Она стала вышагивать вокруг него, сотрясая кулаками и выкрикивая совсем не лестные высказывания, по поводу действий Вильгельма. Райан хотел было остановить её, но она зло оттолкнула его руку.

— Ты тоже участвовал в этих соревнованиях?

— Нет.

— Тогда почему пришёл? Какое тебе дело до меня?! Что подвигло тебя так изменить своё решение?!

— Участие барона Хьюберта в соревнованиях. Я не мог позволить, чтобы этот человек… победил…

Подушка полетела в него неожиданно, но он успел увернуться, чем несказанно разозлил свою маленькую жену.

— Не смей уворачиваться, проклятый нормандец! Значит, барону Хьюберту я обязана тем, что снова увидела тебя?! Какая ирония, он наверняка добавит эту заслугу в свой длинный список одолжений!!

Она схватила очередную подушку с кресла, швырнув ему в голову, при этом точно целясь, чтобы не задеть заживающий шрам на его лбу. Райан вздохнул — Даниэль, всегда Даниэль…

— Значит, Хьюберт тебе не угодил, а другие? А другие, муж мой?! Кого бы ты пожелал мне в избранники?! — она схватила свои туфельки, отправляя их в полет, вслед за подушкой.

Они больно врезались ему в грудь, но он вежливо стерпел, не отклоняясь, чем вызвал победную улыбку на её раскрасневшемся лице. Про себя он порадовался, что Гай убрал подальше все оружие. По крайней мере, он искренне надеялся на это.

— Ты сказал, что никогда не забудешь меня!

— И я не смог бы!

— Но ты посчитал, что я буду для тебя недостойной женой? Ты сомневался во мне, муж мой?!

— Я никогда не сомневался в тебе Даниэль! — он выставил перед собой руки, уворачиваясь от летевших в него градом вещей, — я сомневался лишь в себе, я и до сих пор не верю, что смогу дать тебе счастье, но смогу защитить. Это все, что я умею, Даниэль…

— Ты должен был поверить мне, должен был знать меня!

— Теперь — я знаю тебя. А тогда, ты была всего лишь маленьким ребёнком, Даниэль. Я не знал тебя, не мог знать. Потому что это время отобрали у нас. Я честно не представлял себе, как заявлюсь в этот дом, требуя с тебя исполнения обязательств, за которые ты даже не в ответе! Тебя принудили силой к этому нелепому браку, и я искренне был уверен, что все эти годы ты ненавидела того, кто лишил тебя свободы выбора!

Он говорил так горячо, и так обидно честно, не приукрашая, что горькие слезы брызнули из её глаз. Почему он не соврал? Почему не придумал что-нибудь нелепое, но не такое ранящее все её самолюбие?!

— Ненавижу нормандцев! Всех вас! — она окончательно пришла в ярость.

Подумать только, она могла остаться одна, после стольких лет, только потому, что он сомневался, способен ли сделать её счастливой! Дорогой Господь!

— Ты осознаешь своё счастье, муж мой! И тогда ты поймёшь, каково мне сейчас! Тогда ты поймёшь! — её звонкий голос звучал на всю округу, заставляя прислугу прятаться по углам.

Гай сложил руки на груди, подпирая стену. Он просто не мог уйти, и пропустить все веселье, к тому ж, если эта девчонка решит совершить глупость, он будет рядом, чтобы устроить ей хорошего нагоняя! Хотя в душе искренне надеялся, что теперь это будет задача её несчастного муженька! За окном все продолжало греметь и звенеть. Кажется, она добралась до купленного им горшка…

— Держи, негодник! — Таис протянула телохранителю ещё горячий пирожок, сама жуя второй.

Она стянула свой чепчик, освобождая всклокоченные седые косы, и обмахиваясь им в волнении.

— Я тебе вот, что скажу, наш хозяин ещё не окреп, для такого!

— Он что, дите малое?! — пробурчал молодой человек, отчаянно жуя и давясь, горячим вареньем, неожиданно обжегшим язык.

— Да?! За кои-то веки я дождалась нормального мужчину в доме, и теперь должна глядеть, как вы двое изводите его?! Вы пылинки с него сдувать должны, за одно то, что взял на себя ответственность за этот бедлам!

— Буду сдувать, если справится… — Гай сердито затолкал в рот остаток угощения, продолжая, молча жевать.

Глава 39

Мей с восторгом проводила тонким гребнем по длинным волосам, добиваясь, чтобы они засверкали зеркальной гладью. Эта банальная процедура доставляла несомненное удовольствие девочке, сидящей на деревянной скамейке, и болтавшей босыми ногами. Пока ребёнок уплетал яблоко, девушка принялась заплетать ей косы. Аккуратно разложив на шершавом дереве яркие блестящие ленты, Мей наслаждалась процессом. Девушка постоянно убегала в деревню, будучи в собственном доме, здесь же она могла не сдерживать своих чувств. Она в этот момент была самым благодарным существом, получив разрешение барона Райана сопровождать их во время поездки (конечно же, не обошлось без восторженных возгласов Вейна, вовсе позабывшего про усталость и голод, готового бежать впереди лошади). Полностью отдаваясь своему увлечению, она весело щебетала окружённая шумной компанией деревенских девочек, ожидавших своей очереди.

— Что за девушка! — Райан покачал головой.

— Это не девушка! Это богиня, друг. Это богиня!.. — Вейн в который раз пришёл в восторг от румяной Мей. Она была полна живого задора, и жизнелюбива, как в прочем и он.

Вейн заметил, что как только Даниэль присела на краешек скамьи возле сестры, Райан стал и вовсе хмурым принимаясь раздавать распоряжения своим людям. Барон отклонил две кандидатуры, из трёх предложенных Гаем, назначив на должность мужчину средних лет, явно выделявшегося среди остальных. Райану понравилось и ясность ума, и уважение, выказываемое жителями по отношению к нему. Продолжая разбираться с этим вопросом, он время от времени кидал взгляд на жену, теперь сидевшую к нему спиной, и сердце его сжималось от тоски. Простит ли она его? Он не слышал её голоса с тех самых пор, как она выбежала из дома, после их «разговора».

* * *

— Вы так и не произнесли ни слова, за всю дорогу! — Мей ловко вплела цветок в косу очередной девочки.

— Ах, Мей! Я ведь и сама понимала, что он не мог воспылать чувствами к шестилетней девочке! Он пожертвовал ради меня своей свободой, вызвав гнев короля, это говорит о многом…он, несомненно, благороден, раз смог сделать подобное для ребёнка, которого не видел десять лет…

— Я тоже считаю, что твой муж проявил достаточно мужества, чтобы принять решение остаться в чужой стране, поодаль от своей семьи, а теперь ещё и сознаться во всем.

— А я в ответ закидала его всем, что под руку подвернулось! Я все испортила, Мей! — она печально опустила голову.

— Не смей думать, что все испортила!

— Но как же? Ведь все было так прекрасно, он был так нежен и заботлив, что я уже почти поверила, что добилась своего, а теперь!

— И что же теперь? — Мей отпустила свою последнюю клиентку, и присела поближе к сестре.

— Он сказал, что никогда не принудит меня к чему бы то ни было, просто будет рядом! — Даниэль ухватила сестру за руки, горячо пожимая их, и тряся от волнения.

— Значит, тебе больше не нужно пытаться соблазнить его? Теперь твой план можно отменить, твой муж и так останется с тобой, Даниэль! В чем же беда?

— Но я хочу!

Мей едва не рассмеялась:

— Ты уверена, что готова к этому шагу, дорогая?

Даниэль вскинула подбородок, серьёзно поглядев на сестру:

— Милая моя, я знаю толк в этих делах, это раз, и все! К чему там готовиться? Беренис, я сама слышала так и говорила: — он меня так прихватил, что я и опомниться не успела, как все закончилось! Это я выдержу. Попрошу только хватать так, чтоб не придушил…

Мел, закатила глаза. Она склонилась к её уху и, приставив ребром ладошку, жарко зашептала. По мере наполнения её светлой головки подробной информацией, глаза Даниэль все больше расширялись от ужаса.

— Черта с два я позволю ему вытворять такое!!!

* * *

Две бесшумные тени крались меж деревьев, и он, следовал за ними, продираясь, как медведь сквозь чащу. Хьюберт зло растрепал руками волосы, стряхивая липкую паутину, в которую влетел, торопясь за незнакомцами в накидках.

— Проклятье! К чему вся эта конспирация?! — барон неистово раздвигал упругие ветви, которые потом, словно в отместку, хлестали его по спине, да ниже пояса.

Ещё с утра, в его окно влетел камень, обмотанный смятым листом бумаги, да перевязанный куском грубой нити. Он поднял его, благо упавший на мягкий ковёр, и не повредивший вещей в комнате. Хью удивлённо оглядел это грубое послание, и, поджав губы от негодования, стал разматывать нить, удерживающую бумагу. Листок при этих действиях все равно порвался, и барону пришлось складывать ошмётки, пытаясь разобрать написанное. Ему велено было явиться к лесу, одному, ровно через час, а затем следовать за теми, кто придёт за ним. Ни подписи, ни объяснений!

Хью чертыхнулся, разрывая странное письмо на мелкие куски. Кому понадобилось вызывать его таким образом? Но скука одолела его окончательно, и он, последовал указаниям, теперь носясь по лесу за двумя ненормальными!

Ещё немного, и он достиг окраины леса, оказываясь невдалеке от знакомой реки. Пройдя быстрым шагом по её берегу, барон не отставал от своих провожатых. Почему нельзя идти рядом, и говорить, как и положено среди достойных людей?! Но, конечно же, достоинством тут и не пахло, чем дальше он шёл, тем более знакомой была земля под ногами. Вот и огромный разделительный камень, указывающий, что земля старика Голлагэра осталась у него за спиной.

Теперь он топтал владения вредной девчонки! Барон остановился, опираясь на одну из прохладных сторон валуна, не освещённую жарким солнцем, всем своим видом показывая, что просто отказывался идти дальше. Незнакомцы в капюшонах почуяли это, словно собаки поведя головой, и сами остановились.

О чем он вообще думал, погнавшись за ними, с парой кинжалов за пазухой? Но почему-то сам был уверен, что здесь, у Тендервиля, находясь под высокими ветвями, был в безопасности. Барон поднял голову, вглядываясь в богатую зелёную листву, но ничего не увидел, только буйствующую природу.

— Я не сделаю и шага более, если мне не объяснят, какого черта здесь происходит! — Хьюберт сложил руки на груди, тряхнув своими огненными кудрями.

Терпение его исчерпалось. Он краем глаза видел, как один из незнакомцев, одёрнув сильнее капюшон, метнулся в лес, скрываясь ненадолго. Второй остался, стоя так воинственно, словно и в самом деле смог бы его остановить, реши барон скрыться, пока его дружек побежал за тем, кто его так бесцеремонно вызвал сюда.

— Ещё долго? — нормандец быстрым движением руки сорвал высокую травинку, и принялся жевать её край, зажимая его зубами.

Мужчины показались совсем с другой стороны, неожиданно для него. Хьюберт оглянулся, глядя на второго, богато одетого мужчину, скрытого накидкой, но когда полы её распахивались при быстрой ходьбе, они не скрывали его одежд. Подойдя к нему, и останавливаясь на расстоянии трёх шагов, мужчина скинул капюшон. Он замер, высоко приподняв свой подбородок, сверкая глазами, и очевидно ожидая, что Хьюберт то ли кинется к нему с радостными объятиями, толи падёт ниц, от созерцания столь великолепного явления, но барон только сплюнул пожёванную горькую траву, и продолжил ждать действий этого странного человека.

Губы барона изогнулись в презрительной усмешке, как только он догадался, кто перед ним предстал. Дядюшка Ральф отступил на шаг назад, словно пытаясь лучше его рассмотреть. Хьюберт терпеть не мог такого, и решил быстрее покончить со странной встречей:

— Говори, если пришёл!

Ральф снисходительно улыбнулся, словно перед ним был горячий юнец, и барон понял, что свернёт его шею раньше, чем мужчина, наконец, заговорит.

— Буду предельно краток.

— Вот уж буду премного благодарен! — без промедления ответил Хью.

— Не сомневаюсь в этом, иначе бы я тут сейчас не стоял! — Ральф заложил руки за спину, сцепляя их в замок.

Он прихрамывал, и негодовал от того, что рука по привычке не могла опереться на любимую трость. Он заказал другую, но все внутри него клокотало при одном воспоминании, о нормандце, посмевшем сломать его любимицу…

— У меня к вам предложение, барон Хьюберт. Оно, несомненно, вам понравиться.

— Говори же! — Хьюберт напрягся, привычно чуя опасность.

— Мне известно о цели вашего визита на земли Тендервиля, барон. И, скажем так, мне было бы гораздо выгоднее завершение этого деликатного вопроса в вашу пользу.

— Говори проще, чёрт! Ты вознамерился содействовать мне?! С чего это вдруг?

— У меня есть свои причины желать барону Райану почить безвременно…

— Что?.. — воин решил, что ослышался, поперхнувшись словами.

Почить безвременно?! Этот саксонец с ума выжил?! Он проделал весь этот путь, чтобы сказать ему, что желал смерти его товарищу?! Руки Хью уже потянулись к нему, но он быстро спрятал их за спину, принимая безмятежный вид, он просто обязан был дослушать этого жалкого мерзавца.