– Нет, я не о том... – негромко ответила она. – Мне интересно, почему вы решили разыскать своего отца.

– Я и сама не понимаю... Прошло столько лет... Все дело в том, что официальный родитель у меня имеется. Ну, тот, чью фамилию и отчество я ношу. Я пошла к нему, и вдруг...

Я рассказала ей об Аркадии Елисеевиче Синицыне, потом перешла к повествованию о Геннадии Брусникине.

– Ах да, помню! – вдруг удивленно сказала Вера. – Был у отца такой приятель. Правда, давно, очень давно. Потом я что-то перестала встречать его у папы. Значит, они поссорились из-за вашей мамы, Лиза. Вот оно как, оказывается...

– Вы всегда поддерживали отношения со своим отцом?

– Нет, если честно... Родители развелись, когда мне было лет пять, шесть... Конечно, мы встречались, и он помогал мне, насколько это было в его силах...

– Он был хороший человек? – с любопытством спросила я, кивнув на могильный памятник.

– Да, неплохой... – усмехнулась она. – Я мало в чем могу упрекнуть его, хотя развод родителей восприняла довольно тяжело. Но что же Брусникин?

– Брусникин, если честно, мне очень понравился. Я была бы не против, если бы он оказался моим настоящим отцом. Он милый, одинокий человек, и я ему верю. Но он точно не мой отец. Брусникин рассказал мне о своем друге, вашем отце, о том, что они поссорились из-за моей мамы. Брусникин ревновал ее к Георгию Кару. К Гоше, как он его называл.

– Были причины?

– Возможно...

– А другие варианты? – помолчав, спросила Вера.

– То есть?

– Ну, может, в этой истории замешан кто-то еще?

– Тоже возможно. И мы вовсе не сестры...

Вера сбросила варежки, подышала на руки.

– Холодно... – пробормотала она.

– Что ж, действительно надо идти.

Мы пошли к выходу, проваливаясь в снег. Вера еще раз оглянулась назад.

– До свидания, папа... – пробормотала она.

Она очень хорошо это сказала – без всякой игры, серьезно. И я вдруг подумала, что было бы хорошо, если бы эта женщина оказалась моей сестрой. Я пыталась найти в ней сходство с собой, но пока не находила. Впрочем, глаза у нее тоже светлые, как и у меня...

Наконец мы вышли к дороге.

– Вы к метро, Лиза? – робко спросила она.

– Наверное, сейчас поймаю такси...

– А я на метро... – задумчиво произнесла она, а потом неожиданно схватила меня за руку. – Послушайте, Лиза! Мы должны обменяться телефонами, адресами! А вдруг...

– Да! – тоже взволновалась я. – А вдруг! В конце концов, можно сделать генетическую экспертизу. Пусть определят, родственники мы или нет! Я слышала, что сейчас такое вполне возможно...

– Да-да! – горячо согласилась она. – Вам было бы спокойнее, Лиза... Знаете, а поехали сейчас ко мне!

– А где вы живете?

– В Отрадном. Я совершенно одна, так что не думайте, что вы кого-то стесните... Право же, поехали! – взмолилась она. – Даже если мы не сестры. Просто поболтаем...

– Так далеко? – рассмеялась я. – Нет, Вера, лучше ко мне – это минут пятнадцать, от силы – двадцать, на такси. Нам обеим надо согреться поскорее, иначе простудимся.

– Хорошо, – покорно согласилась она. – В самом деле, какая разница!

И мы поймали первую попавшуюся машину. Начинались сумерки. Мы сидели рядом, и я все смотрела на Веру. А вдруг, а вдруг?.. Мне не хотелось думать о том, что я тащу к себе домой совершенно чужую женщину.

– А у вас... – нарушила молчание она.

– Что?

– А у вас я никого не стесню?

– Нет. Весь вечер я одна.

– А потом?

– Потом придет мой жених – он работает допоздна...

– Жених... – Вера чуть улыбнулась. – Это здорово.

– Очень! У нас свадьба в конце января, – с тщательно скрываемой гордостью произнесла я. Потом спохватилась – а вдруг у Веры никого нет, и эта гордость уязвит ее. Она же сказала, что одинока...

– Тогда я, кажется, поняла, в чем дело, – продолжая улыбаться, сказала она.

– В чем?

– Когда вы начали искать отца?

– Да не так давно... – ответила я в замешательстве. – Я уж и не помню! Два-три месяца назад, а что?

– Все очень просто – вы, Лиза, решили создать свою семью и невольно задумались о прошлом. У вашего будущего ребенка будет отец, но своего вы не знали...

– Ну, о ребенке еще рано говорить... – смутилась я. – Мы пока не собираемся заводить детей.

– Все равно... – мечтательно протянула она. – Семья – это такая вещь... Без прошлого нельзя думать о будущем. Поэтому вы и стали искать своего отца – потому что ваша жизнь начала меняться.

– Может быть...

Наконец доехали до моего дома. Пересекли небольшой сквер, свернули в темную арку, зашли во двор.

В моей небольшой передней нам показалось неожиданно тесно вдвоем. Бормоча что-то принужденно-веселое, Вера стащила с себя свою неуклюжую овечью шубу, стала разматывать платок. Сапоги на ней были старые, советского образца – в таких сейчас только старухи ходят...

– Вот тапочки... – предложила я.

– О, мой размер! – засмеялась она.

Я тоже переобулась, и мы с Верой вдруг оказались одного роста.

– Мы как будто похожи, – стесняясь, произнесла она, словно стремясь оправдать свое появление в моем доме. Мне вдруг стало нестерпимо ее жаль – за этот извиняющийся тон, за безобразные сапоги...

– Да-да! – торопливо согласилась я и зажгла два больших светильника по обеим сторонам большого зеркала, которое висело в дальнем конце коридора. Яркий золотой свет ослепил.

– Сколько вам лет, Вера?

– Тридцать шесть...

– Мне двадцать девять.

Мы встали рядом перед зеркалом – одного роста, одного типа телосложения. Кажется, мы с ней действительно похожи. Она, как и я, была тонкой и миниатюрной. Волосы у нее были светлые, негустые, коротко стриженные, без всякого намека на укладку.

– Какая у вас красивая прическа, Лиза, – прошептала она. – Я, пожалуй, сделаю себе такую же. Это дорого стоит?

– Не так уж... я дам телефон своего мастера, – завороженно ответила я. Оказывается, мои глаза были такими же большими, как и у нее. Она не красилась, и оттого взгляд ее казался чересчур светлым и размытым, словно акварельный набросок.

– Как интересно! – удивленно произнесла Вера, тоже, видимо, сравнивая. – Определенно есть что-то общее... Ах, Лиза, будет здорово, если мы окажемся сестрами!

– Секунду... – Я схватила с полки свою косметичку, повернула Верино лицо к свету. Она совершенно не сопротивлялась – стояла покорно, точно овечка.

Я подвела ей веки, тем же карандашом чуть коснулась бровей, придавая привычный контур – тот самый, который делала себе я, коричневой тушью осторожно накрасила ресницы. Теперь бледные, светло-бежевые, прозрачные румяна на скулы, кисточкой – блеск для губ...

– Если бы вы увидели меня года полтора назад, – пробормотала я, трудясь над Вериным лицом, – то ни за что не узнали бы, вам даже в голову не пришла бы мысль, что мы сестры... У меня были длинные-длинные рыжие волосы, и вообще...

– Длинные рыжие волосы? – с любопытством переспросила она, моргая накрашенными ресницами. – Да, представить трудно...

Я взлохматила ей волосы, пальцами пытаясь придать им ту же форму, что и у меня.

– Фантастика...

Теперь мы были неотличимы, словно близнецы. Она была старше, о чем свидетельствовали печальный, смиренный взгляд, возле уголков губ морщинки и «гусиные лапки» у глаз... Но мы были похожи.

Ее нос, который некоторое время назад показался мне острым, словно птичий клюв, в тепле отогрелся, порозовел и выглядел теперь точно так же, как и мой.

– Это чудо, – смутилась она. – Нет, я знаю, что совершенно чужие люди иногда бывают похожими – общий типаж, что называется, но мы...

– Георгий Кар, – сказала я. – Георгий Кар. Чудно... Это что же, я – Елизавета Георгиевна Кар на самом деле?

И я засмеялась, пытаясь скрыть свое волнение.

– Привет, Лиза! – тоже засмеялась она.

– Привет, Вера! Тридцать лет не виделись...

Мы шутили, но все равно было немного жутко. Слишком невероятно, чтобы я окончательно поверила в то, что тайна, мучившая меня последнее время, разгадана.

– Как мы похожи!

Я совершенно не представляла, что же делать дальше.

– Может быть, чай?

– О да! – облегченно воскликнула она. – Мы должны выпить чаю...

Чай не чай, но мне хотелось угостить свою гостью чем-нибудь. Кажется, у меня остались эклеры и немного рома, который можно подлить в чай.

– Я не умею готовить, – призналась я, расхаживая по кухне. Вера сидела за столом и удивленными светлыми глазами осматривала все вокруг. – А ты?

– В общем, я готовлю неплохо... – сообщила она.

– Значит, в этом мы не похожи! – опять засмеялась я. – Я не умею и не люблю. Мне так жалко времени! Я не представляю, как люди по четыре часа тратят на то, чтобы сварить борщ. Ведь эти четыре часа можно потратить на что-нибудь гораздо более важное! Прочитать книгу, сходить в театр, поиграть с собственным ребенком, написать несколько страниц какой-нибудь научной работы... Я не права?

– Нет, права, – улыбнулась она. – О, какие чудесные эклеры!

– Это из ресторана, где работает мой жених... Он там поет. Ты еще услышишь его... Хотя я чувствую, что мне придется научиться готовить. Семья, как-никак! Вера... Расскажи о себе. Пожалуйста!

Она как будто покраснела.

– Если не хочешь, не рассказывай – я тебя не заставляю...

– Нет, отчего же... – Она сидела напротив, и я глядела на нее, словно в зеркало. «Такой я буду лет через шесть. Нет. Не буду – по всему видно, что Вера не особенно следит за собой. Ужасная одежда, полное отсутствие косметики... Я буду помогать ей, буду за ней ухаживать... Я постараюсь, чтобы она не выглядела так одиноко...»

– Я одна. Ну, то есть совсем одна. Моя мама тоже умерла – три года назад. Замужем я не была, детей у меня нет.

– Ну, все еще впереди! – великодушно воскликнула я. – Годы-то наши...

– Я старше, – покраснела она, сжимая в руках чашку с горячим чаем, точно грела озябшие ладони. – О, ты посмотри...

Мы сидели друг напротив друга. Она поставила чашку и протянула руки вперед, положив их рядом с моими. Руки у нас были совершенно одинаковыми: тонкие запястья, форма пальцев, все ямочки и бугорки...

Мистический трепет невольно охватил меня.

– Нет, это чудо! – с восторгом прошептала я. – Мы ведь могли и не встретиться сегодня... Как все совпало! И наше сходство... тут даже экспертиза не нужна.

– Да, похоже, мы действительно сестры, – завороженно кивнула Вера.

– Георгий Кар, Георгий Кар... – как заклинание, повторила я это имя. – Вот, значит, как... Значит, не напрасно Брусникин ревновал мою маму к нему.

При всей очевидности истины я все еще не могла назвать Георгия Кара своим отцом – к этому надо было еще привыкнуть. Вот удивится Аглая, вот удивится Саша! У меня есть сестра...

– А где ты работаешь? – спросила меня Вера.

– В Филологическом институте. Преподаю литературу.

Если она сейчас скажет, что и ее профессия как-то с литературой связана...

– А я медсестра, – улыбнулась Вера. – Работаю в больнице. Капельницы, уколы, перевязки и всякое такое...

– Боже, как здорово! – воскликнула я. – Если я заболею, ты меня будешь лечить!

– Лиза, я не доктор.

– Ну, все равно. Будешь делать мне уколы.

– Хорошо! – засмеялась она. – Только я не хочу, чтобы ты болела. Пусть все будут здоровыми.

– Тебе нравится твоя работа? – спросила я.

– Ну, я, в общем, привыкла... – пожала Вера плечами. – Других способностей у меня нет.

Она явно не страдала избытком честолюбия. Медсестра. Сестра милосердия! Такая простая, милая... Она нравилась мне все больше и больше.

– Вера... А фотографии... папины фотографии у тебя есть?

– С собой нет. Дома... Теперь ты ко мне приходи. От папы осталось много вещей, я перевезла их к себе, – сказала Вера. – Тебе будет интересно. Его картины...

– Боже мой, его картины! Картины, которые рисовал Георгий Кар... мой отец. Он ведь мой отец? – с надеждой, все еще ожидая поддержки, воскликнула я.

– Наш.

– Нет, это чудо... – опять ошеломленно пробормотала я. – Вера. Ты – Вера, моя сестра!

– Я сама еще не могу поверить... Лиза, но мне пора, – неловко улыбнувшись, сказала она, поднимаясь из-за стола. – Уже вечер... скоро твой жених придет.

– Вот и хорошо! – радостно произнесла я. – Познакомитесь. И вообще... оставайся у меня до завтра.

– Нет, я не могу! – почему-то испугалась она. – Я не усну на новом месте... Я боюсь чужих мест!

– Вера, ну о чем ты...

– Нет, правда, – серьезно сказала она. – Ты не обижайся. Ты, конечно, мне не чужая, и дом твой не чужой...

– Ладно, – тут же смирилась я. – В другой раз. Я, знаешь, сама такая...

Я все рвалась ее проводить, но она отказалась. Она так смешно боялась стеснить меня!

– До скорой встречи...

Мы обнялись – в первый раз за вечер.