Саша... Люблю и ненавижу.

Дождь, во всем виноват тот дождь!

Я повернулась, посмотрела на Аглаю – она спала, сидя в кресле, и ее очки сползли на кончик носа, грозя свалиться с него.

Медленно приближался вечер.

Аглая проснулась и сразу захотела есть. Я отослала ее на кухню. У меня аппетита не было, я до сих пор дрожала, точно от холода.

– У тебя ничего нет! – крикнула из кухни Аглая. – Холодильник совершенно пустой... Придется варить макароны.

Она гремела посудой – такие уютные, домашние звуки, но мне они казались какими-то нереальными. Как можно варить макароны, когда Вера умерла?

– Лиза, садись со мной! Ты целый день ничего не ела...

Я отказалась.

И тут, на мое счастье, пришел Саша.

– Ну, что? – бросились мы к нему.

Аглае явно требовались сенсационные известия, но, когда выяснилось, что таковых нет, она явно поскучнела.

– Что, и Дениса не нашли? – спросила она.

– Нет. Как сквозь землю провалился... Аглая, голубушка, спасибо тебе огромное за то, что согласилась посидеть с Лизой!

– Да чего там... – зарделась она, поправляя очки. – Я, пожалуй, пойду. Меня Леонид Иванович с Зиночкой ждут.

Она упорхнула, и мы остались с Сашей вдвоем.

– Его правда не поймали? – подозрительно спросила я.

– Да. Его машина, брошенная, стоит в районе Таганки. В ней его плащ и пистолет, из которого он стрелял в Веру. Я потом следователя нашел, который этим делом занимается, и говорил с ним.

– Значит, Денис на свободе... – потерянно вздохнула я. – Что же делать, что же делать?..

– Я еще с Пеньковым говорил, ну, с его помощником...

– И что Пеньков?

– Странный тип... Он вроде знал о настроениях Дениса, но никого предупреждать не стал. Надеялся до последнего, что его шеф просто так грозится.

– Глупый Пеньков! Впрочем, его можно понять – Денис имел над ним абсолютную власть.

– В общем, искали твоего Дениса везде – и на даче, и в городской квартире, и у знакомых... Его нигде нет. Пеньков утверждает, что он вполне мог удрать из города. Или даже из страны. Якобы у него был план.

– План? – удивилась я.

– Да. У твоего Дениса много знакомств – он как-никак автомобильным бизнесом занимался, и Пеньков утверждает, что удрать из страны ему будет довольно легко. Конечно, следственные органы приняли меры для того, чтобы задержать убийцу на выезде из города, на границе... но кто знает, чем все это закончится!

– Убил и сбежал... – с ненавистью произнесла я. – А Веры больше нет.

– Лиза... Ты ни в чем не виновата!

– Наверное, все это время он следил за моим домом, – задумчиво пробормотала я, думая уже о другом. – Иначе как он узнал, что я тут? Хотя мы с Верой очень внимательно оглядели окрестности – ни одной живой души поблизости не было.

– Но я тоже узнал, что ты дома. – Он вздрогнул. Наверное, вспомнил, как увидел Веру в арке и подумал, что это я.

– Так ты же по телефону позвонил, и я сняла трубку!

– Ну, не знаю тогда, как ему это удалось. Наверное, он все-таки следил за домом, просто вы с Верой его не заметили.

– Как он ненавидел меня...

– Лиза, тебе грозит опасность! Он может вернуться...

– Может... – растерянно кивнула я. – Если узнает, что убил не ту. Но он не вернется. Он хитрый, как дьявол, и очень осторожный. Если у него был план, по которому он сразу же намеревался скрыться из города, то его уже давно здесь нет. Мне нечего бояться.

– Все равно, Лиза... – Саша взял меня за руки. – Я никуда не уйду. Я буду с тобой.

– Ты добрый.

– Лиза, я боюсь за тебя, – признался он. – Эти страшные мгновения, когда я думал, что ты умерла...

– Лучше бы умерла я, а не Вера! – Я вырвала свои руки и отошла к окну.

Была уже ночь – холодная апрельская ночь. Светили уныло фонари, качались ветви еще голых деревьев. «Скоро Пасха. Поедем к папе? Ему будет грустно, если мы не приедем...» – вспомнила я Верины слова, которые мне показались в тот момент дикими. Вера говорила о нашем отце так, как будто он был живой, только жил в каком-то другом месте, отдельно от нас. Ну, где-то на даче, что ли... «Поедем к папе?» – сказала она. И прямой дорогой отправилась к нему. Папе теперь не будет грустно, потому что одна из дочерей будет теперь рядом с ним...

– Лиза...

– Ну что ты смотришь на меня так! – закричала я, обернувшись. – Мне не нужна жалость, мне не нужна забота... Со мной ничего не случится, я справлюсь!

– Лиза!

– Уходи, – мрачно произнесла я. – Иди к черту со своей добротой. Мне она не нужна.

– Я не уйду, – упрямо ответил Саша и преспокойно уселся на диване, положив ногу на ногу. Прядь волос упала ему на лоб. В этот момент он был очень похож на какого-то известного актера, только я забыла его фамилию...

– Тогда я уйду!

Куда мне теперь идти, я не знала, но решительно принялась собирать свои вещи. Саша несколько минут молча наблюдал за моими действиями, а потом решительно вырвал у меня из рук сумку.

– Никуда ты не пойдешь, – сердито произнес он. – Будем сидеть здесь и ждать, пока не поймают Дениса.

– Его никогда не поймают!

– Лиза, прекрати, у тебя истерика, – попытался он остановить меня, но я его оттолкнула.

– Саша, Веру убили. Мою сестру убили!

– Я не хочу, чтобы убили и тебя, – сказал он. – Я...

– Что? Что ты?..

Он вдруг обнял меня, никак не реагируя на то, что я молотила по его плечам кулаками, прижал изо всех сил к себе.

– Лиза, я не могу без тебя... – тихо произнес он.

– Чего ты хочешь?

– Чтобы все было, как раньше. Ты и я.

Он держал меня крепко и не думал выпускать. Мои руки опустились на его плечи, я чувствовала тепло его тела. Саша был абсолютно родным мне человеком.

– Я же предала тебя... сбежала с нашей свадьбы!

– Ты не предавала. Тебя просто похитили, – спокойно ответил он.

– Я согласилась выйти замуж за Дениса!

– Но не вышла.

– Господи, Саша, прошлого не вернешь! – с отчаянием воскликнула я, изо всех сил обнимая его. – Все разломано, разбито, исковеркано... Как раньше – уже не получится!

– Ну что за глупости... – пробормотал он, скользя губами по моей щеке. – Как ты любишь громкие слова – наверное, это издержки твоей профессии. Ты знаешь слишком много красивых слов, эффектных и пугающих. Но это только слова. Нет ничего непоправимого.

– А смерть? – содрогнулась я. – Ее-то уж никак не исправишь...

– Но все остальное – да. И вообще... Зачем ты гонишь меня? Ты что, уже не любишь меня? – с горечью спросил он.

– Люблю. Очень люблю. Только я боюсь, что у нас ничего не получится. И что когда-нибудь потом, не знаю, когда это произойдет – через день, через год или через десять лет, – мы все равно расстанемся. Уж лучше сейчас...

– Лиза!

– Да. Рано или поздно ты начнешь мне припоминать Дениса, то, как я сбежала от тебя... хоть и не по своей воле, но все равно. Эта обида...

– Нет никакой обиды! Я простил тебя сразу же... Если хочешь знать, я вообще на тебя не обижался! Мне просто было очень больно... Ты же сама говорила – предначертанная встреча! Мы созданы друг для друга.

– Ах, ты об этом!

– Именно. И напрасно ты меня упрекала в том, что я никогда не дослушиваю тебя до конца – я все очень хорошо понял. Ты – родня Дусе Померанцевой...

– Правнучка, – поправила я.

– Ну да. А я – потомок Андрея Калугина. И самой судьбой нам суждено быть вместе. Любовь наших предков соединилась в нас, и потому...

– Саша! – смеясь и плача, перебила я его. – Ну что за бред! Предначертанная встреча... Это тоже красивые слова. Пустой звук! Люди не живут вместе только потому, что чья-то бабушка любила чьего-то дедушку, но злые обстоятельства помешали им быть вместе... Саша!

– Что?

– Я не хочу тебя отталкивать, – противореча самой себе, неожиданно сказала я.

– Ну так и не отталкивай! – вскричал он.

Мы стояли, обнявшись, посреди пустой пыльной комнаты. За окном стояла темнота. Что сказала бы мне Вера? «Саша, по твоим словам, нравится мне больше...» – сказала она однажды. Как странно – еще утром она была живой, веселой и разговаривала со мной... А сейчас ее нет. Я решительно не могла поверить в то, что ее больше нет, ее смерть не укладывалась в моем сознании. Может быть, это был сон, просто дурной сон?..

* * *

Солнце светило с самого утра, и ни одного облачка не было на горизонте – только нестерпимо-синее, пронзительное небо.

В городе снега уже не было. Чистый, сухой асфальт, черная земля на газонах, из которой уже начали проклевываться первые зеленые ростки.

Но здесь снег еще не успел растаять – видны были оплавленные серые льдины, которые лежали за оградами. Центральная аллея еще напоминала о городе, но дальше, в глубь территории, был настоящий сельский пейзаж – текли ручьи по извивистым, неровным дорожкам, чавкала грязь под ногами, угрюмо высились сырые мраморные плиты.

Я все боялась, что церемония пройдет как-нибудь не так из-за весенней распутицы, каждый раз вздрагивала и пугалась, когда у кого-нибудь скользили по размокшей земле ноги, но, похоже, рабочие знали свое дело. Веру отпели тут же, в маленькой кладбищенской церкви.

На лямках гроб опустили вниз в сырую землю.

– Упокой господи рабу твою... – зашамкала какая-то старушка, проливая искренние слезы.

Проститься с Верой пришло много людей – большинство из них были ее сотрудники, с которыми она работала в больнице. Нянечки, медсестры, врачи... Выяснилось, что очень многие любили ее.

Комья земли ударили в деревянную крышку.

– Прости, Вера, – шепотом сказала я и отошла на несколько шагов в сторону, вытирая испачканную в земле руку платком.

«Георгий Кар» – было написано на памятнике рядом. Веру хоронили возле отца.

– Хорошо, что они будут вместе, – обратилась я к полной докторше, которая стояла с испуганным и несчастным лицом. Она вздрогнула и как-то дико посмотрела на меня. – Ну да, вместе... Одной ей здесь было бы совсем плохо.

Недалеко стояли Пеньков и Саша, опустив головы. Пеньков выглядел совсем убитым и то и дело вытирал слезы черной вязаной шапочкой, которую снял с головы.

– Ох ты, горе какое... – вздохнула все та же старушка. – Нашли ирода-то?

Она имела в виду Дениса.

– Нет, – мрачно отозвался кто-то.

– Ну уж, как найдут, так непременно посодют! – живо отозвалась старушка, которая, видимо, работала уборщицей или нянечкой в Вериной больнице.

– Его бог накажет! – истово произнесла полная докторша, встрепенувшись.

– Непременно накажет!

Все косились на меня со странным выражением. «Уж как похожа...», «Вылитая Вера!», «Говорят, только-только друг друга нашли... Отец-то у них общий!»

Все были в курсе страшной истории, которая произошла несколько дней назад. «Перепутал он их. Хотел одну убить, а вышло так, что Вера наша ему подвернулась». – «За что?» – «Все из-за ревности...» – шептались в толпе, впрочем, как-то сдержанно, не договаривая. Эти слова никто не произносил вслух, но я чувствовала, как они витают над свежей могилой: здесь должна была лежать я, а не Вера.

Я все еще не понимала, что больше никогда не увижу Веру. Просто стояла, чувствуя, как в висках пульсирует нагретая кровь.

Как она была добра, как чиста. У нее была душа ребенка. Бесхитростная и простая. Медсестра. Сестра милосердия. Моя сестра...

Бледный ангел, заслонивший меня от пули. Она встретилась мне, чтобы спасти меня.

– Лизочка... – спотыкаясь, ко мне подошел Рома Пеньков. Он мне вдруг показался старым и каким-то побитым. Из-за мук совести, наверное. – Я ведь мог предотвратить все это...

– Как? – равнодушно спросила я.

– Дэн все грозился, что убьет тебя... Кричал, что отомстит. Нет, вру, не кричал – шепотом говорил, но как будто кричал. Сначала очень ждал, особенно накануне того дня, когда свадьба ваша должна была быть – даже не отменил ничего, верил, что ты придешь. А потом словно с цепи сорвался... Все где-то бегал, с кем-то договаривался, билеты какие-то заказывал... Но я не верил – уж очень на него не похоже, чтобы он решил убить. Тебя. Так он тебя любил...

– Так любил, что убил... – отозвалась я.

– Лиза... – к нам подошел Саша. – Может быть, пойдем?

– Да, пойдем, – устало произнесла я.

Втроем мы медленно побрели к выходу. Я шла посередине, взяв под руки Пенькова и Сашу.

– Он не звонил вам, Роман? – спросил Саша.

– Кто? – испугался тот.

– Ваш шеф.

– Нет... вот как случилось все, так ни слуху ни духу. Наверное, он уже далеко, – с мистическим ужасом произнес Пеньков. – Денис, он такой... сквозь игольное ушко пройдет. Бросил нас всех.

– Кого это – всех? – спросила я.

– Ну, салон, работу... У нас же теперь вроде как производственный кризис, – тяжело вздохнул Пеньков. – Правда, заместитель Дениса есть, но он человек ненадежный, так что скоро контора наша накроется медным тазиком. А у меня, между прочим, мать – инвалид первой группы и сеструхе за сорок пять, не замужем она до сих пор, за матерью присматривает... Я их обеих содержу.