Она иногда недоумевала, как все эти живущие в деревне мужчины и женщины, питавшие отвращение и ненависть к Франции, которые были вызваны жестокой войной, могли слепо гнаться за парижской модой, покупать контрабандное вино, кружева и лионский шелк без малейших угрызений совести. Однако с замужеством она стала во многом терпимее. Джон оказывал на нее сильное влияние, так как был способен верно оценить любую ситуацию, увидеть ее преимущества и недостатки. Это касалось даже англо-французского конфликта.

Существовала лишь одна область, которая, как думала Эстер, была «ахиллесовой пятой» Джона. Ее успехи и ювелирном деле. Он никогда не скупился на похвалу, не выискивал недостатки в прекрасно выполненных работах, и все же настал час, когда к духу соперничества, царившего между ними, стала примешиваться неуверенность Джона, как будто его мужское «эго» было уязвлено ее успехами. Если бы ей захотелось повернуть время вспять, она вернулась бы к тому моменту, когда Джосс, начинающий подмастерье, похвалил ее маленькую табакерку как одно из лучших произведений своего отца. Каждой клеточкой своего тела она ощутила тогда нечто, похожее на неприязнь Джона, и это чувство глубоко запечатлелось в ее памяти.

Последний стежок в нарядах был сделан жарким солнечным утром знаменательного дня. А вечером женщины Бэйтмен, сопровождаемые Джоном и Джоссом, проследовали к особняку.

Одна Энн держалась холодно и отчужденно. Ее мучили мрачные предчувствия, ее наряд поколебал уверенность в себе. Она выбрала светло-желтый сатин вопреки советам матери и сестры, потому что это был чудесный цвет, цвет, который помог бы ей выглядеть эффектно и одновременно вполне скромно. Но на первой же примерке она поняла свою ошибку. Желтая ткань подчеркивала ее болезненный цвет лица, и Энн подумала, что никогда в жизни не выглядела так ужасно. Мать, видя ее разочарование, предложила попробовать украсить наряд белыми кружевами, чтобы подчеркнуть красивую линию шеи и рук.

Это немного помогло, но, по мнению Энн, она была похожа на вырезанную из пергамента фигурку. Кроме того, ей не понравилась прическа, которую сделала ей Летисия: мягкие каштановые волосы Энн она уложила в стиле «помпадур», с завитушками, которые ей вовсе не шли. К ней вернулась детская робость, а уверенность растаяла без следа, пока они с Летисией шли вдоль длинного ряда стоявших у особняка экипажей.

Зайдя в дом и вручив одному из слуг свою накидку, Эстер ахнула про себя. Холл полностью преобразился, но она почувствовала легкий укол сожаления: исчезла прежняя обивка, которая придавала холлу неуловимое очарование. Теперь стены покрывала золотая ткань, потолок был щедро расписан орнаментом, и даже винтовая лестница стала более изящной, с металлической балюстрадой в античном стиле. Как только они с Джоном прошли в бальный зал, она обратила внимание на то, что гобелены на стенах сменила сатиновая ткань абрикосового цвета, украшенная лирами, корзинками и букетами белых роз, которые соответствовали обивке мебели.

Она увидела Джеймса на несколько секунд раньше, чем он ее, что позволило ей его рассмотреть. Джеймс и его жена приветствовали гостей. Он прибавил в весе, но по-прежнему оставался стройным.

Лицо показалось ей загорелым и огрубевшим, если только не его белоснежный парик был тому причиной. Парик ему шел, так же, впрочем, как и пиджак цвета слоновой кости, расшитый золотым шитьем. Что касается его жены, то она была одета еще более элегантно. На ней был жемчужного цвета лиф с вышивкой черного шелка на правой груди, восхитительное колье из сапфиров и бриллиантов, такие же серьги в ушах. Ее туалет был сшит из серебряной парчи с кринолином в два раза шире, чем у Эстер, как того требовала мода.

— Мистер и миссис Бэйтмен.

Услышав оповещение об их прибытии, Эстер чуть не задохнулась от волнения. Джеймс резко повернул голову в их сторону, как будто только и ждал этого момента. Его улыбка стала шире, он пожирал ее глазами, пока она приближалась вместе с мужем в своем зеленом шелковом платье, с зачесанными назад огненными волосами и единственной ниткой жемчуга, подчеркивавшей ее длинную белую шею.

— Эстер, дорогая! — воскликнул он, будто они были старыми друзьями, шокируя этим неожиданным приветствием не столько Эстер, сколько Джона.

— Как я рад снова тебя видеть и познакомиться с твоим мужем. — Теперь он обращался только к Джону. — Я рад приветствовать вас в своем доме, сэр. Надеюсь, ваш первый визит к нам станет одним из многих.

Джон был поражен радушием этого человека. Трудно было не полюбить его, несмотря на то, что его фамильярность, с которой он приветствовал Эстер, была чуть ли не неприличной.

— Почту за честь, сэр.

— Позвольте представить вам мою жену, — Джеймс привлек внимание Мэри к вновь прибывшим, и она приветствовала их с не меньшей теплотой, чем муж. Мэри снедало любопытство. Так вот эта чета ювелиров, о которой он говорил! Его доводы относительно того, почему он хотел подружиться с семьей Бэйтмен, не обманули ее ни на секунду. Она прекрасно видела, что Джеймса привлекла эта очаровательная женщина, возможно, даже больше, чем он сам мог себе признаться. Она не ревновала. Тому не было никакой причины. В кругах, в которых она вращалась, легко было определить, какая женщина может представлять опасность, а Эстер не относилась к этой категории.

— Теперь мы с вами соседи, миссис Бэйтмен, — воскликнула Мэри. — Сегодня мы вряд ли сможем побеседовать спокойно, так что я приглашаю вас на чай. Загляните ко мне в ближайшее время. Вы увидите моих детей. Приводите своих мальчиков. У нас есть лошадка на колесиках, на которой они смогут кататься, и целая корзина кукол, с которыми можно играть.

— Это очень мило с вашей стороны. — Эстер была ошеломлена таким проявлением гостеприимства и подумала, что хозяйка, должно быть, чувствует себя одиноко вдали от города.

— Невероятно! — со вздохом произнес Джон, когда они с Эстер вошли в бальный зал. — У меня такое чувство, что мы увидели больше Эшдейлов, чем предполагали вначале.

Эстер почувствовала неприятный подтекст в его словах и поняла, что он выбит из колеи тем, как Джеймс с ней поздоровался.

Летисия и Энн, сопровождаемые Джоссом и Элис, тоже не были забыты. Летисия была изящна, словно фарфоровая статуэтка, полная очаровательного лукавства, которое всегда притягивало мужчин, как магнитом. Затем следовала Энн, с ее ясными, умными глазами на маленьком личике. Взгляд ее был глубок и задумчив.

Джосс и Элис, неразлучная парочка, напомнили Джеймсу его собственного сына и приемную дочь. Он надеялся, что его дети вырастут такими же, как и он сам, но знал, что им будет тяжело противостоять взбалмошности Мэри, которая могла их испортить. Мэри не имела ни малейшего представления о дисциплине. Но, несмотря на это, он не мог ее винить и прощал ей любые капризы. Одним из таких капризов было недовольство Банхилл Роу, и ему неоднократно приходилось терпеть ее выходки. Почему же теперь, когда он после долгого перерыва вновь увидел Эстер, настоящее исчезло, как не бывало, его отношения с Мэри потеряли всякое значение?! Сейчас он хотел ее так же, как в тот день в саду. Время, отделявшее их от того дня, растаяло без следа.

Как только все гости собрались, Джеймс и Мэри начали танцы, и вечер весело продолжался, так как оба они любили разбавлять традиционные танцы веселой джигой. Как хозяин, Джеймс был партнером большинства женщин, по крайней мере, на сколько хватило вечера, и после того, как он прошел по несколько кругов с полдюжиной пожилых дам, он подошел к Бэйтменам. Эстер отдыхала после танца с мужем, но Джеймс повел ее в круг, так как опять заиграла музыка.

— Где же гобелены? — спросила она.

Он радостно улыбнулся.

— Надежно спрятаны в моем лондонском доме. Видишь, я последовал твоему совету. Как тебе нравятся перемены?

Он покружил ее, взяв под руку, и потом она снова посмотрела в его глаза.

— Здесь великолепно, и твоя жена — лучшее украшение дома.

— Она тебе понравилась?

— Конечно, она была так мила со мной. Тебе повезло.

— Это мне сейчас повезло. — Он чуть сжал ее пальцы. — Я не забыл тот вечер.

Она укоризненно на него посмотрела и слегка улыбнулась.

— У тебя хорошая память, Джеймс. Некоторые вещи лучше забывать.

— Но не тот день.

Она попыталась сменить тему разговора.

— Кстати, ключ от сада до сих пор у меня. Теперь, когда ты приехал, мне нужно его вернуть.

— Ни в коем случае, прошу тебя. Оставь его у себя.

— Но в этом нет необходимости. Теперь у меня есть собственный отличный сад.

— И что, с тех пор, как он появился, ты не заглядывала в мой?

— О, конечно, я заходила. Там так спокойно. Иногда я там рисовала. Но теперь хозяйка там — твоя жена.

Он покачал головой — казалось, ее слова его позабавили.

— Домашние заботы не входят в круг интересов моей жены. Она даже представления не имеет о таких вещах.

— Зато кухарка имеет, а еще слуги. Теперь я никогда не смогу побыть там одна.

Джеймс подумал, что она боится, что он будет искать ее в саду.

— В таком случае, ты можешь приходить сюда в наше с Мэри отсутствие. Осенью мы возвращаемся в Лондон, и сад снова будет твоим.

— В таком случае, спасибо, — благодарно отозвалась она, понимая, что он сделал это предложение от всего сердца.

Танец закончился, он поклонился, она присела в реверансе и произнесла:

— Я должна сказать тебе кое-что. Я очень рада, что все эти изменения не коснулись сада. Сад — связующая ниточка с твоей первой женой. Он будет тебе напоминанием.

Джеймс удивленно на нее посмотрел. Эстер подумала, что не стоило упоминать сейчас его первую жену, но она сказала это совершенно искренне.

Потом Джеймс танцевал с Энн, так как до этого ее партнерами были только отец и брат, ее обычно бледное личико пылало от удовольствия и волнения, пока они болтали о разных пустяках. После танца она подошла к отцу, сияющая от восторга.

— Мистер Эшдейл спросил, люблю ли я читать, и разрешил пользоваться его библиотекой в любое время. У мамы есть ключ, и я смогу приходить туда в его отсутствие, когда захочу.

Джеймс кивнул, подтверждая ее слова.

— Сейчас мою библиотеку приводят в порядок, и скоро Энн сможет брать любые книги, какие пожелает, без всякого ограничения.

Джону стало не по себе от великодушия хозяина дома, которое, чем бы оно ни было вызвано, казалось ему следствием проявления повышенного внимания к его жене, которая уже сообщила, что ей оставили ключ от сада.

— Право же, я очень польщен вниманием, которое вы оказываете моей семье, мистер Эшдейл, и благодарю за возможность воспользоваться библиотекой, которую вы готовы предоставить моей дочери, но ваше предложение слишком великодушно. Я не могу возложить такую ответственность на плечи моей жены.

Эстер, которая, несомненно, тоже отказалась бы от такого предложения, правда, несколько по-другому, увидев крайнее разочарование в глазах Энн, положила руку Джону на плечо. Она очень любила младшую дочь, и это заставило ее сказать:

— Джон, дорогой, я знаю, что значит для Энн эта возможность. Мы с ней не будем появляться в этом доме чаще одного раза в месяц. Я хотела бы принять от мистера Эшдейла второй ключ, если ты передумаешь.

Он взял ее руку в свою, эти слова его убедили.

— Ну что ж, в таком случае, решено.

Этот вечер принес неожиданности не только Энн. Летисия, у которой всегда было много кавалеров, где бы она ни появилась, танцевала и танцевала, пока неожиданно не увидела входящего Ричарда. Он прибыл позже остальных. Джеймс подошел к нему поздороваться, и они стояли возле дверей бального зала. Возбуждение и ярость охватили все ее существо. Она сделала вид, что не заметила его, и попыталась сосредоточиться на других партнёрах. Если бы он пригласил ее на танец, она бы отказалась. Уголком глаза она наблюдала за тем, как он, обходя танцующие пары, приветствовал знакомых, задерживаясь возле некоторых немного дольше, чтобы поболтать.

Летисия продолжала улыбаться партнеру, кокетливо наклонив голову. Она никак не могла поймать взгляд Ричарда — когда он попадал в поле ее зрения, то не смотрел в ее сторону. Она почувствовала что-то вроде паники, когда танец закончился, а она потеряла его из виду. Неужели он уже ушел? Затем, когда партнер повел ее туда, где сидела ее семья, она неожиданно увидела, как Ричард беседует с ее родителями. Когда она подошла, он повернулся и посмотрел на нее с улыбкой в глазах.

— Слава богу, я приехал как раз вовремя, чтобы пригласить тебя на заключительный танец. У меня случилась беда с одной из лошадей. Как ты поживаешь? Мне срочно пришлось выехать из Лондона по делам, но я знал, что вернусь сегодня вечером, так как был уверен, что встречу тебя здесь.