Брайди принялась раздавать письма адресатам: довольно пухлый конверт предназначался Бобу Олдису, работавшему у тетушки главным конюхом с того самого дня, как она купила это поместье; другой увесистый конверт получила миссис Миллиган; приблизительно такие же конверты достались главному садовнику, дворецкому, кухарке и мисс Уилкинс, секретарше; конверты потоньше ожидали еще троих слуг; и на последнем, самом тонком, значилось для Брайди. Девушка спрятала его в карман юбки.

— Вот и все, — сказала она. — Благодарю вас.


Слуги разошлись. Но прежде чем Брайди направилась в кабинет, к ней на плечо легла рука миссис Миллиган.

— Взгляните, — сказала она плачущим голосом. В руке экономки был адресованный ей конверт, уже вскрытый. — Облигации. Подумать только, эта добрейшая из женщин оставила мне свои облигации! Она пишет, что мне больше уже не придется работать. О, благослови ее, Боже! Мисс Брайди, благослови ее Боже! Она пишет, что теперь я смогу жить, как леди, смогу завести себе служанку, но желательно такую, которая тоже была бы неравнодушна к мистике и детективам. О, ваша тетушка была просто без ума от детективов! Помните, как она просила, чтобы вы читали ей вслух и как мы все гадали, кто же все-таки окажется убийцей? И как мы не могли…

Миссис Миллиган не могла больше говорить и горько заплакала, а Брайди, желая как-то утешить ее, помогла сесть в кресло и взяла руку экономки в свою ладонь.

— Принести вам воды, Ева?

— Нет, спасибо, — всхлипывая, ответила она и слабо улыбнулась. — Вы назвали меня по имени, и мне на какой-то миг показалось, что это не вы, а ваша тетушка. — Сказав это, миссис Миллиган вздохнула, и взгляд ее упал на конверт, выглядывавший из кармана юбки Брайди. — А это ваш!

Девушка утвердительно кивнула.

— Еще не распечатан? Так не лучше ли вам поскорее вскрыть его и прочитать?

Несколько минут спустя Брайди была уже в кабинете. Усевшись за широкий, красного дерева стол, она положила перед собой последнее послание тетушки. В этом тонком конверте облигации явно не окажется. Скорее всего там лежит лишь коротенькое письмо. Но что в нем может быть написано?

«Дорогая Брайди, надеюсь, ты простишь меня, но я решила оставить все деньги благотворительным организациям. Думаю, что ты получишь удовольствие от жизни в нищете. С любовью, Мойра».

Или такое:

«Дорогая Брайди, ты знаешь, как я люблю разного рода шутки и головоломки. Думаю, эта тебе понравится: твой миллион долларов находится в голубой шляпной коробке в глубине моего шкафа. Ха, тетушка Мойра».

— Вряд ли содержание письма будет именно таким, — усмехнулась Брайди, — хотя тетушка была горазда загадывать разные загадки.

Не нужно было далеко ходить, чтобы удостовериться в этом, стоило только взглянуть на крышку старинного стола, за которым сидела девушка: китайские головоломки из дерева, кости из нефрита; головоломки из меди, стали и гвоздей, которыми обычно подбивают подковы лошадям; коробочки внутри коробочек и шарики внутри шариков, скрывающие в себе приятный сюрприз — шоколадную конфету, игрушку или золотую вещицу.

В задумчивости, Брайди подперла голову рукой и зазвенели брелоки на новом браслете. «Потребуется время, чтобы к нему привыкнуть, — вздохнула девушка, — было бы забавно, если бы и этот браслет оказался ни чем иным, как очередной загадкой тетушки Мойры, разгадав которую, можно будет добраться до приятного сюрприза. Ну, например, найти затонувшие сокровища пиратов или еще что-нибудь в этом роде…»

— Размечталась! — презрительно сказала она самой себе, спохватившись. — Воистину, утопающий хватается за соломинку.

Перевела взгляд на конверт. И мороз по коже прошел от внезапной догадки. Что если тетушка Мойра знала историю с Джонни?! Вот сейчас будет вскрыт конверт, а там черным по белому написано: «Дорогая Брайди, мне прекрасно известно обо всем, что у тебя было с тем моряком. И я не могу оставить ни пенни своих денег грязной маркитантке».

Целых тринадцать лет прошло с тех пор, но больные воспоминания не давали Брайди покоя. И хотя о ее грехе знал лишь священник, но может быть, это каким-то образом стало известно и Мойре? Ведь она всегда все знала. Уж такой это человек!

«Но она любила меня, — подумала Брайди. — И потому не могла поступить со мной так жестоко. Не могла!»

— Однако, она сделала это. — Произнесла девушка вслух. — Почему? Почему ни слова мне не сказала? Ведь Мойра знала, что умирает. У нее было время, чтобы объяснить мне все.

«Теперь же ничего не остается, как только смириться», — вздохнула Брайди и, прикусив нижнюю губу, решительно вскрыла конверт.

Письмо было написано на плотное линованной бумаге, которой Мойра пользовалась всегда. В верхнем левом углу, как обычно, красовалась крошечная фигурка серебряного ангела.

«Моя бесценная Бриджет,

в ту минуту, как ты возьмешь в руки это письмо, я уже встречусь с Создателем. Ты, должно быть, чувствуешь себя сейчас одинокой и растерянной.

Если Толбот уже ознакомил тебя с моим завещанием, то ты, бесспорно, начала сомневаться в здравости рассудка своей старой тетушки. Но не спеши осуждать меня. Поверь, Брайди, милая, — и этот дом, и все, что в нем находится, — всего лишь вещи. Я же приготовила для тебя кое-что получше.

Тебя гнетет тень прошлого, Брайди. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду. Все совершают ошибки, но никто не бичует себя за них так, как ты. К тому же, ты стала такой ранимой и вспыльчивой, что, того и гляди, как бы жизненные бури не надломили тебя. Учись покоряться судьбе, моя милая.

Я знаю, что ты считаешь меня самой стойкой девственницей в мире и собираешься стать моей последовательницей. Если это так, то тебе понадобится достаточно сил и мужества. Но в моей жизни было немало такого, о чем ты и не подозреваешь. Многое будет ожидать и тебя.

Ты подарила мне свою молодость. Теперь же я хочу возвратить ее тебе: отправляйся в Аризону. Именно там, на Западе, прошла моя жизнь. Она была необычайно интересна и насыщена. Такой же может быть и твоя, а возможно, даже и лучше.

С любовью тетушка Мойра.

P. S. Помни, Брайди: с чего бы ты ни начала, обязательно придешь к заветной цели».

ГЛАВА 2

— И все-таки, в нем заговорила совесть! — удивилась Брайди, узнав, что Толбот взял ей билет в пульмановский спальный вагон.

— Мэм? — носильщик вопросительно посмотрел на девушку, загрузив последними ее чемоданами пятую ручную тележку.

— Это все, — сказала Брайди и, взмахнув рукой, отчего глухо зазвенели брелоки на браслете, указала в дальний конец платформы, где к поезду прицепляли ее вагон.

Нагнувшись, носильщик взялся за ручку тележки, пробуя ее сдвинуть.

— Интересно, сколько может стоить один такой вагон? — спросила Брайди.

— Не знаю, мэм, — пробубнил носильщик и тронулся с места, присоединяясь к веренице своих собратьев-носильщиков, перевозящих на ручных тележках темно-синие чемоданы Брайди.

Прикрыв рот и нос носовым платком, чтобы уберечься от миллионов микробов, которыми, по ее мнению, кишмя кишело это людное место, девушка, лавируя в толпе, поспешила за носильщиком.

Вдруг из монотонного гула толпы выделился звонкий голос какого-то подвыпившего юнца:

— Эй, Лу! Ты когда-нибудь видел птицу выше этой?

И такой же пьяный голос не задержался с ответом:

— Да эта рыжая дылда просто цапля, Гарри. Самая настоящая цапля!

Брайди обернулась и посмотрела в ту сторону, откуда доносился смех. И увидела двух хохочущих юнцов в кепках, нахлобученных по самые глаза. Они восседали на пирамиде из чемоданов. Один из парней размахивал бутылкой и оба смотрели прямо на Брайди.

На мгновение девушка пожалела, что надела сегодня эту шляпку, украшенную перьями цапли. Несмотря на свой и без того высокий рост — пять футов и девять дюймов — она была еще и в туфлях на каблуках, отчего вовсе казалась каланчой. Вот уж, действительно, цапля! Возможно, эти парни и правы.

Брайди покраснела при мысли, что, наверное, со стороны производит довольно странное впечатление: слишком высокая и худая, с рыжей копной непослушных, вьющихся голос. Тощая старая дева.

Тощая старая цапля!

Носильщик, за которым шла Брайди, остановился. — Хотите, я разберусь с ними, мисс? — спросил он, явно надеясь, что девушка ответит отрицательно.

— Нет. Что с дураков взять? — сказала она надменно.

И тут же была вознаграждена: один из парней не сумел удержать равновесия и, рухнув с высокой груды чемоданов на землю, завопил во все горло.

Добравшись, наконец, до своего вагона, Брайди сбилась со счета, сколько раз ее толкнули, стукнули и задели локтями.

Вагон ей понравился, по крайней мере, снаружи. Особенно обрадовал балкончик, протянувшийся с одной стороны вагона по всей его длине. На другой стороне пульмановского вагона красовалось его название «Пальмира-де-Люкс», выполненное броской золотой краской. Брайди невольно задумалась: почему это все спальные вагоны носят такие же звучные названия, как и корабли?

Не успела девушка шагнуть на первую ступеньку и взяться за поручень вагона, как ей навстречу выскочил невысокого роста мужчина.

— А! — воскликнул он, ослепительно улыбаясь. — Вы, должно быть, и есть мисс Кэллоуэй?! — с этими словами он помог Брайди преодолеть остальные три ступеньки. Оказавшись рядом с незнакомцем на узкой площадке, она посмотрела на него с высоты своего роста и ответила:

— Да, должно быть, это я и есть.

Брайди продолжала буравить мужчину пристальным взглядом до тех пор, пока ослепительная его улыбка стала несколько нервной, и он сказал:

— Меня зовут Джейнуэй. Герберт Джейнуэй. Я из «Крест Лисинг Кампани». — Показав девушке свое удостоверение, он продолжал. — Наша компания самая уважаемая и надежная среди тех, которые обслуживают частные транспортные средства. «Крест означает самое лучшее» — вот наш девиз.

Мужчина замолчал, ожидая от своей собеседницы ответной реакции. Но Брайди заставила его несколько секунд нерешительно переминаться с ноги на ногу, прежде чем произнесла:

— И?

— И я, ммм… — Мужчина откашлялся. — И я здесь затем, чтобы… Того требуют правила хорошего тона, мисс Кэллоуэй. Я должен пожелать вам приятного путешествия и познакомить с «Пальмирой-де-Люкс», нашей гордостью. Я здесь для того, чтобы все вам объяснить и показать устройство вашего вагона, и так далее.

Начав знакомить Брайди с вагоном, представитель «Крест Лисинг Кампани» почувствовал себя увереннее.

На девушку произвели впечатление та роскошь, с которой был оборудован вагон, и безукоризненная чистота. Мягким блеском отливала гладкая деревянная обивка стен, полы были покрыты пушистыми коврами, уютные кресла и диваны так и приглашали сесть, а сводчатые потолки поражали своей высотой. Даже в шляпе с перьями Брайди пришлось нагнуться всего лишь раз, в переходе между гостиной и спальней.

«Все было бы просто замечательно, — подумала Брайди, — если бы в этом вагоне я ехала не на край света, а куда-нибудь поближе». Она представила себе, как, достигнув пустыни, этот прекрасный вагон просто-напросто изрыгнет ее, словно дракон — столб дыма и пламени — и продолжит дальше свой веселый и беззаботный путь.

Из гостиной Джейнуэй провел девушку в ванную комнату, где объяснил принцип работы системы нагревания воды в ванне и показал, где стоит бачок с водой. Потом он продемонстрировал, как исчезает в стене обеденный столик, и его место занимает письменный.

Когда же они подошли к двери, за которой располагалась прачечная, Джейнуэй сказал:

— А все остальное, думаю, мне следует показать вашей служанке. Она скоро прибудет? Не хотелось бы вас подгонять, но, видите ли, меня ждет еще один пассажир. — И он взглянул на часы.

— Я еду без служанки, — заявила Брайди с таким видом, будто на самом деле ей по карману содержать при себе служанку, но она не хочет обременять себя в дороге. — Поэтому вам стоит показать мне все остальное. — И посмотрела на него сверху вниз.

И вот, наконец, Джейнуэй ушел, оставив после себя слабый запах бриолина и толстый желтый конверт от адвоката Толбота.

Поскольку весь багаж занял бы спальню и значительную часть гостиной, Брайди решила оставить при себе лишь маленькую дамскую сумочку и один чемодан.

«Слава Богу, хоть одежда у меня есть», — мрачно усмехнулась она и, опускаясь в кресло, сняла с головы шляпу. В этот момент поезд резко тронулся с места. Шляпа упала на пол, и сломалось одно перо.

— Черт побери, — процедила Брайди сквозь зубы и отшвырнула испорченную шляпу в сторону. — Что же еще? — спросила она уже громче, воздев глаза к потолку и, вероятно, к скрывающимся за ним, небесам. — Что еще ты приготовил для меня, Господи?!