И… пошла.


***

(Проигрыш)


3… 2… 1


“А-а-а-а… а-а-а-а…”


3… 2… 1


“А-а-а-а… а-а-а-а… А-а-а-а”



Чем обидела тебя,

Что я сделала, скажи?

Я хотела другом быть тебе, пойми-и-и.

Ты ушел, захлопнул дверь,

А в душе метет метель,

Если что не так то ты меня прости-и-и-и


Я стояла перед бревенчатым домом Яна, в найденном у Лиды в подсобке шифоновом платье, и душевно пела под плюс, который орал из такси. Мне потребовалось рассказать таксисту всё то, что я не могла рассказать любимому человеку, чтобы он нашёл песню “Одинокий голубь” и согласился её врубить, и только потом уехать.

И такая гора с плеч свалилась. Проговорив всё от и до и нашла слова, которые скажу Яну.


3...2...1


Одинокий голубь на карнизе за окно-о-о-ом,

Смотрит на меня, стучится в дом.

Может, так же ты ко мне придешь

И все поймешь, ты все поймешь.


3...2...1


Ты хотел любимым быть,

Но не знал что говорить.

И несмелые слова слетали с губ.

Только я не поняла.

За окном мела зима.

Ты пойми, что все равно тебя я жду


Ты выглянул из окна и кажется потерял дар речи. Стоял, вцепившись в подоконник и смотрел, как я пою серенаду. Самую душевную песню и глазам своим не верил.

 — Сафо? Что ты делаешь?

Бесполезно, Ян. Я уже вошла в раж и допою до конца. За всё упло-че-но.


3...2...1


Одинокий голубь на карнизе за окном

Смотрит на меня, стучится в дом.

Может, так же ты ко мне придешь

И все поймешь, ты все поймешь…


 Ты выбежал из дома, таксист моргнул дальним светом и уехал. Тишина настала гробовая. Даже страшно как-то стало. Я в теории понимала, что сейчас нужно уже начинать что-то говорить, а на практике от песнопений ужасно закружилась голова и засвербило в висках.

 — Ян, — протянула я и коснулась не то лица твоего, не то шеи, ну что-то в ту область. — Я приехала всё рассказать. Ты всё поймёшь… Ты всё поймё-ё-ёшь.

 — Да заткнись ты уже, дети спят! — прокричала грозная женщина с соседнего участка.

И как она докричалась, до неё ж далеко?..

Может мне по-пьяни показалось.

 — Ян, они ругаются все… Но я-то всё расскажу…

 — Пошли в дом, холодно.

И ты утащил меня в дом, и где-то там в тепле я и уснула, свернувшись калачиком… Но ничего, Ян, от меня так просто не уйдёшь.

Глава 38. Ян

Она проснулась, потянулась и щурясь от солнца расплылась в улыбке, как невинная девочка. И эта пьянь, вчера горланила под моими окнами, под аккомпанемент собак и магнитолы таксиста… Я поставил перед Сафо чашку с кофе и она улыбнулась ещё сильнее.

 — Я же тебе вчера всё рассказала и мы уже помирились, да? — спросила она, с такой радостью и надеждой, что совсем не было желания огорчать алкоголичку.

 — Нет, Сафо. Мы не помирились. И ты ничего не рассказала. Мне пора на работу. Дверь можно не запирать, рабочие уже тут.

Я какой-то частью себя хотел её послушать, очень хотел. Но что-то всё же не давало этого сделать. Не получалось себя заставить.

Она может наговорит кучу правды и будет больно. А может скажет какую-то ложь, и потом будет ещё больнее. А ещё я вообще хотел забыть про это, обдумать всё и прекратить беготню за неуловимой Сафо. Пусть она самая лучшая на свете, только, видимо, не для меня. Для Петрова, для иностранца её, для Кости. Без разницы для кого. Не моё и точка.

Молодцом я был, что во всю эту любовную муть не верил. И вид помятой, милой Сафо в ужасном шифоновом платье, только подтверждал мысль о том, что нужно бежать.

Это не женщина, как какое-то яблоко от змея-искусителя. Такая вся милашка, ой, привет, а мы помирились?

 — Ян… Я рассказать хотела…

 — Не хочу, правда. Сафо, это всё глупо и не особенно что-то изменит. Я столько всего наслушался, что хочу информационного вакуума. Пожалуйста.

 — Да нет же, ты не так понял.

 — Да-да, я помню. Не так понял. Сафо, милая, давай прекратим. Я просто не хочу больше иметь ничего общего с вашей долбанутой семейкой. Я… правда тебя люблю. По прежнему. Но… наверное, пройдёт.

А стоило отвернуться, даже не встать с матраса, на котором она лежала, а я сидел, и как будто металлическая дверь где-то хлопнула, прошивая громким звуком перепонки. Мне показалось, что воздух в комнате стал холодным, тягучим. И какой-то странный звук, очень похожий на чьё-то треснувшее сердце. Да… это вроде как оно.

 — Чёрт, — выдохнул я. И даже это было больно и легче не становилось. По шевелению за спиной я понял, что Сафо села. — Я допускаю, что… не прав. Что ошибаюсь.

 — Тогда выслу…

 — Если я выслушаю твой муж испарится из твоего паспорта?

 — Нет, — шепнула Сафо.

 — А этот мальчик перестанет звать тебя мамой?

 — Нет! — уже возмущённо ответила она.

 — И Костя…

 — А вот тут даже не смей! Выдумки… Карины — это не мои проблемы!

 — О, не сметь… Первыми двумя вопросами ты уже ответила.

 — Ты не можешь просить меня перестать быть чьей-то мат…

 — Ты себя слышишь? ТЫ — чья-то МАТЬ. И я об этом не знаю. Я! Которому ты говорила о любви. Ты чья-то, блин, ЖЕНА! Я спал с чьей-то ЖЕНОЙ!

 — Да я могу..

 — Что вообще тут можно объяснить, Сафо?.. А?.. Это так глупо, что мы это обсуждаем. Даже развод не сделает ситуацию более удобоваримой, но я тебя об этом и не прошу. Ты же меня тоже не просила… Бляха муха… Вот просто вспомни, что творилось, когда я в тебя влюбился. Я даже никому не изменял… И ты всё прекрасно знала. С самого начала знала. И мне нельзя было прикоснуться к тебе даже пальцем. А теперь… муж, сын, дядя. Ты…

 — Не продолжай, — её голос сел, она всё ниже опускала голову, и да во мне что-то рвалось.

Но быть идиотом, которого ни во что не ставят надоедает рано или поздно. Я не мог себе представить мир, в котором нашлись бы слова оправдывающие всё, что произошло в нашей жизни. Особенно, когда это делается такими тонкими и любящими руками, которые вроде бы столько всего обещали. И так всё красиво описывали без всяких слов.

 — Ян? — позвала она. Даже коснулась плеча и до чёртиков захотелось обернуться и наплевать на всё.

 — Нет. Не сбивай меня с пути…

 — Но правда…

 — Пока нет.

 — Ян…

 — Нет, увы. Сафо, это всё глупо. Всё же просто. Ты замужем?

 — Да.

 — Всё. Вопрос закрыт. Не встречаюсь с замужними.

И я очень быстро, даже не оборачиваясь, вышел, закрыл за собой дверь и прижался к ней спиной. Очень хотелось вернуться, до ужаса. Будто вот этого человека и вот ту правду о нём я не мог мысленно соединить.

Она не бросилась следом и не повисла животом на подоконнике, чтобы кричать вслед “Останови-и-и-ись”.


Так что сбежать было легче лёгкого и почему-то было ощущение, что неправ Я, а не она.

Глава 39. Сафо

 — Что ты хочешь? — Лида вздёрнула идеальную бровь и завязала длиннющие локона на макушке. Несколько прядей выпало и совершенными колечками, какие бывают только от плойки, закрутились, обрамляя лицо.

 — Ты на ангелочка похожа, — всхлипнула я.

 — Ты плачешь, — зачем-то констатировала факт Лида.

 — И?

 — Прекращай, — она как-то угрожающе покачала головой, вздёрнула маленький хорошенький носик и её накрашеные алой помадой губы дрогнули.

 — Господи, да ты же как статуя…

 — Хорошо, — она, наконец, улыбнулась и лицо стало тёплым и приветливым.

 — Пугающая женщина, — шепнула я Нине, которая сидела и открыв рот смотрела на Лиду, будто видела её впервые.

 — А ну-ка прекратили обе! Тебе, — она ткнула в Нину. — “Амарулу”. Тебе, — она ткнула в меня и я автоматически кивнула. — Похмельный коктейль. И это будет противно, но ты выпьешь всё без остатка! И не посягай на её “Амарулу”. Всё. Обе ждать и сидеть смирно!

 А потом Лидия принялась готовить напитки, приговаривая что-то про самоуважение.

Я уже третий час сидела в баре у девчонок. Гостей тут не было, так что меня не шугали, но за грустное лицо я получила от Лидии приглашение “поговорить” и вот… ждала начала “разговора”. Было ощущение, что мама пришла с собрания… только, правда, мама у меня ни откуда не приходила, но… не суть.

 — Я смотрю, как ты сидишь тут и грустишь, уже несколько часов, — начала Лидия, украшая мой жуткий “похмельный коктейль” долькой лимона. От запаха этого пойла чуть не выворачивало. — И меня это не устраивает. Ну… пей.

 — Что это?

 — Вустерский соус и немного моей любви, — махнула рукой Лидия. — Итак… Дорогая моя, что происходит?

 — То есть?

 — Ты не можешь заставить мужчину к тебе вернуться?

 — Нет… я не могу заставить мужчину меня выслушать.

 — И только? А что ты для этого делала?

 — Напилась…

 — Ооу, — Лидия сделала вид, что умилилась. — И этот собака-бабака не стал тебя слушать? Но правило гласит, что пьянь женского пола имеет право на… ой! Погоди! — она развела руки, будто просила тишины. — Нет, блин никаких правил! Ты просто пьянь женского пола, решившая, что серенада и извержение правды под градусом — это идея! Вы все с какой планеты? Алло! Гражданки! Вы себя вообще уважаете?

 — Ой, — я прижала пальцы к губам. От соуса во рту всё сводило кислотой, но похмелье и правда стало отступать.

 — Что “ой”? — строго поинтересовалась Лидия и скрестила на груди руки.

В двери показался сам Симонов, хозяин отеля, но… Лидия и на него посмотрела строго. Симонов, суровый старикашка, которого все боялись и уважали… расшаркался, и бочком вышел из помещения.

 — А там…

 — Позже зайдёт, — махнула рукой Лидия. Мне стало немного обидно, я-то старичка любила, хоть он и был злодеем. — Продолжаем. Почему ты не уважаешь ни его, ни себя?

 — Я уважаю.

 — Тогда что, он не заслужил трезвую Сафо для разговора всей жизни?

 — Заслужил. Она появилась утром…

 — Утром он уже был “мальчиком, к которому я поеду по пьяни”, дорогуша. Или ты думаешь, что только у женщин хрупкие сердца? А теперь вот что! Тебе есть что ему сказать?

 — Да.

 — Он должен это знать?

 — Да.

 — Ты себя уважаешь?

 — Уважаю… — я не очень понимала, что это значит, но… наверное.

 — Тогда трезвая. Красивая. Причёсанная. Позвонила, договорилась о встрече — приехала. Отказал? Ну, бляха-муха, увы. Бывает и такое. Позвонила ещё раз. Не хочет говорить? Приехала, но трезвая! Красивая! В шикарных труселях! И не телом торговать приехала, а го-во-рить. На чистоту! Есть вопросы?

 — Не знаю, — я посмотрела на Нину, которая продолжала кивать, даже когда Лидия уже закончила говорить.

 — Да что с тобой не так? — взорвалась пуще прежнего Лидия.

 — Я… я не умею… бороться со злом. С несправедливостью… А самой быть злом — вообще не умею. Ну никак. Мне это не дано. Мне всегда говорили, что я виновата, и я была не виновата, а теперь вот… всё справедливо и я не могу никак это… принять.

 — Всё когда-то бывает в первый раз. Всё, не сопливь. Почему ты не рассказала всё сразу? Я так понимаю возможностей было предостаточно… — Лидия сощурилась и вытянула губы, даже склонила ко мне голову. Это было поэзией, честное слово, вы бы видели. Эта женщина — бомба.

 — Потому что прежде мне нужно было развестись и поговорить с Костей.

 — Зачем?

 — Потому что иначе Кира и Карина могли бы замыслись какую-то гадость. Я боялась…

 — Зачем вы вообще связались с этой семейкой?

 — Ой, не спрашивай… мы добрые, но… бесхребетные. Я, когда мне что-то не нравится, ухожу и ложусь спать на другом пляже или в другом городе. Мне вообще не страшно оказаться без дома, а вот с домом… это ужас. Его же нужно будет непременно… защищать! С кем-то там ругаться, бороться. Оф!

 — Если тебя сделает счастливой дом, — тихо произнесла Лидия, до мурашек пробирая своим спокойным голосом, — и мужчина в этом доме… то ты должна один раз всё решить, и потом просто быть женщиной. И направить всю энергию на себя, чтобы никто больше не разрушал твоё биополе. Тогда — никакие Киры и Карины тебе не будут страшны. Возьми себя в руки, отрасти стальные яйца и всё реши. Вышвырни из своей жизни этих сук, докажи Яну, что ты не пьянчуга бездомная, а женщина его жизни. Поняла?

 — Поняла.

— Заставишь его выслушать?

 — Заставлю!

 — Любой ценой?

 — Любой!