После смерти жены Филипп сильно изменился. Раньше он, бывало, остро чувствовал отсутствие необходимого ему собеседника, поскольку Марина чаще всего находилась в невменяемом состоянии. Теперь же Филипп, напротив, замкнулся в себе и не хотел никого видеть.

Порой Филиппа беспокоило, что такое состояние не совсем нормально, и, чтобы избавиться от этого, он пытался завязать хоть какой-то контакт с миром, лежащим за стенами его дома. Поэтому, получив письмо с соболезнованиями от некой мисс Элоизы Бриджертон, он словно ухватился за ниточку, связывающую его с таинственной незнакомкой из внешнего мира. Ответ на письмо мисс Бриджертон, в свою очередь, повлек ее ответ… и так продолжалось полгода, пока Филипп, наконец, не осмелел настолько, что решился сделать своей корреспондентке не то чтобы предложение, но нечто очень близкое к тому. Ответом была тишина, длящаяся вот уже целый месяц, особенно угнетающая его потому, что раньше Элоиза отвечала на его письма с завидной аккуратностью. Неужели он слишком поспешил?

Филипп нахмурился. Загадочная незнакомка Элоиза Бриджертон была, если разобраться, не такой уж и загадочной: из ее писем у Филиппа сложился образ открытой, бесхитростной и какой-то очень солнечной девушки. После вечно пребывающей в меланхолии Марины такая жена стала бы для него настоящим лучом света.

Филипп натянул грубоватую холщовую рубаху - этот день он собирался провести в оранжерее, с головой погрузившись в работу, а следовательно, не было смысла одеваться иначе. Но, как ни пытался Филипп сосредоточиться на мыслях о растениях и семенах, в голову упорно лезло другое. Почему все-таки эта Элоиза стала отдаляться от него? Уж не испугал ли он ее? А жаль, черт побери - лучшей кандидатки в жены Филипп не мог себе и представить. Впрочем, он заботится даже не о себе - детям срочно нужна мать, а то ему не всегда удается справляться с ними…

Филипп снова вздохнул. Эх, вот в этом-то и загвоздка… Какая женщина, взглянув хотя бы раз на этих маленьких монстров, согласится стать для них нянькой на всю жизнь - или, по крайней мере, до тех пор, пока они не повзрослеют.

Мисс Бриджертон двадцать восемь лет, и, судя по всему, она не замужем. Возможно, она уже отчаялась найти мужа, если переписывалась целый год с практически незнакомым мужчиной. А почему он ей, собственно, не пара? У него обширное поместье, он далеко не беден, и ему всего тридцать лет. Неужели ей этого недостаточно?

Ругаясь себе под нос, Филипп натянул шерстяные брюки, в которых обычно работал. Стало быть, мисс Бриджертон нужен лучший муж, если она не сочла Филиппа достойным даже того, чтобы отказать ему в письме…

Ба- бах!!!

Филипп с недоумением посмотрел на потолок. Откуда этот грохот? Несмотря на то что дому уже больше ста лет, он еще очень прочный… Дети, должно быть, уронили (а, скорее всего, нарочно бросили) нечто уж очень тяжелое, если заставили сотрясаться такой мощный потолок!

Ба- бах!!!

Новый грохот был еще громче прежнего. Но почему, собственно, он должен беспокоиться? Что бы там ни вытворяли дети, няня наверняка сейчас с ними, и приструнить их - ее обязанность. Иначе за что же он ей платит? А он уже через минуту наденет ботинки и выйдет из дома, и совесть его будет чиста, словно он ничего и не слышал - кто сможет сказать, раньше или позже он покинул дом, чем раздался грохот? С глаз долой - из сердца вон!

Никогда еще, наверное, Филипп не надевал ботинки столь быстро. Через минуту он уже сбегал по лестнице словно ошпаренный.

– Сэр Филипп! Сэр Филипп!

Черт побери! Дворецкий! Филипп сделал вид, что не слышит.

– Сэр Филипп!

– Проклятие! - пробормотал он себе под нос. Но не отвечать было невозможно, иначе слуги, чего доброго, решат, что хозяин оглох.

– В чем дело, Ганнинг? - проворчал Филипп, оборачиваясь. - Пожар?

– Вас желает видеть дама, сэр, - кашлянув, проговорил тот.

– Дама? - растерянно повторил Филипп. - Так это она здесь… э-э-э…

– 

Грохочет? - пришел ему на помощь Ганнинг.

– 

Да.

– Никак нет, это дети, сэр.

– Кто бы сомневался! - фыркнул Филипп. - Кто еще может так грохотать?

– Надеюсь, они ничего не сломали, сэр.

– Хотелось бы надеяться, но это было бы чудом.

– Вас желает видеть дама, сэр, - напомнил дворецкий. Филипп нахмурился. Как ему казалось, он никого сегодня не ждал. Кого еще черт принес в столь ранний час?

Ганнинг попробовал улыбнуться, но улыбка вышла натянутой.

– Удивлены, сэр? Разве у нас никогда не было посетителей? Ганнинг служил в доме с незапамятных времен - еще

задолго до рождения Филиппа - и привык обращаться с молодым барином почти запанибрата, как и большинство старых дворецких. Филипп давно привык к этому и уже не тешил себя надеждой что-либо изменить.

– Кто эта дама? - спросил он.

– Не знаю, сэр.

– Не знаете?

– Я не спрашивал, кто она такая, сэр.

– Не кажется ли вам, Ганнинг, что это входит в обязанности дворецкого?

– Спрашивать у гостей, кто они такие?

– Да.

“Пошли мне, Господи, терпения - еще пара минут подобного диалога, и меня хватит удар!”

– Я думал, - невозмутимо заявил тот, - вы сами выясните у нее это, сэр.

– Вы всерьез так думали, Ганнинг? - Филиппу казалось, что его покидают последние силы.

– В конце концов, она желает видеть вас, а не меня, сэр! Такая вольность со стороны дворецкого уже граничила с бунтом.

– Ганнинг, - стараясь не терять самообладания, проговорил Филипп, - все наши гости до сих пор желали видеть меня, а не вас. Но это не значит, что вы должны пренебрегать своими обязанностями.

– Вообще-то…

– Ладно, Ганнинг, хватит! - обреченно махнул рукой Филипп.

– Вообще-то в последнее время к нам никто не ездит, сэр. - Всем своим видом Ганнинг давал понять, что в их словесной битве победил именно он.

Филипп хотел было возразить, что к ним все-таки ездят, раз эта таинственная дама, к примеру, приехала, но препираться с Ганнингом не было смысла.

– Где она? - спросил Филипп.

– Я проводил ее в гостиную, сэр.

– Хорошо, - устало произнес Филипп, - я иду туда.

Лицо дворецкого вдруг ни с того ни с сего расплылось в улыбке. Филипп удивленно взглянул на него:

– С вами все в порядке, Ганнинг?

– Вроде бы да, сэр. А что?

– Да так, ничего, - пробормотал Филипп. Сказать Ганнингу, что его улыбка напоминает лошадиную, было бы все-таки не очень тактично.

Ворча себе под нос, Филипп направился в гостиную. Кого еще черт принес в эту пору?

Ганнинг был прав: вот уже год, как к ним никто не ездит. Все дальние и ближние родственники, друзья и соседи, кажется, давно уже выразили Филиппу свои соболезнования и теперь не спешили с новыми визитами. Филипп не осуждал их. Так, последняя гостья, почтенная леди Уинслет, перемазала себе все платье, усевшись на кресло, которое Оливер и Аманда перед тем вымазали земляничным вареньем. После этого у бедняги, должно быть, надолго пропало желание посещать Ромни-Холл. Так что вряд ли это она сейчас приехала. Да и Ганнинг бы ее узнал.

Все еще ругаясь про себя, Филипп раскрыл дверь гостиной - да так и замер на пороге.

Ганнинг предупредил его, что нежданный посетитель - дама. Но Филипп почему-то представлял себе какую-нибудь почтенную матрону, в крайнем случае особу средних лет.

Женщине же, представшей перед ним, судя по виду, не было и тридцати. Прелестные каштановые волосы, милое, доброе лицо… и огромные серые глаза.

Филипп давно уже перестал сходить с ума от одного вида красивых девушек - долгие годы несчастливого супружества способны отбить интерес к женщинам у кого угодно, да и сам он уже не юноша… Но сейчас Филипп чувствовал, что тонет в этих огромных серых глазах.

Несмотря ни на что. Даже на то, что слово “тонуть” должно бы по идее вызвать у него тяжелые воспоминания.

Глава 2

…и тогда - что, впрочем, вряд ли покажется тебе удивительным - меня словно прорвало. Я болтала без умолку, к тому же, насколько мне помнится, с огромной скоростью. Я знаю, что когда я волнуюсь, то начинаю болтать без умолку - и не могу ничего с собой поделать. Остается лишь надеяться, что в жизни мне не часто придется попадать в ситуации, где я буду так волноваться - иначе я рискую в один далеко не прекрасный день наговорить что-нибудь такое, чего потом уже не исправишь.

Из письма Элоизы Бриджертон своему брату Колину,

в котором она рассказывает о своем первом выходе в свет.

И тут гостья заговорила:

– Сэр Филипп? - И не успел он даже кивнуть, продолжала с невероятной скоростью: - Простите, что я явилась, не предупредив, но так получилось, к тому же если бы я послала письмо, оно наверняка бы пришло уже после моего приезда - сами знаете, как плохо у нас работает почта! - согласитесь, что тогда письмо уже было бы ни к чему…

Филипп заморгал, словно сыч, не в силах уследить за речью своей гостьи - та тараторила так быстро, что даже, казалось, не делала промежутков между словами.

– …долгий путь, к тому же всю ночь не спала, так что, надеюсь, вы меня простите, если я…

Филипп почувствовал, что у него начинает кружиться голова. Может быть, ему стоит присесть? Но не будет ли это невежливым?

– …с собой я взяла немного, но выбора у меня не было, и…

Речь гостьи продолжалась уже, должно быть, минут пять, а все еще не было видно конца даже первому ее предложению! Кончиться это могло только одним из двух - либо Филипп оглохнет, либо сама девица, захлебнувшись собственной речью, упадет в обморок.

– Послушайте, мисс… - робко начал он.

Но если мисс и слышала его, то не обратила на это ни малейшего внимания, продолжая тараторить что-то об извозчике, который, если только Филипп ее правильно понял, довез ее до самого его дома.

– Мисс! - повторил он уже громче.

– …и поэтому я… - Огромные серые глаза вдруг удивленно заморгали, словно их обладательница лишь сейчас заметила Филиппа. - Да, сэр?

Филипп уже успел забыть, о чем он собирался ее спросить.

– Э-э-э… кто вы, мисс? - с трудом выдавил он из себя. С минуту красотка удивленно смотрела на него.

– Элоиза Бриджертон, - проговорила, наконец, она. - Кто же еще?

Элоиза отлично понимала, что говорит слишком много и слишком быстро, но не могла ничего с собой поделать - когда она волновалась (а сейчас она не могла не признать, что волнуется), ей нужно было выговориться, чтобы выплеснуть свои эмоции. К тому же сэр Филипп - если огромный, напоминающий медведя мужчина, стоящий сейчас перед ней, и был сэр Филипп - оказался совсем не таким, каким Элоиза его себе представляла.

– Вы Элоиза Бриджертон? - переспросил мужчина. Элоиза посмотрела прямо в его изумленно округлившиеся темные глаза.

– Именно так, - подтвердила она довольно сердито. - Кто же еще?

– Простите, - пробормотал мужчина, - я вас не ждал.

– Если мне не изменяет память, вы сами меня приглашали!

– Если мне не изменяет память, на мое приглашение вы ничем не ответили.

Элоиза помолчала - нельзя было не признать, что сэр Филипп в чем-то прав.

– Прошу извинить - у меня не было времени, сэр. - Заметив его взгляд, словно говоривший “Это не оправдание!”, Элоиза поспешила добавить: - Я, кажется, уже упомянула об этом…

Филипп продолжал так смотреть на нее, что Элоизе стало немного не по себе.

– Я не понял ни слова из того, что вы говорили, мисс, - заявил он.

Элоиза почувствовала, как округляется от удивления ее рот.

– Вы хотя бы слушали меня, сэр? - спросила она, дивясь собственной наглости.

– Пытался, - тем же тоном произнес он. Элоиза закусила губу и сосчитала в уме до пяти.

– Прошу извинить меня, сэр, - потупившись, проговорила она. - Являться без приглашения действительно невежливо.

С минуту Филипп тоже молчал.

– Я принимаю ваши извинения, мисс, - объявил он, наконец.

Элоиза откашлялась.

– И разумеется, - продолжил он, - я рад вас видеть.

От взгляда Элоизы, однако, не укрылось, что сэр Филипп лихорадочно оглядывается вокруг, словно собирается воскликнуть: “Кто-нибудь, ради всего святого, спасите меня от этой девицы!” Показать ему, что она это заметила, было бы, разумеется, бестактно. Но сказать в ответ что-то надо. Только вот что? Элоиза, которая, как ей самой казалось, никогда не лезла за словом в карман, застыла в нерешительности, устремив взгляд почему-то на правую щеку сэра Филиппа.

Почувствовал ли он ее смятение или сказал это, желая избавиться от собственной нерешительности, только фраза сэра Филиппа прозвучала так:

– Это весь ваш багаж, мисс?

Порадовавшись в душе, что нашлась хоть какая-то тема для беседы (когда не знаешь, что сказать, лучше всего вести разговор о каких-нибудь незначительных вещах), Элоиза начала:

– Да, сэр. Видите ли, дело в том, что я…