Во дворе она остановилась, оглянулась и увидела его, стоявшего на том же месте, его светлый плащ белел в сгущающихся сумерках. Она теперь ничего не боялась, их тайный план начал осуществляться. Вместо того, чтобы быстрее пойти к дому, она провожала Мэтью полным любви взглядом, как если бы была уверена, что ветер донесет до него эту ласку.

Все последующие дни она собирала вещи и некоторые мелочи, которые собиралась взять в дорогу, и складывала их в маленькую дорожную сумку, которую прятала за буфетом.

Она написала письмо родителям, собираясь оставить его на подушке, когда покинет дом. Когда настал день побега, родители должны были поехать к Эшдейлам, a Летисию с Ричардом пригласили на бал в город. Даже братьев не должно было быть дома, так как этим летом они спали на веранде под тентами. Слуги находились на кухне и тоже ничего не должны были видеть.

Во второй половине дня все занялись своими делами. С наступлением вечера она поймала себя на мысли, что с любопытством стороннего наблюдателя смотрит на суету в доме, как будто это ее совсем не касается. Когда родители собирались идти в гости, она спустилась в холл, чтобы посмотреть на их сборы. Это был один из их последних визитов к Эшдейлам этим летом. Когда мать спустилась вниз, Энн, как всегда, поразилась ее красоте. Этим вечером Эстер надела шелковое платье густого синего цвета. Оно не было новым, но ей шло все: было ли это вечернее платье или костюм для работы в саду — все смотрелось на ней великолепно.

— С тобой все в порядке, Энн? — спросила она, нахмурив брови. В ее голосе звучало беспокойство.

Энн почувствовала, что невольно краснеет, осознавая свою вину.

— Да, а почему ты это спрашиваешь?

Эстер пожала плечами.

— Ну, я не знаю. У меня сложилось впечатление, что в последнее время ты caмa не своя.

Для Энн эти слова были предлогом для того, чтобы подойти и обнять свою мать. Этого бы никогда не случилось в другой ситуации.

— Перестань беспокоиться за меня. Иди и отдохни.

К ее облегчению в это время отец достал карманные часы и сверил время.

— Пора идти, Эстер, если мы не хотим опоздать.

Эстер кивнула в знак согласия и накинула шаль на плечи. В душе она надеялась, что сегодня вечером Джеймс будет уделять больше внимания гостям, а не ей. Джон всегда это замечал.

— Тогда спокойной ночи, Энн, дорогая. Я надеюсь, ты уже будешь спать, когда мы вернемся. Мы постараемся не беспокоить тебя.

Как только дверь захлопнулась за ними, Энн быстро поднялась в свою спальню и взглядом проводила их до ворот особняка. Теперь она себя чувствовала в безопасности.

Полчаса спустя, накинув на плечи плащ и неся в руках чемодан, Энн незаметно вышла из дома и заспешила к месту встречи на дороге по направлению к городу. Она пришла раньше, как и собиралась. Присев на ствол дерева, который оказался довольно удобным, она сидела там в ожидании услышать приближение нанятого Мэтью кабриолета для перевозки его вещей в квартиру в Лондоне. Где-то в ветвях ухала сова. Со стороны таверны раздавалось хлопание двери, когда кто-нибудь выходил или входил. Сердце Энн бешено билось от счастья.

Прошло два часа. Никто не появлялся. Это начало беспокоить Энн. Мимо проезжали, проползали, пролетали различные экипажи, но не было и следа Мэтью. Только что-нибудь неожиданное могло расстроить их побег, и не было совершенно никакой возможности передать ей весточку. Минута проходила за минутой, а его все не было, и вот Энн уже не могла терпеть и ждать дольше. Время быстро ускользало, и ей просто необходимо было узнать причину происходящего. Предположим, он неожиданно заболел? И хотя уже было поздно, она собиралась заглянуть в особняк под предлогом желания взять книгу из библиотеки. Когда Энн добралась до особняка, она быстренько спрятала свой чемодан в кустах и заспешила к входу. Дверь открыл дворецкий. Из гостиной раздавались чьи-то голоса и смех.

— А мистер Грант все еще работает? — бросила Энн как бы невзначай.

— Нет, мисс Бэйтмен. Он уехал.

— Уехал? Когда? Пять минут назад, десять?

В эту минуту Энн была готова вылететь стрелой из этого дома, не в силах больше скрывать свои чувства.

— Он уехал вчера утром, сразу после восхода солнца.

Она посмотрела в сторону библиотеки. Господи, она мечтала, чтобы ее ноги сами отнесли ее туда. Да! Конечно, он оставил письмо на столе в библиотеке, где сообщил свое местонахождение. Она где-то уже слышала, что шок может заставить зубы стучать. И это сейчас происходило с ней. Как только Энн вошла в библиотеку, она прямиком направилась к столу в центре комнаты, на котором стояла только зажженная свеча. Как будто ее только что выпустили из Бедлама, Энн как сумасшедшая открывала один за другим ящики в столе, шарила в шкафах, но там не было ничего, кроме его многочисленных томов каталогов в переплетах из красной кожи.

Девушка, пораженная, медленно опустилась на колени и прижалась лицом к боковой стенке стола; она зажмурилась, понимая, как легко он обвел ее вокруг пальца. Волны боли и муки захлестывали ее одна за другой. Как только она услышала, что он уехал, она сразу поняла, что не будет никакого письма, и только слабая надежда удерживала ее от крика боли, исходящего из ее разбитого сердца — прямо там, в холле, где бы ее крик заставил сбежаться всех, и родителей тоже.

В конце концов она поняла, что из ее груди исходят какие-то другие звуки: всхлипывания не давали ей дышать.

О Господи! Никто не должен слышать этого. Дрожащими руками она закрыла рот и попыталась подавить в себе эти звуки. Никто не должен знать! Как хорошо Мэтью знал ее характер, в то время как он для нее был абсолютно непредсказуемым. И сейчас он вел себя так уверенно, ведь она сама обещала ему не разглашать унижение этой ночи никому, и меньше всего своей семье. Это могло свести ее с ума. Спотыкаясь, она схватилась за край стола и расправила плечи, никто уже не увидит ее мучений. Покидая библиотеку, она взяла какую-то книгу наугад, чтобы оправдать цель своего визита. В холле тот же дворецкий открыл ей дверь, и она окунулась в прохладу ночи. Как будто находясь в состоянии транса, она вытащила свой чемодан из кустов и отправилась домой. Дома она поднялась к себе в комнату, достала письмо из-под подушки и поднесла его к свече. Как оно горело! Оставалось только распаковать вещи, чем она и занялась. Затем Энн умылась холодной водой и приготовилась ко сну. И только положив голову на мягкую подушку, она дала волю своим чувствам, слезы покатились по ее лицу, как будто внутри рухнула плотина. Она плакала всю ночь, сквозь слезы Энн слышала, как пришли родители. Как только прошел первый шок, ее состояние значительно ухудшилось.

Утром ей удалось симулировать воспаление век, и мать приготовила для нее мягкий настой из трав. После этого она больше не плакала до самой свадьбы ее сестры. Это было великолепное зрелище: толпа приглашенных, сияющая невеста — Летисия. Энн не могла сдержать слез, струящихся по ее лицу. Но никто не подозревал истинной причины происходящего. В конце концов женщины обычно всегда плакали на свадьбах.

ГЛАВА 10

Несмотря на нежелание Мэри Эшдейл проводить часть сезона в летней резиденции, в особняке, они продолжали ездить туда еще три года подряд. А семейство Бэйтменов продолжало жить своей жизнью, уделяя много времени работе в мастерской и общению с Эшдейлами в течение этих трех месяцев.

Джеймс никак не пытался скрыть свою привязанность к Эстер, которая все более и более раздражала Джона. В то же время быть женатым на красивой женщине, в чьей верности Джон не сомневался, льстило его самолюбию. К сожалению, Джон часто злился на Эстер после вечеров, проведенных вместе с семейством Эшдейл. В эти дни Эстер была очень терпелива с мужем, не показывала свой характер, в то время как он постоянно злился, хотя ему это было несвойственно. Он сам понимал, что с ним происходят странные вещи, но не хотел этим беспокоить жену. Когда Джона мучили приступы кашля, он с радостью пил сироп, приготовленный ею, а когда усталость после работы валила его с ног, Джосс всегда оказывался рядом и старался избавить его от тяжелых забот. Эстер, казалось, ничего не замечала.

В домашней жизни ничто не вызывало особого беспокойства Джона, хотя ему очень хотелось, чтобы Энн была более откровенной. Ей почти уже исполнилось двадцать лег. Она никогда не была красавицей, носила строгую прическу, которая делала ее бархатные блестящие глаза не такими привлекательными. Она всегда одевалась скромно, невычурно. Летисия предложила ей погостить н Лондоне, желая привести ее внешность в порядок и найти ей мужа, но Энн твердо отказалась. Казалось, ей ничего не нужно, кроме управления имением (Эстер была занята чеканкой по серебру) и чтения книг в свободное время.

Два младших мальчика посещали благотворительную школу, расположенную неподалеку, и Энн всегда, когда по было возможно, помогала Уильяму выбраться из неприятностей, поскольку каждый его школьный день заканчивался наказанием за драки и проделки. Она всегда была строга с Джонатаном, чьи выходки выводили ее из себя как никогда. «Не пробуй на мне свои грязные шуточки! — бывало, говорила она ему, грозя пальцем. — Ты для меня — открытая книга. Выворачивай карманы! Ага! Так это у тебя была рогатка! Я так и знала, что на этот раз не Уильям разбил окно!»

Именно Энн он всегда считал близким себе человеком и поэтому рассказал ей о своем желании работать с золотом. Вместе они кормили спасенных Питером птиц и зверей, которые уже не смогут жить на воле. Уильям не работал в мастерской из-за своей неловкости, которая несколько раз нанесла большие убытки. Их мать, которая всегда старалась быть честной, дала ему некоторые советы, но Уильям ее почти не интересовал, и он сам понимал это.

— Ты уверен, что всерьез хочешь заниматься этим, Уильям? — спрашивала Энн осторожно. — Я всегда думала, что ты выберешь себе какое-нибудь занятие на свежем воздухе, например, будешь тренировать лошадей для скачек.

— Нет, — пылко отвечал юноша, и лицо его выражало решительность. — Я хочу работать с золотом, Энн. Серебро — только когда потребуется, но золото мне ближе. Иногда, когда я вижу диск золота перед началом работы, мои пальцы пронизывает боль, руки тянутся к нему и так хочется вложить частицу себя в этот кусок золота.

Его красноречие совсем не удивляло Энн. Он был откровенен с ней, как ни с кем другим в семье. Она взяла его руку и посмотрела на нее. На кого-нибудь другого эта неряшливо выглядящая рука, исчерченная шрамами и с грязью под ногтями, произвела бы удручающее впечатление, но Энн привлекали сильные подвижные пальцы и широкая ладонь Уильяма.

— У тебя руки мастера, но сможешь ли ты постичь секреты этого ремесла? Для этого потребуется соблюдение дисциплины во всем.

Он печально улыбнулся своей очаровательной улыбкой:

— Это будет самым сложным.

Затем его вечный оптимизм опять взял верх и он, шутя, сказал:

— Но я научусь.

— Но тебе надо убедить других в этом — родителей, и Джосса, о работе которого ты теперь имеешь некоторое представление. И, кстати, к кому ты хочешь пойти в ученики?

— Я все прекрасно понимаю. А ты мне поможешь, когда придет время?

— Ну, если ты не переменишь своего решения, я сделаю все, что в моих силах. Возьми себе в качестве примера Питера, и пока у тебя есть еще два года впереди, постарайся быть похожим в чем-то на него.

Но даже если Уильям и обратил внимание на ее слова, то уже вскоре их забыл. Это дало о себе знать однажды в августе, когда он решил с пользой использовать оставшееся время. В тот день Эстер, закончив сложную работу, вышла из мастерской подышать свежим воздухом и немного отдохнуть. На улице было жарко и душно. Эстер сняла свой хлопковый чепец, чтобы немного пригладить волосы, и села на скамеечку в саду.

Неожиданно она услышала доносящийся издалека крик. Она выпрямилась, напряглась, внимательно прислушиваясь; и вновь раздался этот ужасный крик. Это был Уильям, в этом не было ни грамма сомнения. Что он выкинул на этот раз?

Эстер сорвалась с места и стремительно побежала по дорожке в обход дома, так что пыль поднялась столбом. Затем Эстер остановилась, прислушиваясь опять. Опять раздался пронзительный крик, он исходил откуда-то поблизости. Неужели Уильям упал с дерева? Пока она бежала по аллее к деревьям, в ее голове возникло видение: Уильям, лежащий на земле с переломанными костями…

— Уильям! — в ужасе закричала она. — Где ты?

Неожиданно раздался выстрел пистолета, вспугнувший птицу на ветвях деревьев. Эстер опять вскрикнула и бросилась на поляну позади деревьев, где увидела страшную картину. Джеймс, держа в руках еще дымящийся пистолет, убил лошадь, которая сломала ногу, избавив ее от мучений. Виновный в случившемся наездник, все еще держа хлыст в руке, лежал на животе в траве рядом с калиткой, которая, очевидно, и послужила причиной падения.