Оксана Головина - Сероглазый ангел

Райан долго смотрел на дрожащую жену, затем подавшись вперёд, неожиданно схватил её, перекинул через плечо, и взбежал по знакомым ступеням на второй этаж. Как он помнил, её спальня находилась именно там. Даниэль, неистово молотила его по спине, вызывая адскую боль, и молодой челвоек чувствовал, как перед глазами всё темнело. Распахнув ногой знакомую дверь, он в два шага преодолел последнее расстояние, и бросил свою беснующуюся ношу на покрывало широкой кровати.

— Глупый нормандец!! — выкрикнула его жена.

В него полетела подушка. Барон легко увернулся от этого жалкого снаряда. Тяжёлая ваза последовала за очередной подушкой, гулко разбившись у его ног. Райан едва стоял, надеясь, что она угомонится, но Даниэль лихорадочно искала следующий пригодный для метания предмет, в пылу не соображая, что он не предпринимает никаких ответных действий.

Она сбросила одеяло, и лишь тогда глянула на свои руки. Ужас наполнил её вмиг. Её ладони были измазаны кровью. Девушка подняла к нему голову, и поглядела из-под растрёпанных волос. Муж стоял перед ней, словно восстав из преисподней. В тот же миг, он рухнул на пол без сознания. Даниэль немедленно соскочила с кровати, и увидела на его спине расходившееся алое пятно.

— Райан… мой Бог…

Едва дыша, она перелетала через две ступеньки, придерживая бесконечный подол. Его бархатная ткань была бесцеремонно перекинута через руку, давая ногам свободу. Блестящая каштановая коса, била тяжестью по спине и груди, играя медными бликами, когда девушка пробегала мимо огромных окон.

— Хозяин возвратился! Леди Мѐйдлэйн, поспешите! — горничная, отчаянно махая пухленькими руками, подгоняла госпожу.

Мей влетела в свою комнату, и успокоилась только тогда, когда за её спиной спасительно захлопнулись двери. Прижавшись к ним спиной, она несколько раз глубоко вздохнула, переводя дыхание.

— Почему так скоро?! — девушка зло топнула ногой, и сдула длинную прядь, упавшую на раскрасневшееся лицо.

— Ах, госпожа! Не знаю, что и думать! Я вам водички приготовила! Ну же, не успеете же!

Горничная засуетилась, поставила на резной столик небольшую миску и вылила в неё холодной воды из кувшина.

— Ну, же! — девушка помогла хозяйке придержать волосы.

Мей склонилась над миской, набрала полные горсти воды и окунула в холодную влагу лицо. Затем ещё и ещё, до тех самых пор, пока румянец не успокоился и коже не побледнела. Поднимаясь, госпожа промокнула лицо, едва касаясь протянутого полотенца.

— Более не трогайте! — горничная внимательно оглядела её лицо, — вы бледны, как жалкая тень!

— Значит, спасена… — Мей тяжело упала на стул.

Амалья, верная мягкая девушка, тихо повторяя строчки из припрятанного за высоким корсетом молитвенника, принялась плести её косы. Локон к локону, не позволяя ни одной пряди нарушить порядок. Убедившись, что всё идеально, Амалья успокоилась, и прижала руки к пышной груди. Внизу уже слышались голоса. Становясь, всё громче и настойчивей, они не предвещали им ничего доброго.

— Вы должны выйти, госпожа, — Амалья расправила складки на зелёном бархате платья.

— Да, — Мей быстро перекрестилась, отворила двери и вышла в коридор.

Она шла ровно, не спеша, надеясь, что охватившее её волнение не вспыхнет предательским румянцем на беспристрастной маске её лица.

Её мать, леди Адела, уже спустилась, и теперь робко выслушивала жаркие речи своего вернувшегося супруга. Склонив голову, женщина старалась отвести взгляд от руки мужа, сжимавшего свою любимую трость. Своим кованым наконечником, она отстукивала беспорядочный ритм на каменном полу, доводя женщину до обморочного состояния. Мей поспешила пересечь ступени как можно быстрее, оказываясь рядом с матерью, и склоняя голову в приветствии.

— Посмотри на меня!! — Ральф проорал над её головой, и девушка, на секунду прикрывая глаза, подняла своё лицо.

Он долго вглядывался, словно пытаясь отыскать какие-то, одному ему известные доказательства её неповиновения. Мей привычно ровно, словно тонкая струна, ожидала своего приговора на сегодня. К её немалому удивлению, отец отпрянул, брезгливо отворачиваясь и падая в своё любимое кресло, у жаркого камина.

— Опять бегала в деревню?

Мей отрицательно помотала головой, надеясь, что сегодня буря пройдёт стороной. Но Ральф был поглощён другими заботами, теми, что не давали ему спокойно усидеть на месте. Теми, что заставили его вернуться на две недели раньше.

— Проклятый нормандец вернулся в Тендервиль!! Мой человек видел, как его люди направлялись к замку! Грядёт буря…

* * *

Даниэль обтирала его небритое лицо. Чёртов нормандец! Один его взгляд, заставлял трепетать её бедное сердце. Подумать только, она ждала его все эти годы! Верила, что вернётся однажды, укроет от невзгод, словно Ангел Хранитель. Ведь даже Гай не мог дать ей того забвения, какое дарил он, сейчас лежащий перед ней, борясь со смертью.

Но теперь эти серебристые глаза не обманут её. Райан вернулся, но не за ней. Лишь за куском земли, что была дарована Вильгельмом, вместе с нею в придачу! Она была лишь неугодной обузой, для этого великана. Ну что ж, он поплатится за это! Уж она-то постарается превратить жизнь мужа в ад, вот только поправится, и посмотрим, кто кого. Ведь он поправится?..

Райан снова бредил, ухватив её за руку, в которой Даниэль держала мокрую тряпку.

— Ты предал меня… — тихо прошептала она.

Его лицо пылало от жара.

— Да…

— Ты бросил меня… — горько продолжила девушка.

— Но ты дала обещание, Даниэль. Ты поклялась… — хрипло проговорил молодой человек.

Она вспыхнула, припоминая собственные слова, а он, хоть и блуждая в охваченном жарким бредом сознании, всё же заставил себя произнести эти слова. Райан был жесток. Но только так, давя на совесть, и странный долг чести этой невозможной женщины, он мог обеспечить ей безопасность, сейчас находясь в столь жалком состоянии. Даниэль должна принять его своим мужем. Остальное потом.

Большой внутренний двор, окружающий замок, основательно был прибран. Разнообразные жилые и хозяйственные постройки, включая жилища воинов, конюшни, кузницу, склады, и кухню, отчищали до блеска. Особое воодушевление руководило людьми в этот час. Возле внешней стены, уже третий день они трудились над огромными воротами, укрепляя железом деревянную опускную решётку. Заменены были деревянные рычаги и цепи, благодаря которым они приводились в движение. Каждый раз, поглядывая на высокие окна замка, а именно на второй этаж, где находились покои хозяина, люди, надеялись увидеть их распахнутыми, что оповестило бы о том, что лихорадка покинула его, и он более не при смерти.

Вейн наблюдал с крепостной стены и лишь хмурился, сложа руки на груди. Замки на его родине строились по-другому. Строительство было гораздо искуснее, чем на этой земле. Главная башня замка нормандского рыцаря, была не только последним убежищем при осаде, но служила также основным жилым помещением. Она была гораздо больше размерами. Вход в неё располагался на большой высоте, так что подниматься приходилось по узкой крутой лестнице. Если её захватывал враг, то воины противника были отличной мишенью для лучников, находившихся за навесными бойницами, на вершине башни. Лестницы, соединявшие этажи, располагались прямо в толще стен.

Можно было, кроме того, поднимать грузы с этажа на этаж, с помощью канатов, проходивших сквозь люки, сооружённые прямо в полах и потолках. После завоевания Вильгельмом Англии, нормандский способ постройки замков быстро привился и за Ла-Маншем. К сожалению, поначалу здесь отказывались принимать что-либо нормандское, но всё же не могли, в конце концов, не признать, что укреплённые жилища, возводимые на их земле завоевателями, гораздо удобнее и надёжнее, чем их собственные.

Внезапная ностальгия коснулась тенью его обветренного, загорелого лица. Подставив его ветру, Вейн продолжил наблюдение. Уже почти три дня прошло с тех пор, как они буквально на коленях приползли в замок. Все эти дни, друг мучился, метаясь в лихорадке. Почти каждые два часа, он заходил к нему, лишь молча приоткрывая двери, и глядя на поникший профиль хозяйки замка, склонившейся над ним. Все уговоры и уверения, сменить её, ни к чему не привели. Сварливая Таис волоком утаскивала Даниэль, ненадолго заставляя заснуть, хотя бы на час. Кухарка силой кормила госпожу, но стоило ей отвернуться, как золотоволосый часовой, снова был на посту.

Сегодня с утра ему доложили, что жар понемногу стал спадать, облегчая мучения барона. Райан начал приходить в себя. Пока же он окрепнет, Вейн продолжал отдавать распоряжения, принимая на себя обязанности хозяина замка. Люди подчинялись ему беспрекословно, чем немало облегчали его работу.

Видя, что установка ворот подходила к концу, молодой человек спустился вниз. Морган, его верный помощник, руководил действиями и ожидал первой проверки их функциональности. Юноша глядел, как двое мужчин, покрепче ухватились за рычаги, приводя механизм в действие. Один из них, помедлил, глядя на своего товарища.

— Что остановился?! Жми, давай!

Человек перекрестился, вовремя ухватившись за отпущенный рычаг, и промолвил тихо:

— Чую беду…

— Чёрт тебя дери! Всё ж готово — то! На совесть делали…

Уже опуская ворота, они поняли, какое лихо почуял оторопелый стражник. На полном ходу, перелетая через каменный мост, нёсся Гай. Казалось, ярость его, плавила и без того жаркий воздух вокруг. Конь встал на дыбы, едва достигая середины двора. Люди, зная, чем это обычно заканчивается, в ужасе разбегались, прячась, кто куда. Спешиваясь, разгневанный воин столкнулся с воинами Райана, так некстати оказавшимися у конюшен. Глаза молодого человека холодом окинули их, и он едва сдержался, глянув мимо них на окна замка.

Узнавая его, один из воинов, неожиданно громко в нависшей тишине прошептал, ткнув в бок товарища:

— Ещё краше стал…

Гай оглянулся на голос. Ратник осенил себя крестным знамением, отступая за спину остальных воинов. Он обязательно убьёт наглеца, но потом… молодой человек, зло приглаживая непослушные пряди, закрывавшие обзор, направился к замку. Он, конечно же, знал о повелении Вильгельма! Гай спешил домой, летел, и земля горела у коня под копытами. Воин готов был загнать бедное животное, но дорога всё равно заняла слишком много времени.

Вейн только и успел, что поднять руку для приветствия, как белокурый демон, проносясь мимо него, оставил едва уловимый розовый шлейф. Барон, ещё раз втянув воздух, и не почуяв более аромата цветов, лишь пожал плечами, глядя, как с грохотом затворились огромные двери.

Райан крепко спал. Его лоб пересекала глубокая морщина, видно его мучили кошмары. Гай влетел в комнату и замер у входа, растерявшись. Он взмок от спешки, а сейчас, просто не знал, как поступить. Очевидные страдания нормандца, неожиданно тронули молодого человека. Даниэль подняла светлую голову и успела заметить тревогу в его глазах. Гай немедленно попытался скрыть свои чувства, но не сумел. Девушка удивилась и нахмурилась. Она ожидала, что он должен был злорадствовать!

— Ступай в свою комнату! Умойся и выспись! — голос её телохранителя, звучал теми опасными нотами, которым, даже она не смела сопротивляться.

Всё же она медлила, вставая у кровати.

— Я не трону его, — Гай не дал ей рассмотреть его лицо, одними губами продолжая, — пока…

Даниэль пошатнулась, обошла кровать и, доверившись ему, привычно уткнулась головой в плечо молодого человека. Лишь только когда ладонь Гая коснулась её волос, хозяйка отпрянула и покинула покои.

Оставшись наедине с раненым хозяином, воин мягко и беззвучно прошёлся по ковру, подходя к кровати. Мужчина, укрытый тонкой простынёй, наконец, ровно дышал. Райан во сне повернул голову, и Гай заметил заживавшую рану на его голове. Чёрный синяк расплывался по его лбу.

— Ты должен стоять на ногах, чтобы я мог вытрясти с тебя правду, чёртов варвар! Что ты задумал?!

Гай в сердцах пнул доспехи, и те зазвенели в углу. Ещё раз, поддевая их сапогом, молодой человек, остановил взгляд на кольчуге. Наклонившись, он поднял небольшой свёрток грубой ткани, явно бывший куском старой рубахи. Воин разорвал ветхую верёвку, которая связывала его, и крепко удерживала изнутри доспехов. На мгновение он задохнулся, словно охваченный порывом ветра, сбивающим с ног. Веночек, совсем старенький и выцветший, хранимый им, лежал у него на дрогнувшей ладони.

Прекрасный старый лес был частью владений барона Голлагэра, и находился к югу от земель, занимавших все мысли медноволосого Хьюберта. Отсюда до Тендервиля путь недолгий. Он подумал, что, возможно, пройдёт не более нескольких часов, пока его люди, оставленные для слежки, доберутся оттуда. Придётся и дальше продолжать впустую тратить драгоценное время, в бессмысленных разговорах с этим старым занудой! Хьюберт оставался вежливым, насколько это было возможно, сцепив руки за спиной, так и чесавшиеся сомкнуться на морщинистой шее хозяина дома. Барон отвернулся, глядя на мерно качавшиеся вершины сосен, чувствуя даже отсюда, стоя на ступенях, запах нагретой солнцем хвои.