты понимаешь, о чем я говорю. Ибо это пламя сжигает и тебя тоже.

– Нет! – выкрикнула Катриона, скорее с отчаянием, чем убеждением в голосе, и бросилась бегом к Фартингу.

Когда Гэмел присоединился к своим спутникам, Лигульф шепнул:

– Она принадлежит Магнусу Фартингу.

– Знаю, – отозвался Гэмел.

– В таком случае тебе следует выбросить ее из головы. Мне нравится этот парень.

– Мне тоже. И тем не менее я ненавижу его за то, что у него есть на нее права. Это какое-то безумие. Но не бойся, я не собираюсь его убивать. Так далеко я не зайду. Боюсь, однако, что я не остановлюсь ни перед чем, кроме убийства, чтобы заполучить ее, пусть даже это будет неблагородно и бесчестно.

– Фартинг, старина, где ты пропадал? Я так и думал, что ярмарка привлечет тебя в Данкенли.

– Как дела, дружище? Скрипишь помаленьку? – рассмеялся Фартинг, хлопнув по спине Энниса Макадама в ответ на его энергичный хлопок. – Надеюсь, у тебя найдутся свободные комнаты?

– Только одна. Тебе еще повезло. На ярмарку съехалось столько знати, что тебе придется приглядывать за этой милой девушкой, – усмехнулся Макадам, глядя на Шайн Катриону. – Знатные господа уверены, что могут купить любую женщину, которая им приглянется.

– Одной комнаты вполне достаточно, – отозвался Фартинг.

– На ярмарке всегда полно толстых кошельков, просто умоляющих, чтобы их опустошили, – заметил Макадам.

– Что верно, то верно, – подмигнул Фартинг.

Шайн Катриона улыбнулась и покачала головой, когда мужчины дружно рассмеялись. Макадам был в курсе того, что Фартинг не ограничивается фокусами, однако держал язык за зубами. Фартинг знал меру и делился с хозяином гостиницы своими доходами. Это было полюбовное и весьма выгодное соглашение.

– Эй, парень, – окликнул Макадам парнишку, прислуживавшего на конюшне. – Присмотри за этой лошадью. – Обняв Фартинга за плечи, он увлек его внутрь гостиницы. – Давай рассказывай, чем ты занимался последние полгода.

Поскольку время было позднее, а завтра их ждал хлопотный день, Шайн Катриона присоединилась к братьям, которые сразу же легли в постель. Она уже спала, когда поздно ночью в комнату проскользнул Фартинг и улегся на тюфяке, постеленном на полу. Хотя от него пахло вином, он не был пьян. Проснувшись, Шайн Катриона повернулась в постели, чтобы посмотреть на него.

– Он здесь, – шепнул Фартинг.

Ей не требовалось лишних слов, чтобы догадаться, о ком речь.

– Ты видел его?

– Да, но он меня не заметил.

– Ты уверен?

– Дорогая, ты забыла, что я могу двигаться как тень? Вот уж не думал, что ты сомневаешься в моих талантах.

– Извини. Они остановились в этой гостинице?

– Да, дальше по коридору. Заняли лучшие комнаты.

– Еще бы! Ладно, здесь полно девиц, которые могут привлечь его внимание. – Она вдруг обнаружила, что ее совсем не радует мысль, что сэр Гэмел может увлечься другой женщиной. – Говорят, мастер Макадам держит только лучших.

– Верно. Возможно, завтра сэр Гэмел обзаведется подружкой.

Обрадованная, что сэр Гэмел лег спать в одиночестве, Шайн Катриона тем не менее возразила:

– Продолжительное путешествие верхом может слишком утомить мужчину, чтобы предаваться подобным утехам.

– Пожалуй. Спи, дорогая. Утром тебе придется держаться рядом со мной.

– Ну, если ты считаешь, что это необходимо…

– Считаю.

– Хорошо. Спокойной ночи, Фартинг, – сказала Шайн Катриона и отвернулась.

Фартинг пробормотал ответное пожелание спокойной ночи и затих на своем матрасе.

Этим утром они покинули лагерь на рассвете, быстро собрав свои пожитки и стараясь не производить шума. Несмотря на все эти предосторожности, Шайн Катриона не удивилась, узнав, что Гэмел находится рядом. В глубине души она знала, что он последует за ними. И что он найдет ее на ярмарке, как бы она ни старалась затеряться в шумной веселящейся толпе. Закрыв глаза, она взмолилась, чтобы судьба уберегла ее от этой встречи. Время для любви и страсти еще не наступило. У нее есть более важная и неотложная цель.

День только начался, когда Шайн Катриона вместе со своими спутниками выбралась на оживленные улицы города. Кругом теснились киоски, лотки и обычные повозки, заваленные всякой всячиной. В густеющей толпе бродили жонглеры, фокусники и акробаты. В воздухе звенели крики продавцов, расхваливающих свои товары. Французский смешивался с шотландским, чистая речь благородных господ – с крестьянским говором и гэльским наречием, распространенным в Нагорье. Единственным местом на ярмарке, которое она обычно избегала, была травля медведей и барсуков – зрелище, от которого ей становилось дурно. А пока она просто бродила по рядам, разглядывая товары, выставленные на продажу.

Чего здесь только не было: ковры, посуда, украшения, ткани. От их разнообразия у Шайн Катрионы захватывало дух. На прилавках громоздились рулоны всевозможных расцветок и качества: от тончайшего шелка до грубого полотна. Оставалось только сожалеть, что у нее нет денег, чтобы купить себе ткань хотя бы на одно новое платье.

Продавцы не пропускали никого из проходивших мимо, настойчиво зазывая полюбоваться своими товарами. Зная, как тяжело достается им хлеб, Шайн Катриона переживала, что не в состоянии приобрести хотя бы самую пустячную вещицу.

– Катриона, – сказал Фартинг, шагавший рядом. – Я хотел бы посмотреть на медвежью травлю.

– Смотри. Я ничего не имею против.

– Ты ведь говорила, что терпеть не можешь подобные забавы.

– Но я никогда не запрещала тебе предаваться им.

– Я не хочу оставлять тебя одну, – сказал он.

– Ах да. – Она оглянулась по сторонам, но не заметила поблизости сэра Гэмела и его спутников. – Я совсем забыла. В любом случае их здесь нет, а со мной мальчики. Если что-нибудь случится, они могут поднять шум или сбегать за тобой.

– Если успеют. Нужно стараться избегать неприятностей, а не напрашиваться на них.

– Не волнуйся. Близнецы бегают очень быстро. И потом, что может случиться при таком скоплении народа? Купи нам пирог да по кружке эля. И можешь спокойно идти. – Шайн Катриона лукаво улыбнулась. – Это скрасит нам ожидание.

– Вижу, без взятки не обойтись, – проворчал Фартинг, отведя их на относительно свободное пространство.

– Чепуха. Взятка – это если бы мы попросили сладости.

Он все еще продолжал ворчать, когда оставил их, купив каждому по пирогу с мясом и по кружке эля, сдобренного специями и сахаром, а также по сахарному леденцу. Шайн Катриона с братьями устроились на скамье, стоявшей под деревом, неподалеку от прилавка с лекарствами. Продавец громогласно утверждал, что у него имеются снадобья от всех болячек души и тела. Чтобы привлечь внимание публики, рядом с ним давал представление кукольник. Шайн Катриона наслаждалась его проделками не меньше, чем ее маленькие братья, и настолько увлеклась зрелищем, что не замечала ничего вокруг.

Гэмел остановился так резко, что Лигульф, шедший следом, налетел на него. Не обращая внимания на возмущенную реплику брата, он замер на месте, пожирая глазами Катриону. Внезапно медвежья травля и ставки, которые они собирались сделать, потеряли для него всякий интерес.

Лигульф издал тихий стон:

– Все-таки ты ее нашел.

– Да. И к тому же одну.

– Не совсем, с ней мальчики.

– Они не создадут проблемы.

– Наверняка Фартинг где-то близко.

– Не слишком…

– Ты не знаешь, как вылечить его от этого безумия? – поинтересовался Лигульф у сэра Лесли.

– Нет. Оно не лечится, – ответил тот, запустив пятерню в свои густые темно-русые волосы. – И поражает мужчину в самое уязвимое место – в чресла. Пойдем, а то мы не успеем сделать ставки.

– Поставь за меня, Лесли, – рассеянно распорядился Гэмел, двинувшись в сторону Катрионы.

Лигульф что-то проворчал ему вслед, но Гэмелу было нечего сказать в ответ на озабоченность брата. Он мог только сожалеть, что вряд ли удержится от вторжения туда, куда не следовало. Еще ведь не поздно оставить все как есть.

Да нет, имеет, прошептал ему внутренний голос, заставив Гэмела поморщиться. Именно это двигало им – убежденность в собственной правоте, в том, что Катриона Магнус должна и будет принадлежать ему. Есть же какой-то способ! Гэмел не желал верить, что он нашел то, что так долго искал, только для того, чтобы тут же потерять. Это было бы несправедливо.