—  В точку,  — я не заметила, как Ян приблизился, нарушив границы моего личного пространства, но увы, не на ту напал. Я, конечно, слаба на передок, как выяснилось, если речь заходит про этого чёрта, но не сейчас, не сегодня и не в этом месте.  — Придумаешь что-то трогательно-романтичное? М? Я же для того и брал экскурсовода… Во все эти мечети я и сам сходить могу…

  —  Вот и сходи,  — пришлось хорошенько наступить наглецу на ногу.  — Пошли. Будет тебе романтика!

За моей спиной отчаянно шипел травмированный Ян.


***


Уже вечерело, и это было идеальное время, на самом деле, для прогулок по кишащему народом городу. И повторюсь ещё раз, лично для меня адскому  — а не туристическому. Всё тут происходящее, я воспринимала, как плевок в мою душу путешественника и причину назвать не получалось.

Было уже довольно поздно и место, куда я вела Яна, можно было назвать сейчас самым шумным. Он, конечно, ждал милого рыбного ресторанчика, обеда на берегу Босфора или вроде того, но я решила наслаждаться отдыхом, раз уж меня подставили.

Ещё на подходе к заводу “Бомонти”, Ян почуял неладное.

  —  Слушай, катакомбы какие-то, что за бетонные здания?

  —  Ну… не всё же нам по каменным улочкам шляться. Вот, тут институт, студентики, отель “Хилтон”, что не нравится?

  —  Да нет, веди… Ты, наверное, знаешь же что делаешь…

  —  Ага,  — кивнула я, сворачивая на очень тёмную улочку.

Самое бы время напрячься, но это место было единственным, которое я искренне любила, так что всё путём.

На территории шумел народ, орала музыка. Все курили и пританцовывали, сжимая в руках стаканы с пивом, ну… собственно для того мы здесь и собрались.

Я потащила Яна дальше от входа, к бару, и он даже пытался что-то у меня спросить, но это было не так то просто.

  —  Мы точно в Стамбуле?

  —  Ага. Готовь денежки, крафт тут стоит охренеть как много!  — предупредила Яна и выловила официанта. — Стаут или ипу?  — Ян посмотрел, мол: “Чё?”. — Тёмное или светлое?

  —  а… светлое, наверное,  — пожал плечами Ян.

Он казался таким очаровательным, что меня непривычно резко затопила нежнятина, такая качественная, мощная. Тут же вспомнился и берег, и его волосы в траве, как звёздочки, и взгляд.

  —  Пойдём… найдём, где сесть,  — я потянула Яна за собой и мы будто канули в пропасть.

Народ гудел, надрывался. Вокруг всё кишело и чувствовалось общее настроение. Приподнятое, лёгкое, не напрягающее. Атмосфера у этого места была особенная, притягательная.

  —  Пиво? Ты его любишь? Я думал коктейли и текилу.

  —  Коктейли, текилу и пиво!  — прокричала я в ответ на крик Яна.  — Тут всё поганое: и первое, и второе, и третье! Ты сейчас отвалишь кучу бабок за ужасное пиво!

  —  Зачем мы тогда тут?

  —  Ну как же… Чтобы ценить русский крафт,  — выражение лица Яна было ужасно смешным, он явно не понимал, что я несу. Ну… ему, наверное, и не понять моей философии. С другой стороны в этом тоже есть своеобразный кайф.


***


Танцевать в таких местах я не любила, да никто и не танцевал. Место было шумное, но как ни парадоксально общительное. Когда вывалились на улицу, мне показалось что из моря вынырнули.

  —  Ты как?  — спросила я Яна, который выглядел до сих пор поражённым.

  —  Странное место, если честно. И правда парашу пили, а отвалили гору денег…

  —  Плохое место выбрал для отдыха,  — я пожала плечами. — почему кстати?

  —  Просто… первое что на ум пришло. И виза не нужна. Я когда пришёл в агенство, сказал, что хочу с экскурсоводом поехать отдыхать. Они сказали, что есть три человека, на на ближайший месяц всё расписано, а ещё одна в отпуске. Ты то-есть. Я спросил сколько будет стоить тебя выдернуть, сумму названи не астрономическую. Потом страну, огорошили, я даже не подумал, что в этом вопросе нужно было раньше определиться… ээ ты куда?  — я перебила его тем, что зашла в пиццерию.

  —  Пошли, пиццы поедим.Эти их сырные шарики ни о чём. А тут вкуснота.

  —  Так вот,  — продолжил Ян, когда я сделала заказ.  — Ну они спросили куда, я увидел магнитик у них на кулере с водой. Там Турция была. Сказал, что в Турцию. Они спросили шоп-тур ли мне нужен? Я сказал, что да. Ну вот. Вообще я хотел Грецию, но у меня нет визы…

  —  Мм… Греция. Мы с Костей туда любим летать…

  —  Вы оттуда?

  —  Молодец, Шерлок,  — я вытащила зубочистку и стала её грызть.  — Вообще мы давно тут живём. Мама и папа — оба греки. Познакомились в России, поженились в России. А погибли в Греции.

  —  Ты какая-то слишком светлая для гречанки…

  —  А ты какой-то слишком болтун для человека, который платить четыреста баксов экскурсоводу,  — Ян вытаращился на меня. — Что? Да, уже четыреста. Я же с тобой выпиваю!

  —  А можно сразу прайс?

  —  Если это намёк на секс, то имей ввиду, я тебя обчищу!

  —  Готов расстаться со всеми деньгами…

  —  Стоп!  — я выставила вперёд обе руки и как раз в этот момент перед нами поставили ароматнейший круг пиццы.  — Если ты отдашь мне всё и продашь за ночь со мной душу дьяволу, то прости пожалуйста, но ты останешься ни с чем, а собирался жизнь со мной прожить. Зачем мне нищий?

  —  Мелочная какая. Ну-ну…

Мы начали уничтожать пиццу, странноватую для классической итальянской, тонковатую для американской и недостаточно… баранью для турецкой.

  —  Костя тоже, пожалуй, на грека не похож. Он тоже светлый, как я. И кудрявый тоже. Ты его видел?

  —  Нет,  — Ян помотал головой.  — Я вообще не знаком с родственниками Киры и Алисы. Мать Киры видел, а Костю нет. С Алисиными вообще не сложилось. Костя младше Карины?

  —  Да. Немного. Ему меня не отдавали, он женился. Карина красивая и всё такое… я даже не исключаю, что им может быть вместе хорошо, но… он интересный, а она скучная.

  —  Ты просто его любишь, как любая дочка.

  —  Я очень его люблю,  — почему-то к горлу подступил ком.  — он…

  —  Это он твой мужчина мечты?  — я видела, что Яну трудно спрашивать, но молчать он тоже не может.

  —  Что, прости?

  —  Мужчина мечты. Сафо… Мы не достаточно сейчас близки, чтобы об этом поговорить?

  —  Нет, прости.

  —  А тот маль…

  —  НЕТ. Мы не достаточно… достаточно… Не будет никогда достаточно, это моё дело. Я не готова пока… Это… не моя тайна, пожалуй.

  —  То есть это тайна?

  —  Нет… да… Давай не говорить об этом. Я расскажу попозже, правда. Когда пойму, как и что сказать. Там нет ничего особенного, просто всё слишком быстро Ян. Ты будто разом занял всю территорию, на которую я рассчитываю по жизни. Может это и нормально, я не знаю, но я не готова… Понемногу, очень прошу. Постепенно давай, а? Придёт время и будет всё, абсолютная откровенность, но не сразу. Хорошо?

  —  Хорошо.

  —  Что с Кирой? Костя говорит…

  —  Я им сказал, что они могут жить в квартире, но я туда не вернусь. Когда будет нужно продам её, но заранее им скажу.

  —  И как они?

  —  Не знаю, ну… блин,  — он взъерошил волосы.  — Как они могут быть? Я ничего и никогда не обещал и не собирался. Единственная кому я что-то обещаю  — ты, понимаешь?

  —  Понимаю.

  —  Вот и всё,  — его улыбка так трогала, но так пугали слова.

Единственная. Ты  — единственная.

Оф!.. Оф..

Это не просто случайная влюблённость. Не случайный роман. Он меня и правда любит, а значит придётся всё рассказывать, во всём сознаваться. И сейчас мне показалось, что есть вещи которых он не поймёт. А времени собраться с мыслями… уже нет. У меня всё было расписано по минутам. Неделя  — подумать. Неделя — посоветоваться. День — рассказать Косте. Приехать — признаться.

Теперь всё стало очень сложно.

Теперь я, возможно, не найду правильных слов.

Глава 28. Ян

Сафо, как сильный и страшный наркотик, проникла под мою кожу и разъела вены. И каждое утро, что она выходила из своей комнаты и ждала меня, стоя на лестничной площадке, я понимал, что почти умер.

Она смотрела на меня своими серыми дождливыми глазами, трогательно пропускала меня через себя, ловила каждый взгляд и вздох, будто не могла себя побороть, роняла глупости, случайные фразы и будто хотела рассказать что-то но не могла. Мне казалось, вот-вот грянет гром. Он грянул, но чуть позже. Чуть больнее и страшнее, чем я мог себе представить.

Мне стало казаться, что я уничтожаю Сафо своим присутствием. Мне казалось, что я должен уезжать, что я всё испортил, но как умирающий уже наркоман, лежал на койке хосписа и просил ещё героина.

Не мог себе представить, что уеду от неё. Каждый вечер говорил, что всё. Утром еду в аэропорт. Каждое утро просил у самого себя ещё один день. Как только видел Сафо и её улыбку — сразу просил.

Если бы только знать… было бы всё иначе. Ни потускневших глаз, ни бесконечных слёз. Так, кажется, пели Кити Щербацкая и Анна Каренина? Правы они были. А я не прав.

В тот день Сафо была уже на грани, она дёргалась и говорила ерунду.

 — Пойдём во дворец? Нет… там скучно. Не знаю. Куда хочешь?

И замолкала. У неё будто закончились силы терпеть что-то тяжелое и вязкое, в чём она, как лягушка, тонула. Я видел её насквозь, но не решался спросить, страдая самообманом.

Мы пошли во дворец, но Сафо там не понравилось. Мы пошли обедать, но это её тоже не устроило. Мы пошли кататься на пароме, и Сафо спросила, не хочу ли я поехать в другой город. Свалить из этого места.

Не захотел.

Если бы только знать… было бы всё иначе. Ни потускневших глаз, ни бесконечных слёз.

Да-да, девчонки. Всё правильно вы говорили.

 — Сафо? — я набрался храбрости, когда мы с ней сидели в кафе наверху Галатской Башни. Кормили там ужасно, латте не подавали, хоть он и имелся в меню. Мы пили чай и ели жутчайший лимонный чизкейк. И я увидел слезу на щеке Сафо, от чего тошнотный ужас поднялся к горлу.

Тремором сводило пальцы, это нервное состояние, знаете?

Не перед важным шагом, нет. Оно возникает перед предчувствием беды. Перед походом к директору школы, перед тем, как мама вернётся с собрания. Я даже не помню, когда чувствовал что-то такое во взрослой жизни. Так всё просто и смешно у меня было до этого чёртова дня, до этого кафе наверху Галатской Башни, до плачущей Сафо. Во второй раз плачущей и трогающей меня.

В первый раз, когда она вот такая свалилась на мою голову я обрёл что-то огромное и важное, самое важное. Во второй раз мне показалось, что у меня это отберут.

Подошёл к ней и встал на колени, рядом. Она сама подалась вперёд и прижалась ко мне губами. Они были сладкие от чая и чизкейка, пахли лимоном. Сафо прижалась к моему лбу своим, уткнулась носом в мою щёку и тяжело всхлипнула. Она будто хотела спрятаться.

 — Что? — спросил я, неопределённо.

 — Спрячь меня, милый, — шепнула она, подтверждая мою глупую догадку.

Я её обнял, нагло и прилюдно. Она забилась, свернулась в моих руках, спрятала лицо в моей футболке и глубоко задышала.

 — Ты скажешь мне?

 — Ты отобрал у меня неделю раздумий…

 — Я понял уже, что зря выдумал эту глупую поездку. Мне жаль… Хочешь уеду? И мы просто всё это забудем. Ты вернёшься и всё исправится, наладится. Хочешь? Я тебя так сильно люблю, ты бы знала.. Если нужно потерпеть немного — я готов. Я потерплю. Мне трудно даются такие вещи, но почему нет? В конце концов… целая жизнь впереди.

 — Хочу, — вздохнула она и вдруг засмеялась.

У меня зазвенело в ушах, будто лавина сошла с сердца и открыла путь крови. Жидкость зажужжала и зашумела, приливая к конечностям и мозгу, чувство облегчения… как давно оно не наступало.

Сафо решит свои проблемы, Сафо вернётся всего через неделю и всё будет хорошо.

 — Хочешь я ещё что-то скажу? — спросил я. Она подняла голову, из-за опухших век глаза казались синее и ярче. — Я решил, что должен всё бросать и ехать с тобой на край света, когда пожелаешь. Если однажды тебя поглотит город, если у тебя начнётся клаустрофобия — я всё брошу и мы сбежим. Если захочешь — сбегай одна и…

 — Ты можешь стать моим домом, — тихо шепнула она. — Когда… всё будет хорошо… дом будет там, где ты. Я пока не чувствую себя для тебя совсем свободной, но я это исправлю. Всего недельку мне и всё. И я буду с тобой. Я впервые чувствую, что мне есть куда идти… Я боюсь, но… ты пообещал мне сейчас так много. Мне легче. И от того, что согласился уехать. И от того, что согласился ждать. И от того, что будешь со мной свободным. Я правда хочу своего дома, тебя и… всё будет. Я тоже очень-очень тебя люблю.