Цвет. Какого цвета должен быть мой наряд?..

Тут тоже все ясно – цвет классический, белый, как и положено невесте. Впрочем, совсем белый – немного не то. Цвет снега в сумерки – свадьба ведь будет в январе! – с оттенком голубого? Отблеск розовой морозной зари? Желтых городских сумерек?.. Мысленно я очень хорошо представляла себе будущее платье, дело оставалось за малым – найти подходящую ткань.

В конце ноября, когда я совершала свой свадебный шопинг, магазины уже вовсю готовились к новогодним распродажам. У входов бродили Деды Морозы, раздавая рекламные листовки, внутри все было украшено гирляндами и воздушными шарами, везде стояли искусственные елки, прилавки были завалены игрушками и сувенирами на новогоднюю тему. Обстановка праздничная и несколько нервная – возникало ощущение, что всем может товара не хватить или все самое лучшее успеют разобрать (глубоко, кстати, ложное ощущение!), что в суете можно забыть про подарок для какого-нибудь дальнего родственника или коллеги по работе. Нервозностью покупателей очень ловко пользовались продавцы, вываливая на прилавок тонны товара. В отделах упаковки возникали ажиотаж и небольшие очереди, ведь по пришедшей к нам из заграницы моде подарки, пусть даже самые скромные, непременно должны быть завернуты в яркую обертку с бантиком или бережно втиснуты в бумажный пакет с изображением елки, бокалов шампанского и взрыва конфетти.

Аглая на правах подруги как-то отправилась вместе со мной в один из центральных универмагов, и ее тут же сразила наповал предновогодняя лихорадка. Она накупила кучу безделушек – дочери, Леониду Ивановичу, коллегам по институту, потом вознамерилась приобрести себе какой-то рождественский наряд... На этом наши совместные походы закончились – Леонид Иванович лишил Аглаю финансовой поддержки и запретил сопровождать меня в магазины. По крайней мере, до окончания всех новогодних праздников.

На меня же суета вокруг мало действовала – я была сосредоточена на выборе ткани для своего платья. Жоржет, атлас, шифон, тафта шанжан, купонный бархат, парча, искусственная кожа... Можно было часами бродить вдоль рядов, где выставлялись образцы текстиля. Нежное на ощупь, шуршащее, струящееся, воздушное, мягкое, колючее, даже гремящее при движении... Чего только не придумала легкая промышленность!

Несколько раз мне казалось, что я уже нашла то, что мне нужно, но... То оттенок был чересчур синим, то в ткани было слишком много люрекса, то узор оказывался неприятно выпуклым, то материя легко мялась...

В конце концов я начала даже сомневаться – найду ли то, что рисовалось в моем воображении. И тут мне кто-то посоветовал заглянуть в один недавно открытый универмаг.

На следующий же день, едва закончив дела в институте, я отправилась туда. Поистине, нынешнюю модницу можно уподобить охотнику, выслеживающему добычу. Долгие поиски, засады, разговоры с бывалыми людьми, стремительные погони во времена сейлов, мучительные сомнения, нервное дрожание пальцев, когда уже стоишь у кассы и щелкаешь замочком от кошелька, словно передергивая затвор... Чем не охота?

С утра шел снег. Это был первый снег, и скорее, всего судьба ему растаять, как и всякому первому снегу, но мне показалось, что зима наступила окончательно – так холодны, так белы были московские улицы.

Я шла по городу и думала о своем отце, которого, наверное, никогда не найду, и о Саше. Уж он-то будет хорошим отцом, он никогда не бросит своего ребенка в безвестности! Я это знала, чувствовала всей кожей. За это я его и любила. Нет, не только за это...

Размечтавшаяся и взволнованная, я вплыла в новый универмаг, где все блестело и сияло, в центре ползал вверх-вниз стеклянный лифт, а рядом журчали фонтаны. По залам ходили нарядные, веселые люди, и вдруг я чуть не споткнулась на гладком полу – мне показалось, что в толпе мелькнуло знакомое лицо. Лицо из моего прошлого. Неужели? Да нет, показалось... Случайные встречи в Москве маловероятны. В городе одиннадцать миллионов – и чтобы именно здесь, именно сейчас... Невозможно.

Отдел тканей оказался на третьем этаже, и выбор был в самом деле замечательным. Я шла по залу, смотрела, трогала образцы – вот белоснежный цвет, вот молочный, бежевый, нежно-персиковый, вот цвет шампанского...

Неожиданно у меня в руках оказалась блестящая мягкая ткань, напоминавшая морозные узоры на окнах, – светлая, почти белая. Узор переливался жемчужным сиянием, но появлялись в нем и оттенки золотистого, серо-голубого, кое-где переходящего в бледный индиго... В ткани не было ничего особенного, вызывающего, но вместе с тем она завораживала.

И я купила ее, а потом забежала в обувной отдел рядом, где обнаружила замечательные, в той же перламутровой переливающейся гамме, туфельки. Побегав немного по этажам, нашла и подходящую маленькую сумочку.

Очень довольная, я отправилась к эскалатору. И на противоположной стороне галереи увидела человека, встреча с которым совсем недавно представлялась мне невозможной. Это был точно он.

Пока он меня не заметил – он разглядывал галстуки в витрине, – я шмыгнула в соседний магазинчик, где шла бойкая распродажа шампуней от перхоти по необычайно низким ценам, а вышла из него с противоположной стороны и оказалась на другой галерее.

«В общем, ничего бы страшного не произошло, если бы мы даже столкнулись с ним нос к носу, – подумала я. – В конце концов мы расстались довольно дружески, по обоюдному согласию! Могли бы даже посидеть полчасика в одном из здешних кафе. Я бы ему сказала, что выхожу замуж. Он бы сдержанно поздравил меня и, может быть, тоже немного рассказал о своей личной жизни...»

Я не боялась его. Я не боялась того, что при виде этого человека меня охватят ностальгические воспоминания о прошлом. Я любила Сашу. Но именно поэтому я сейчас не хотела видеть свою давно прошедшую любовь!

Я поспешила вдоль ряда, где продавались новогодние украшения, к выходу.

– Лис! – услышала я оклик за спиной.

Сделав вид, что ничего не слышала, я нырнула в проход из роскошных канадских искусственных елок, а за елками находился отдел постельных принадлежностей, где в живописном порядке на небольших возвышениях были разложены подушки и одеяла, матрасы и покрывала... Пригибаясь и прижимая к себе свои свертки, я ловко проскочила между ними в другой отдел, с посудой, и спряталась за стеллажом, на котором сиял богемский хрусталь. Человек из моего прошлого проплыл мимо, искаженный полупрозрачной стеной.

С досадой подумала я о стечении обстоятельств и о теории вероятностей, а потом стала пробираться назад. С одной галереи перешла на другую, встала на эскалатор, едущий вниз. Я была уверена, что опять пройдут годы и годы, прежде чем мы снова встретимся с тем человеком. Или же мы вообще никогда больше не встретимся – Москва большая, второй случайности быть не может.

– Лис...

Он стоял внизу у эскалатора, засунув руки в карманы широкого черного пальто, чуть расставив ноги, наклонив голову. Мимо такого не пройдешь. Краем глаза я привычно отметила, что на него заглядываются женщины.

– О, Денис! – преувеличенно обрадовалась я. – Какая неожиданная встреча! Привет, как дела? У меня все хорошо. Ладно, я побежала – очень тороплюсь...

– Куда? – неуловимым движением он перехватил меня, заставив смотреть ему прямо в глаза.

– Куда? Домой, конечно! Я, понимаешь, пишу сейчас одну научную работу...

Я говорила всякую ерунду, прекрасно понимая, что от Дениса так просто не избавиться. Он явно чего-то хотел, раз гонялся за мной по этому торговому Вавилону...

– Ты не хочешь меня видеть? – серьезно спросил он.

– Нет, – честно ответила я. Что ж, лучшая дипломатия – отсутствие всяческой дипломатии.

– Разве я чем-то обидел тебя?

– Нет.

– Тогда почему...

– Я не в настроении, – сварливо заявила я. – Не хочу – и все. Отстань.

– Нет, Лис, так нельзя... – мягко произнес он. – Идем-ка, посидим вон в том кафе. Всего полчасика! Поболтаем...

– Ладно, – после короткой паузы согласилась я и пошла за ним. У него была все та же походка, которую когда-то я называла плейбойской, – он двигался, чуть разбрасывая ноги в стороны, уверенно впечатывая в пол каблуки.

Чуть в стороне, на большой застекленной веранде, откуда хорошо просматривался вечерний город, расположилось небольшое кафе. Денис, не спрашивая, взял мне апельсиновый сок и фисташковое мороженое – он прекрасно помнил о моих пристрастиях.

Первую минуту мы молчали, разглядывая друг друга. Он машинально помешивал ложечкой свой кофе.

– Ты изменилась, – наконец произнес он. – Ты очень изменилась.

– Что, так заметно?

– Да. Ты совсем другая.

– Мне все равно – нравлюсь я тебе или нет, – холодно сказала я. – Оставь свои замечания при себе.

– У тебя к тому же и характер изменился, – улыбнулся он. – Ты решила стать врединой? Нет, Лис, я не собирался делать замечания, я просто хотел сказать, что теперь ты стала совсем другой. Лучше.

– Ну, спасибо...

– Оставь иронию, я не стремлюсь тебя обидеть или чем-то поддеть. Разве ты не видишь, что я очень рад тебе?

Я посмотрела на него. Все тот же холеный красавец. Элегантное пальто, под ним серый костюм, галстук (тоже неброский, но наверняка не дешевле пятисот долларов, уж я-то помню, как он помешан на галстуках), платиновая заколка на нем. Небрежная стрижка до плеч – темные волосы словно слегка растрепал ветер, но можно догадаться, что над этой небрежностью долго трудился мастер в дорогом салоне. Небольшая щетина на щеках – он не любил бриться. Мачо. Амиго. Беллиссимо...

– Вижу, – сказала я.

– Лис... Нет, ты уже не Лис. Где твои рыжие кудри? Впрочем, бог с ними – так тебе гораздо лучше. Ты похожа на мальчика, на пажа. Эти огромные светлые глазищи... Лис, ты побывала в какой-нибудь имидж-лаборатории? Дай мне адрес...

Похоже, он немного шутил. Впрочем, совсем не обидно.

У него зазвонил сотовый. Как всегда. Денис приложил трубку к уху.

– Нет, я все еще здесь... Слушай, иди к черту! Сидишь там и сиди – печка работает. А когда я буду – не твое дело...

Денис с раздражением выключил телефон.

– Только с одним человеком ты можешь так говорить. Рома Пеньков? – усмехнулась я.

– Да, сидит внизу в машине, ждет меня... Собака! Вечно звонит не вовремя... – буркнул Денис и ворчливо добавил: – Только под вечер выяснил, что банк не перечислил деньги на счет поставщика!

Денис был владельцем автосалона и вечно решал какие-то производственные проблемы.

– Послушай, сколько помню, ты всегда ругаешь его почем зря. Может быть, стоит найти другого помощника?

– Нет, я привык к этому дураку... Лис, Лис, мы совсем не о том!

Он допил кофе и накрыл мою руку своей ладонью. Я вздрогнула – вот уж не подозревала, что он когда-нибудь еще прикоснется ко мне! Это не было неприятно, это не было приятно, это было как-то... «Как не похожи на объятья прикосновенья этих рук...» – пробормотала я.

– Что? Лис, я... Ты можешь мне не поверить, но я очень много думал о тебе. О нас с тобой. Я хотел позвонить тебе...

– Вот видишь, мы очень удачно встретились – тебе не придется мне звонить, – рассудительно произнесла я.

За прозрачным стеклом окна падал снег. Внизу мчались машины, напротив горело огнями какое-то казино – уже наступил вечер.

– Лис...

– Что?

– Лис и Денис. Денис и Лис... – Он улыбнулся – и мне вдруг стало не по себе от его улыбки. Он был рад мне больше, чем я могла ожидать. – Ты очень изменилась, но я сразу тебя узнал. Тебя ни с кем не спутаешь, ты одна такая – взгляд сразу ловит тебя в толпе. Знаешь, в последнее время я слишком часто оглядывался по сторонам, как будто искал кого-то – только сам не понимал кого. А теперь понял – тебя.

– Я не хочу об этом говорить.

– Ты меня ревнуешь, да? Напрасно. За то время, что мы не встречались, у меня никого не было, ничего серьезного. И вообще, я чуть ли не полгода ездил по разным заграницам...

– Я не ревную тебя, просто не хочу говорить о чувствах, – терпеливо повторила я.

– Лис! – Он сжал голову руками. – Черт возьми, я сам не ожидал...

Он попытался взять меня за руку, но я убрала ее под стол.

– Денис, мне, правда, некогда.

– Подожди... Я тебе не сказал самого главного!

– Ну?

– Я хотел тебе предложить... Я серьезно! Давай опять встречаться. Будем снова вместе! Честное слово, я изменился, я теперь другой...

Фисташковое мороженое вдруг показалось мне горьким.

– Я не...

– Лис, не торопись возражать. Знаю, я был довольно мерзким типом, часто придирался к тебе без всякого повода... Но теперь все будет по-другому.

Я молчала, ошеломленная, а он, видимо, принял мое молчание за согласие.

– Ты такая лапочка, такой ангел... Вот, послушай сердце – как оно бьется! Нет, не вырывай руку, я так соскучился... Лис, ты мне не веришь! – с негодованием произнес он. – Тогда вот что...

Он вдруг сразу подтянулся, стал решительным, в глазах появился стальной блеск. Я вспомнила, что Денис иногда бывал ужасно упрямым.