— Но хотел, — глухо ответил он. Софи понимающе кивнула.

— Тебя мучает вина не за поступок, а за намерение.

— Ты хочешь сказать, что она заслуживала этого?

— Нет, — уверенно покачала она головой. — Никто не заслуживает подобной смерти.

Она не отрываясь смотрела ему в лицо. Черты его, искаженные гримасой мучительного страдания, постепенно разглаживались, но в глазах стояли слезы. Взяв за руку, она потянула его за собой и усадила на траву, потом положила голову себе на колени и прижала к животу, где ждал своего часа выйти на свет его ребенок.


— Что значит в положении? Отвечай немедленно, мерзавка!

— У нее будет ребенок, клянусь Богом, ваша светлость!

Хлюпая носом и вся дрожа, Мария снопом повалилась в ноги своему взбешенному господину. Как гонец, принесший плохие вести, она покорно склонила голову перед его беспредельной яростью, понимая, что скрывать это известие оказалось бы стократ хуже. Только полная правда могла исчерпывающе объяснить отказ молодой княгини от услуг такой опытной горничной; Марию хладнокровно и без лишних слов отослали из Киева в Петербург доложить господину о том, что в ней больше не нуждаются. А такого Дмитриев не спускал никому. Он был в полной уверенности, что Мария следит за княгиней постоянно. Теперь она этого делать не в состоянии, и виновник за это заплатит сполна.

— После того как мы сошли с корабля, она не позволяла мне за собой ухаживать, но я и так все узнала, барин!

— Каким образом? — В мрачной обстановке усыпальницы, в которую превратился Дмитриевский петербургский особняк, вопрос прозвучал как стук ледяной глыбы.

Мария дрожала так, что почти не могла говорить. Вдруг князь сочтет, что причиной неверности княгини стала ее, горничной, нерадивость?

— На корабле уже стало ясно, барин. Княгиня не очень хорошо себя чувствовала, ее тошнило… — Не поднимая головы, она теребила передник. — А еще, барин, с тех пор как она приехала в Киев, у нее не было… не было… ну того, что приходит к женщине ежемесячно, — с трудом выговорила служанка. — Она не позволяла мне стирать ее белье… чтобы я не заметила… но мне удалось поговорить с прачкой графини Браницкой, которая стирала и для княгини, барин. И та сказала, что не видела… не видела никаких признаков, что…

— Я прекрасно понял, — рявкнул князь, поддав ногой коленопреклоненную фигуру. — У тебя был приказ не сводить глаз с княгини и докладывать мне обо всем — слышишь меня? — обо всем, что покажется тебе необычным. Почему ты не сообщила мне о своих подозрениях раньше? — Он еще раз ударил ее, и Мария скорчилась на полу, скуля от страха.

— Христа ради, барин, я ничего не подозревала до тех пор, пока она не отослала меня назад из Киева и не уехала с графом…

— С графом? С каким графом?

— Это… это польский граф, барин, который часто к вам приходил…

Адам Данилевский! Дмитриев резко развернулся на каблуках, на секунду забыв о стоящей на коленях посередине ковра и непрестанно подвывающей и всхлипывающей Марии.

— Граф поехал сопровождать ее, — тем временем продолжала служанка, не забывая всхлипывать. — Императрица повелела ему проводить княгиню в имение к ее деду.

— Ты когда-нибудь замечала особую близость между графом и твоей госпожой?

— Нет, барин, — в полном отчаянии признала Мария очередное свое упущение. — Может, это не он…

— Идиотка! — взорвался князь и снова повернулся к ней лицом. — Откуда тебе знать, он это или не он? С кем проводила время княгиня?

— С графиней Браницкой… — Она повалилась ничком, обхватив руками голову и зарыдав в голос при виде занесенной плетки.

— Не женщины!

— С французским герцогом, барин, с прусским принцем, барин…

— С кем еще? — Дмитриев прекрасно понимал, что в интрижках с иностранными послами жену обвинить не удастся. Царица этого никогда не допустит. Признание унизительного положения обдало его жаром. Он оказался попросту одурачен императрицей, которая смеялась за его спиной, отсылала прочь только для того, чтобы в это время его жена смогла развлекаться в свое удовольствие с каким-то… смогла понести! Не его собственного законного наследника, а ублюдка! Его бесплодная жена оказалась в состоянии… На него накатывали волны неописуемой ярости, одна страшнее другой. Голицыны все-таки одолели его, втоптали в грязь этим последним, убийственным унижением.

Мария ревела в голос, тщетно пытаясь найти ответ на заданный вопрос, но никак не могла припомнить Софью Алексеевну в уединенном обществе с мужчиной.

— Пошла прочь отсюда! — снова замахнулся ногой Дмитриев. — И чтобы я больше не видел твоей рожи, если тебе дорога своя шкура! — Служанка вскочила и пулей вылетела из комнаты, только ее и видели.

С выявлением любовника можно подождать. Обжигающий гнев уступил место ледяному спокойствию. Он отомстит своей бесчестной жене самым изощренным образом.

Даже если все будут изумлены суровостью этой мести, никто, в том числе и сама императрица, не сможет помешать ему, тем более когда будут предъявлены неоспоримые доказательства супружеской измены. Софья Алексеевна в муках проведет оставшиеся дни всей своей, как он надеялся, долгой жизни; его же собственная жизнь будет скрашена сознанием того, что он отомщен.


К концу сентября князь Дмитриев собрал внушительный вооруженный отряд из собственных слуг. Верхом и без помех они смогут добраться до Берхольского за три недели.

Среди ночи Софи выскользнула из постели и босиком подошла к окну. Начинался четырнадцатый день октября. В степи завывал ветер, напоминая о том, что зима не за горами. Небо затянули облака, сквозь которые лишь изредка посверкивали редкие звездочки.

— Что с тобой? — сонно спросил Адам, озабоченно вглядываясь в белеющий силуэт у окна. — Не спится, милая?

— Не знаю, — слабо улыбнулась она, поворачиваясь к нему. — Что-то странное… словно что-то подталкивает меня встать и бежать на улицу, в степь. — Пожав плечами, она добавила: — Не обращай внимания. Спи.

— Может, позвать Таню? — Адам сел на постели.

— О Господи, это еще зачем? Я же говорю, ничего особенного. Просто несколько странное ощущение.

— Я все-таки схожу за ней. — Он спустил ноги с кровати, но Софи удержала:

— Не надо ее будить, Адам. Пока не время.

Он пристально всмотрелся в смутно белеющее лицо.

— Но уже скоро?

— Возможно. — Она снова пожала плечами и погладила раздавшийся живот, подходя ближе. — Ложись спать. Я немного посижу у окна на диванчике.

— Я все равно не усну, пока ты будешь сидеть как сторож, — возразил Адам, но тем не менее послушался, поняв, что так ей будет лучше.

И почти мгновенно заснул. Его равномерное глубокое дыхание вскоре стало единственным звуком, нарушающим тишину спальни. Софи, умиротворенная, сидела на диванчике, уперевшись лбом в холодный оконный переплет, и следила за плывущими облаками, в просветах между которыми изредка вспыхивали звезды.

На востоке уже начала заниматься бледная заря, когда проснувшийся Адам молча встал и подошел к окну. Он очень жалел, что не смог перебороть сон.

— Ты совсем замерзла, родная, — тихо произнес он. — Быстро в постель. Тебе надо согреться.

У него было такое чувство, что Софья в каком-то смысле выпала из действительности. Это испугало его и одновременно вызвало благоговейный трепет. С ней явно происходит нечто такое, к чему он не может иметь отношения. Тем не менее, она позволила поднять себя и отвести в кровать. Он прилег рядом, чтобы она быстрее согрелась. Почувствовав ее первый внезапный судорожный вздох, Адам моментально вскочил и натянул халат, прежде чем Софья успела что-либо сообразить.

— Куда ты собрался?

— Будить Таню. Роды начинаются.

— Ты слишком спешишь, мой милый, — рассмеялась она. — Еще несколько часов ничего не произойдет.

— Откуда ты знаешь? — недоверчиво переспросил он.

— Знаю.

— Но мне показалось, что…

— Небольшая схватка, — прервала Софья. — Если ты уже сейчас впадешь в такое состояние, то к концу просто развалишься на части. — Она снова негромко засмеялась.

Адам чувствовал себя так, словно оказался в незнакомой стране с неведомыми ему правилами и обычаями.

— Я все-таки схожу за ней, — упрямо повторил он, как бы утверждая свое право на независимость.

Через пять минут он вернулся с суетливо бормочущей Татьяной. На спутанные волосы она кое-как натянула ночной чепчик. Шаркая шлепанцами, нянька подошла к кровати.

— О Господи! — воскликнула она, увидев спокойное лицо Софьи. — Я уж подумала, что вы рожаете! Первенцы никогда не торопятся, барин, — обернулась она к Адаму. Склонившись над Софьей, она сдвинула простыню и приложила руку к животу своей госпожи. — Боли сильные?

— Нет, случайная схватка. Я говорила ему, что не надо никуда ходить.

— И-и-и, матушка… Я уже не спала. Мужчины всегда воспринимают это гораздо труднее, особенно в первый раз.

— Ну хорошо, — согласилась Софья. — Я хочу встать. Не вижу смысла валяться тут и считать схватки.

— Но ей же нельзя вставать! Татьяна, скажи ей, пожалуйста! — возопил Адам.

— Пусть она делает то, что считает необходимым, барин, — спокойно ответила служанка. — В этом она сама себе указ. А вам следует пойти к себе, одеться и перестать мучиться.

Софи не удержалась от смеха, увидев выражение возмущенного замешательства на его лице.

— Иди, дорогой. Ты заставляешь меня волноваться.

Это подействовало. Адам вышел из спальни. Софи встала и оказалась лицом к лицу с Татьяной. В следующее мгновение она пошатнулась и ухватилась за спинку кровати.

— Пожалуй, я пока не буду одеваться.

— Сейчас принесу вам позавтракать. Вам нужно набираться сил.

Горничная торопливо ушла, оставив Софью у кровати. Несмотря на весь свой опыт, Татьяна не на шутку испугалась. Она хорошо помнила, что мать ее умерла при родах; в деревнях бывали случаи, когда младенцев приходилось доставать из чрева матери буквально по кускам. Бывало… Нет!.. Она заставила себя перестать об этом думать. Тысячи женщин ежегодно рожают без всяких осложнений, многие из них даже без заботливого внимания и помощи опытных людей, которыми окружена Софья Алексеевна.

— Я тебе могу чем-нибудь помочь? — Из двери своей гардеробной появился Адам. Он был полностью одет, но лицо оставалось страдальческим.

— Милый мой, сейчас мне никто ничем не может помочь. — Софи подошла и положила руки ему на плечи. — Мне достаточно знать, что ты рядом.

— Вам следует спуститься вниз к князю, — приказным тоном сообщила появившаяся с подносом Татьяна. — Я позову вас, если потребуется. Хорошо покушайте и набирайтесь сил.

— Это главное Танино средство от всех болезней, — рассмеялась Софья, но тут же умолкла. Схватки снова исказили ее лицо.

Татьяна подтолкнула Адама к двери:

— Идите-ка вы вниз завтракать с князем, барин!

Адам не без колебания подчинился, понимая, что иного выхода все равно нет. Его присутствие здесь нежелательно. Князя он нашел в столовой. Голицын обычно вставал очень рано.

— Стало быть, началось, — вместо приветствия произнес он, увидев Адама. — Анна в таком волнении, что переварила яйца. А молоко для кофе сбежало. Но, думаю, мы как-нибудь это переживем. Если я попрошу ее приготовить завтрак еще раз, будет то же самое. Так что присаживайся, присаживайся… Ты не первый, у кого родится ребенок.

— Лишь бы все кончилось благополучно, — расстроенно вздохнул Адам. — Они просто выгнали меня как глупого школяра, вмешивающегося в дела взрослых.

Голицын рассмеялся.

— После завтрака поедем кататься верхом.

— Наверное, я не смогу уехать из дома, — ужаснувшись предложению, выговорил Адам.

— Как тебе будет угодно, — пожал плечами князь. — Хорошо, если все закончится к обеду. Иначе, боюсь, нам грозит остаться на голодном пайке. Сегодня никто ничем заниматься не будет.

Интересно, подумал Адам, что скрывается за этим показным равнодушием князя — собственный страх или желание как-то отвлечь его. Он внимательно посмотрел через стол на своего собеседника. Князь вскинул голову.

— К черту, Адам! Я больше не могу думать о том, как она это вынесет.

— Ее мать… — начал было граф, выговаривая подсознательно мучающую его мысль.

— Софья Ивановна была женщиной совсем иного склада, — уверенным тоном прервал его Голицын. — Эфирное создание, сотворенное скорее из духа, нежели из плоти. Нет, это тебя не должно беспокоить.

— Пожалуй, мне лучше пойти наверх. — Адам бросил скомканную салфетку на стол рядом с нетронутой едой.

Спальня была полна женской прислуги. Они перестилали постель, раздвигали портьеры, ставили чаны с водой на жарко полыхающий огонь печи. Одна занималась тем, что привязывала скрученные в жгуты простыни к изножью кровати. Адам почувствовал, как по спине пробежала струйка холодного пота. Софи ходила взад-вперед по комнате. Лицо ее было бледно, но спокойно.

— Софи, тебе лучше лечь, — посоветовал он, беря ее за руку.